Чтение 29–й страницы книги ~Тени под землей~

- Опять металлов! - загромыхал он басом, уже не сдерживая своей досады.
. Да знаете ли вы, что можно сделать из этой смолы, которую я предлагаю
вам искать?

Он быстро вытащил из кармана оранжевый диск, затем геологический
молоток и передал их мне.

- Вот, - закричал он, - бейте, колите "хрупкую пластмассу", можете
греть ее и морозить, травить кислотами и щелочами, строгать и пилить. Она
не ржавеет.

Она... - тут Омегин остановился и закончил почти шепотом: - она вечная.
Из нее можно памятники делать. Помните стихи? - Он привстал и с чувством
продекламировал: - "Металлов тверже он и выше пирамид". Разве это не мечта
о пластмассе, мой молодой коллега? Как вы думаете?

Омегин усмехнулся и грузно сел. Табуретка жалобно пискнула и
покачнулась.

- Разве это материал? - пренебрежительно сказал гость, придерживая
покосившуюся ножку. - Из пластмассы можно сделать такое кресло, которое
будет в десять раз прочнее и в десять раз легче этой колченогой табуретки.

- И в сто раз дороже, - не удержался я.

- Ну, это еще как сказать, - возразил Омегин. - Погодите годик, другой,
тогда увидите. Ну, колите, бейте ее, - вдруг вспомнил он о переданном мне
образце пластмассы.

Я неловко стукнул молотком по диску. Он остался целым, не было даже
царапины. Не успел я положить молоток на место, как из-за спины моего
гостя просунулась голая волосатая рука, взяла молоток и со всего размаху
стукнула по кружку.

Омегин изумленно взглянул на меня.

- Сандро Беридзе, - услышал он за спиной голос нашего техника и с
некоторым смущением пожал протянутую руку. Так оригинально представился
гостю Сандро.

Кряхтя и вздыхая, Омегин повернулся, чтобы посмотреть на него, и увидел
у входа в палатку уже не одного, а двух невольных свидетелей своего
горячего выступления в защиту пластмассы.

- Омегин, - хмуро поклонился он, пожимая руку Андрею. - Значит, металл
будете искать? - спросил наш сосед, уже обращаясь ко мне.

Он поднялся во весь свой огромный рост, касаясь головой верха палатки.

- Да, до тех пор, пока не выполним свою задачу.

- Не одобряю, - лениво бросил Омегин и медленно вышел из палатки.

Мы с интересом рассматривали пластмассовый диск, оставленный
неожиданным гостем. Он был зеркально-блестящим, легким, от удара звенел,
как металл, и походил на странное небьющееся стекло. Действительно, можно
было поверить, что этому материалу принадлежит большая будущность.

Снова на полотняном экране палатки появилась огромная шляпа Омегина.

- Простите, коллега, что я вам надоедаю, - сказал он, останавливаясь у
входа. - А где это все-таки найден рудный пласт, о котором вы говорили?

Если, конечно, не секрет?

- В двух километрах отсюда.

- А по какой дороге? Направо или налево?

- Направо.

- Так ведь там же моя опытная станция! - в отчаянии воскликнул он и
снова исчез.

Андрей рассмеялся.

- Вот энтузиаст! Ненавидеть ложку только за то, что она сделана из
металла!

Это уже чудачество, - сказал он с досадой.

- А знаешь, мне нравятся такие люди, - возразил я Андрею. - Они всегда
одержимы какой-нибудь большой идеей. Именно такие люди и двигают
творческую мысль. Вот это человек! - восхищался я. - Абсолютная
последовательность. Он не терпит никакого металла. Наверное, способен
разорвать в клочки рецепт врача, если тот пропишет ему железо от
малокровия.

- Нет, дорогой, на малокровного он совсем непохож, - со смехом сказал
Сандро и вышел из палатки.

Ему еще нужно было проверить укладку багажа, так как настало время
собираться в дорогу.

- Этот энтузиаст "пластмассового века" пришелся тебе по вкусу, - с
усмешкой сказал Андрей.

Он угадал. Мне нравились в нашем соседе его настойчивость и уверенность
в своей правоте. Я решил поближе познакомиться с Омегиным и даже готов был
искать его горную смолу. Все это я высказал Андрею, на что он не замедлил
выразить свое недовольство.

