идеи моего отца, если бы моя мать не презирала Эрика, если бы Стоувы забрали
его раньше, но все случилось как случилось, и я надеюсь: отец винит себя в
той же степени, как виню его я. Я хочу, чтобы он постоянно ощущал груз своей
вины, ночей бы не спал из-за нее, а когда все же уснет, видел бы кошмары, от
которых бы просыпался покрытый потом в прохладные ночи. Он это заслужил.
2
довольно рано, но я бы услышал звонок телефона, а я спал после своего
долгого путешествия без помех. На следующее утро я встал как обычно,
прогулялся по песку в прохладе утра и вернулся вовремя к хорошему, большому
завтраку.
себе места, а отец был спокойней, чем обычно. Я бродил по комнатам,
выглядывая в окна, ложась на подоконники, осматривая прищуренными глазами
землю. Наконец отец задремал в шезлонге, я пошел в мою комнату, переоделся в
майку и тонкий жилет с карманами, заполнил их полезными вещами, перебросил
через плечо рюкзак и пошел осмотреть подступы к острову и, может быть,
свалку, если там не будет слишком много мух.
потеть как только вышел из дверей. Теплый, почти не охлаждающий ветерок
нерешительно пытался дуть со всех сторон и приносил запах травы и цветов. Я
размеренно шел тропинке, по мосту, по берегу залива и вдоль течению ручья,
перепрыгивая через небольшие его ответвления и притоки, направляясь к
участку, где можно строить дамбы. Потом я повернул на север, поднялся на
цепочку смотрящих на море дюн и шел по их песчаным верхушкам, не обращая
внимание на жару и усилие, которое потребовалось для карабканья по их южным
склонам, я хотел смотреть на юг.
дотронулся до песка, он оказался раскаленным, насекомые всех форм и размеров
жужжали и толклись вокруг меня. Я отмахивался от них.
смотрел на округу сквозь колеблющийся от тепла воздух. Кожа головы чесалась
от пота, промежность тоже чесалась. Я чаще, чем обычно, проверял вещи,
которые принес с собой, рассеянно взвешивая на руке мешочек с железками,
трогая нож Боуи и катапульту на брючном ремне, проверяя, не потерял ли я
зажигалку, бумажник, зеркальце, ручку и бумагу. Я выпил воды из фляжки, хотя
вода была уже теплая и затхлая.
штуки, выброшенные прибоем, но я остался в дюнах; когда было нужно, я
поднимался на высокие дюны, двигаясь на север через ручьи и болотца, за
Воронку и место, которое я никак не назвал, откуда улетела Эсмерельда.
дюн, смотрел на неровные пастбища, где овцы медленно, как опарыши, двигались
и ели. Один раз я остановился и наблюдал за огромной птицей, которая
кружилась высоко в чисто голубом небе, поднимаясь по спирали на восходящих
воздушных потоках, она поворачивала туда и обратно. Ниже ее летали несколько
чаек, их крылья были расправлены, белые шеи указывали в разные стороны,
чайки что-то искали. Высоко на склоне дюны я нашел мертвую лягушку,
высохшую, на спине ее запеклась кровь, лягушка была вся в песке, и я
удивился, как она туда попала. Вероятно, ее уронила птица.
дорожке, которая была на одном уровне с островом и домом. Я шел,
останавливаясь посмотреть в бинокль. Легковушки и грузовики блестели сквозь
деревья, дорога была примерно в миле от меня. Пролетел вертолет, скорее
всего он направлялся к буровым или нефтепроводу.
сел в тени дерева и внимательно проинспектировал свалку, используя бинокль.
Зарегистрировал несколько чаек, но людей не было. Небольшой дымок поднимался
от костра в центре свалки, вокруг него был разбросан мусор из города и его
окрестностей: картон и черные пластиковые мешки, блестящая, местами побитая,
белая поверхность старых стиральных машин, газовых плит и холодильников.
Бумажки поднимались и с минуту кружились в начинающихся смерчиках, но падали
обратно. Я прошел по свалке, смакуя ее гнилой, сладковатый запах. Я ударил
по нескольким обломкам, перевернул пару интересных кусков ботинком, но не
смог рассмотреть ничего стоящего. Одна из причин, по которой в прошлые годы
мне начала нравиться свалка, была та, что она никогда не остается прежней,
она движется как нечто огромное и живое, расползаясь как громадная амеба,
поглощая землю и мусор. Но сегодня она выглядела усталой и скучной. Из-за
этого я был нетерпелив, почти сердит. Я бросил пару флаконов из-под
аэрозолей в слабый костер, горящий в центре свалки, но даже это мало меня
развлекло, они тихо хлопнули в бледных языках пламени. Я ушел со свалки и
снова двинулся на юг.
