Совсем высохли...
оттолкнул Муамар. Араб встал на пороге хижины и принялся чертить в воздухе
рукой какой-то непонятный сложный знак, повторяя его еще и еще раз.
найденный ремень, и его свисающий конец чертил песок.
сделал шаг в направлении араба. Ягер не повиновался, и тогда капитан схватил
его за рукав и развернул.
знаем мы. Вы можете сказать, от чего умерли эти люди?
флягу, отвинтил колпачок, наклонил ее, и на песок потекла прозрачная
струйка. - Почти полная.
еще чего-то, от чего следует держаться подальше.
отпустил его. Быстро переговорив с Муамаром и получив в ответ несколько
знаков явно отрицательного характера, штурмбаннфюрер вернулся и сообщил уже
более мирно:
делать английский отряд. Это более чем странно, - сказал Артур и махнул
рукой, подзывая боязливо жавшихся к грузовикам остальных солдат.
опознавательных знаков, никаких документов. Оружие валялось здесь же, равно
как и нетронутые боеприпасы. Значит, местные тут ни при чем и даже не
появлялись в деревеньке, иначе стащили бы все, что плохо лежит.
дней пути, обнаружились в той хижине, куда поначалу вошел Фрисснер. Чай,
сахар, сгущенное молоко, мясные и рыбные консервы... На полу, неподалеку от
мертвеца, валялась корешком вверх раскрытая книга Фрисснер поднял ее,
стряхнул песчаною пудру. Бернард Шоу, "Пигмалион". Издано в Бирмингеме в
1934 году. Никаких экслибрисов, библиотечных печатей, только выведенная
каллиграфическим почерком монограмма "A.G." в правом верхнем углу титульного
листа. Хмыкнув, Фрисснер спрятал книгу в свою полевую сумку - он сам не
знал, почему, читать по-английски он умел не так уж хорошо. Наверное, ему
просто не хотелось оставлять эту мизерную часть цивилизации, европейской
культуры, среди этого дикого пекла.
что может в ней обнаружиться. А вот консервы погрузили в один из грузовиков,
туда же уложили найденные "стэны" и боеприпасы.
мертвой деревеньки. Ягер пожал плечами и отвернулся, показывая, что беседа
ему не интересна. Фрисснер уклончиво ответил:
нужно сейчас.
от дороги, вернее, от еле заметной полосы среди песков. - Они словно
забились в эти чертовы хижины, чтобы там умереть. Умереть среди мешков еды и
литров воды.
ссылался на рассказы караванщиков из Сирта и Серделеса, которые со страхом
говорили о Том, Чьи Глаза Высохли.
путников. Караванщики имеют свой особый фольклор, и созданиям мрака там
уделено значительное место.
подскочила на бугорке, что-то загремело в багажнике, Фрисснер ударился
коленом о ручку двери. - Но картина была и вправду жуткая.
поежился. Фрисснер кивнул - у него перед глазами тоже стояла груда трупов в
углу, словно люди перед смертью лезли друг на друга, пытаясь спрятаться за
телами товарищей... Отчего они погибли, так и не удалось выяснить. Только
один - майор - застрелился, его "байярд" лежал рядом на полу. Когда
произошла трагедия, тоже не представлялось возможным определить. Мумификация
- даже здесь процесс длительный, к тому же для нее необходимы особые
условия, а обычно трупы в Африке раздуваются и разлагаются еще быстрее, чем
где-либо... Чем дольше Фрисснер размышлял, тем отчетливее складывался в его
голове жуткий образ чего-то, что пришло из пустыни и высосало из этих людей
жизнь, выпило ее по капле, как влагу, точнее, вместе с влагой.
перестрелка. Погибли бы его солдаты, погибли бы англичане. Казалось бы,
судьба играла на стороне Фрисснера, но лучше уж честный бой, чем такие вот
страшные загадки.
Замке. Но вместо ученого ответил штурмбаннфюрер, не оборачиваясь и все так
же отстраненно глядя в окно на пробегающий там однообразный пейзаж.
воздухе.. Странные иероглифы. Мне это все не нравится.
проделывая дорожки в серой песчаной пыли. Вначале Фрисснер подумал, что это
пот, но выше бровей грязных дорожек не было.
Вильгельма". Шпеера приветствовали генерал-адмирал Карл Витцель и генерал
Фромм, немного позже появился главный авиационный инспектор
генерал-фельдмаршал Мильх.
рейхсминистра в сторонку. - Я рад, что вы сегодня здесь.
требует серьезнейшего рассмотрения.
участников встречи. Эрхард Мильх, несмотря на свои отличные отношения со
Шпеером и полную поддержку всех его инициатив, был человеком Толстого
Германа. Дело в том, что мать Мильха, фактического создателя Люфтваффе, была
еврейкой. В любом другом ведомстве такое положение вещей считалось бы
немыслимым, но только не в министерстве авиации. Весьма пронырливый и
остроумный, когда это требовалось и тем более когда никто этого не ожидал,
Геринг раздобыл собственноручно подписанный матерью Мильха документ о том,
что Эрхард - внебрачный сын своего отца, а не ее ребенок. Об этом знали
довольно многие, но что сделано - то сделано. К тому же в ведомстве Геринга
работало множество офицеров-неарийцев, притом на самых высоких должностях.
Шпеер навскидку мог назвать с десяток.
тому же проблема пока очень расплывчата...
тип?
к ним вполоборота и снимавшему плащ. Кажется, он был знаком Шпееру. И точно
- когда офицер обернулся, рейхсминистр узнал бригаденфюрера фон Лооса.
очевидно, одним из ученых-физиков. Это оказался Вернер Гейзенберг, который
затем довольно обстоятельно выступил с докладом о расщеплении атомного ядра
и работах по созданию урановой машины и циклотрона. Во время выступления
сидящий рядом со Шпеером Мильх наклонился к нему и прошептал:
братии Зиверса.
пороге величайших открытий.
на наплевательское отношение к проблемам ядерной физики со стороны
министерства по делам воспитания молодежи, на нехватку финансовых средств и
необходимых для работы материалов, и особенно подчеркнул, что мобилизация
вырвала из научных рядов многих талантливых технических специалистов и
лаборантов, без которых невозможно надеяться на скорый положительный
результат. В то же время Соединенные Штаты уже ушли далеко вперед, и
дальнейшее отставание от них может привести к краху.