одна комната, но больше ничего не могу предложить. Согласна?
восьмом классе учится...
говорил мало, уж слишком специальная у меня была область науки. А Инга
рассказывала о своей семье. И мне уже хотелось познакомиться и с
Владимиром Александровичем, и с Валентиной Александровной, и с Борькой.
31
верхнюю боковую и сразу же уснул.
нелепых сочетаниях и комбинациях, потом сон стал спокойнее... Я был в
каком-то южном городе, не знаю каком, потому что на юге вообще никогда не
был. Домики, белые с красными черепичными крышами, лепились на горе, а
внизу была бухта, довольно грязная, с кораблями, подводными лодками,
стоявшими как стадо уснувших китов, с катерами и лодками, с гудками
электровозов, потому что железнодорожная станция была у самой бухты. Потом
я поднялся в гору и увидел, что бухта, которую я только что оставил за
собой, была частью залива или еще большей бухты. Кто-то объяснял мне, что
вот это Южная бухта, а та - Северная. Там вот дальше Инкерман. И тогда я
сообразил, что это Севастополь, в котором я никогда не был. А все
объясняла мне Инга. Она даже вела меня за руку. За вторую руку держался
мальчишка лет четырех, который оказался моим сыном Сашенькой и который
задавал матери вопросов гораздо больше, чем я.
бухте Южной, затем полезли куда-то в гору. Куда, я не знал. Но это очень
хорошо знала Инга, потому что она вела нас уверенно и быстро.
зарос виноградом, да и вся ограда, как плоская крыша, была сверху увита
лозами на подпорках и проволоке. Потом был какой-то провал... И тут меня
начали тормошить и дергать...
И тряс, видимо, здорово, потому что когда я оглянулся, то увидел, что все
смотрят на меня.
скоро весь строительный отряд соберется.
вагона. Но что-то было в голосе Ивана, что заставило меня сразу же
поверить в случившееся. Я поднялся и буркнул:
протолкнулся. Передо мной расступились. И расступились как-то весело, с
юмором.
момент, когда я оставил ее здесь, лежал ребенок. Еще один стоял рядом с
нижней полкой. Это был мальчик лет четырех. "Откуда тут мальчик?" -
подумал я.
хохотушкой и восторженной душой. - Артем! Артем! Ой, как это здорово!
поздравляю!
весело и добродушно.
понятно, что у нас родилась дочь, а Сашенька подрос года на четыре. Только
вот непонятно, как это все произошло.
раз. Все в диковинку ему! Поздравь хоть жену-то.
Обязательно нужно, чтобы были и сын и дочь. Я читал. Писали об этом много.
никто особенного не испытывал. Привыкают люди, что ли, ко всяким чудесам?
Потому что рождение дочери и слишком уж бурный рост Сашеньки все же должны
были вызвать у людей удивление. Ну да! А во мне самом? Я ведь сам
воспринимал все как должное! Потом, потом разберемся.
Павловна. - Предусмотрительный вы, оказывается, папаша, Мальцев. Это
хорошо.
усами!
понял. Это было не для других, а только для нас.
девочку, чем занять Сашеньку. В помощницы Инге была назначена немного
сумрачная сегодня Светка. От всех других забот ее теперь освободили.
Студенты уже разносили сухой завтрак из ресторана. И вообще вагон,
казалось, начинал жить своей обычной жизнью. А за окнами расстилалась
какая-то безбрежная степь без единого деревца, с чахлой травой и пятнами
солончаков.
Павловна.
будет мучиться, как я. Все Светка да Светка. Да и Светлана не лучше. Детям
это, может, и идет, а уж взрослому человеку нисколечко.
значительно лучше, чем вчера вечером. Словно веселость вернулась к ней и
способность верить в чудо, которое обязательно должно произойти в
следующую минуту, хотя минуту назад уже было одно.
очень хочется назвать дочку Валентиной. А что? Валентина Артемьевна!
Неплохо, по-моему, звучит?
32
простыни, стараясь при этом не потревожить девочку. - Ты иди, Артем. Иди.
Уж тут-то мы и без тебя справимся.
Какие еще идеи родились в головах пассажиров?
добавил он.
или под утро. Но это человек ребенок, живое существо. А вот как
относительно настоящих идей, научных, оригинальных, которые помогут нашему
поезду вернуться в нормальный мир?
невыспавшийся и чем-то растревоженный; Иван, который еще и не видел мою
Каменистый Артем
Шломо Вульф
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Мурич Виктор
Сертаков Виталий