море. Оно было заперто, на неровной дороге, ведущей к дому и в дюнах за ним
не было свежих следов. По этой дороге Вилли, один из друзей Джеми, однажды
прокатил нас на микроавтобусе, мы ездили по песку и скользили вниз со
склонов.
мебель, выглядевшая пыльной и заброшенной. Старый журнал лежал на столе,
один угол его пожелтел от солнца. Я сел и допил воду в тени дома, снял кепку
и вытер лоб носовым платком. Я услышал приглушенные взрывы вдали, где-то на
берегу моря, самолет прогремел над спокойной водой и улетел на запад.
ветром деревьями. Я навел на них бинокль, отмахиваясь от мух, и моя голова
начала побаливать, а язык высох, хотя я только что выпил теплой воды. Когда
я опустил бинокль и одел очки, я услышал это.
издавал не человек - кричало, его пытали. Это был тонкий, агонизирующий
вопль, нота, которую животное могло издавать только in extremis, звук,
который не должно издавать ни одно живое существо.
но я задрожал. Я затрясся от холода с головы до ног как пес, отряхивающий
воду. Волоски на тыльной стороне шеи отлепились от пленки пота и встали
дыбом. Я быстро встал, зацепившись руками за теплую деревянную стену дома,
бинокль колотился о грудь. Крик прилетел с холмов. Я поднял очки на лоб,
взялся за бинокль, задевая им кости глазниц, когда боролся с колесиком,
которое наводит резкость. Мои руки дрожали.
склону, по желтеющей траве, под изгородью. Мои руки скачками двигали
бинокль, я пытался следовать за силуэтом. В воздухе висел вой, тонкий и
ужасный. Я потерял беглеца за кустом, затем снова увидел его, горящего,
бегущего и прыгающего через траву и осоку. Рот у меня совсем пересох, я не
мог глотать, я кашлял, но бежал за животным, оно соскальзывало и
поворачивало, взвизгивало и подпрыгивало в воздух, падая и вскакивая. В
нескольких сотнях метров от меня и на таком же расстоянии от подножия холма
оно исчезло из вида.
проверил всю цепочку холмов, вдоль, вниз, обратно, вверх, опять вдоль,
остановился пристально осмотреть куст, помотал головой, опять осмотрел все
холмы. Какая-то безответственная часть меня подумала, что в фильмах, когда
кто-то смотрит в бинокль, и зрители видят картинку, которую предположительно
видит герой, это всегда восьмерка, лежащая на боку, но когда я смотрю в
бинокль, я вижу более-менее правильный круг. Я опустил бинокль, быстро
оглянулся вокруг, никого не увидел, тогда я выбежал из тени дома, перескочил
через невысокий проволочный забор, обозначавший сад и побежал к холмам.
3
на уровне колен, я тяжело дышал, пот капал с волос на траву у ног. Майка
приклеилась к телу. Я уперся руками в колени и поднял голову, напрягая
глаза, я рассматривал дрок и деревья на вершине. Я глянул вниз, на поля, на
следующую линию кустов дрока, отмечавшую просеку железной дороги. Я побежал
трусцой вдоль холмов, поворачивая голову туда-сюда, пока не нашел пятно
горящей травы. Я его затоптал, поискал следы и нашел их. Я побежал быстрее,
не обращая внимания на протестующие горло и легкие, снова нашел горящую
траву и занимающийся куст дрока. Я их потушил и двинулся дальше.
нормально, только их вершины, которые поднимались над гребнем, были
искривлены ветром и наклонены от моря. Я сбежал в травянистую долину, в
движущийся узор теней от медленно колышущихся листьев и веток. Там был
камни, окружавшие почерневший центр. Я посмотрел вокруг и увидел пятно
примятой травы. Остановился, успокоился и опять посмотрел вокруг, но больше
ничего не заметил. Я подошел к камням, потрогал их и пепел в центре. Все
было горячее, слишком горячее, я мгновенно отдергивал пальцы, хотя все было
в тени. Пахло бензином.
местность вокруг, применяя, когда было нужно, бинокль. Ничего.
смотрящему на море склону холма, направляясь по диагонали к месту, где было
животное. Один раз я изменил направление движения, чтобы затоптать небольшой
огонь. Я испугал пасущуюся овцу, перепрыгнул через нее, овца остолбенела и
поскакала прочь, мекая.
его черного меха сгорела и кожа под ним была красной и сочилась жидкостью.
Собака дрожала в воде и я дрожал вместе с ней. Подняв голову из воды, она
увидела меня единственным целым глазом. В луже вокруг собаки плавали кусочки
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Самойлова Елена
Белогорский Евгений
Рыбаков Вячеслав
Шилова Юлия