- Узнаю любвеобильное сердце и довольно странные принципы, - иронически
заметил он. - Ты всегда утверждал, что при первом знакомстве надо думать о
каждом человеке как можно лучше. Ты восторженно наделяешь его самыми
лучшими качествами, а потом, если он оказывается совсем не таким, как ты
предполагал, глупо и растерянно спрашиваешь себя: "Как же это так
получилось? Ума не приложу!"

Андрей даже передразнил меня, но, как известно, на друзей редко
обижаются, поэтому я просто не обратил внимания на его не очень добрую
шутку.

- Да, это мой принцип, - согласился я. - Зачем я буду заранее скверно
думать о человеке? Какое я на это имею право? Но вот ты, Андрей, чересчур
настороженно относишься к людям.

- Ничего не поделаешь, печальный опыт многотрудной жизни, - усмехнулся
он. .

Не везет. Иному человеку одни ангелы встречаются, а мне слоны.
Обязательно ногу отдавят. Причем я даже не могу на них сердиться: все это
не со зла.

Он замолчал, смотря на бабочку, застывшую на горячем от солнца полотне.

Должен сказать, что настроение Андрея мне было понятным. Перед самым
отъездом ему не повезло с одним изобретением. Впрочем, о нем вы уже знаете.

Я говорю об аккумуляторах Ярцева. На технической конференции, которая
происходила у нас в институте, выступил начальник лаборатории
аккумуляторного завода и довольно убедительно, в резких выражениях,
буквально уничтожил изобретение Андрея. Как ни старались другие
выступавшие смягчить эту не очень справедливую оценку, данную
аккумуляторам Ярцева, все же у многих остался неприятный осадок и тем
более у самого изобретателя.

Но не это определяло настроение моего друга, а совсем иное, о чем я и
хотел с ним поговорить.

- Сколько лет ты знаешь Валю? - спросил я.

Андрей вздрогнул и сурово ответил:

- Давно. Но какое это имеет отношение к вопросу об "одержимых"?

Помню, я обнял его за плечи и стал горячо убеждать, что он тоже одержим
манией недоверчивости. Он не доверяет даже самому себе. Сомневается в
своем чувстве к Вале. Все время испытывает его, как бы взвешивает,
проверяет чуть ли не на счетной линейке. Причем происходит это не из-за
того, что Андрей расчетлив по натуре, совсем нет. Он просто боится, не за
себя, а за Валю, что она ошибется в нем и испортит свою жизнь на долгие
годы.

Все это я ему сказал по-дружески и по-деловому, так как давно уже
наблюдал за не совсем обычными взаимоотношениями своих подчиненных, что
подчас вредило нашей лабораторной работе.

Может быть, не совсем тактично я вмешивался в сугубо личные переживания
инженера и лаборантки, но, во-первых, мне надоели их страдающие хмурые
лица, а во-вторых, я злился и никак не понимал, какие еще выдуманные
препятствия могли стоять на пути к их общему счастью.

Впрочем, вы знаете Валин характер. Он многому мешал.

- Все-таки Валя по тебе скучает, - сказал я Андрею. - Письма шлет.
Ждет, беспокоится.

- Еще бы! - горько усмехнулся он. - Спорить не с кем.

Как от сильного порыва ветра, закачалась палатка. Ворвался Сандро,
протягивая мне ржавый болт.

- Ехать нельзя: все лопнули.

Андрей взял болт и внимательно осмотрел его свежий излом.

На железе выступили темно-красные пятна, похожие на капли запекшейся
крови.

Что-то новое и неизвестное встретилось на нашем пути.

Наклонившись друг к другу, мы рассматривали ржавчину странного вида,
словно кристалликами покрывшую болт.

- Удивительно! Просто удивительно, - говорил Сандро, растерянно разводя
руками. - Все болты на передних колесах разъедены. Ехать нельзя! А болты
новые - шофер недавно менял. Обыкновенная ржавчина так не разъест.

В моем воображении мгновенно возник силуэт человека в огромной шляпе,
рассматривающего пробирку. "Чепуха какая", - сразу отогнал я эту мысль.

Однако спросил:

- Кто был около машины?

- А это мы сейчас узнаем, - с загадочной улыбкой ответил Сандро.

Он взял аппарат, стоявший в углу палатки, включил и поднес к нему диск
из пластмассы, оставленный Омегиным.

- Пусть понюхает!

Сандро медленно вращал ручку настройки, щелкая переключателями при
переходе на другую серию индексов. Наконец ему удалось определить индекс
пластмассы, вернее - ее примесей, оставшихся после прессовки кружка.

- СК-448, - сказал Сандро.

Андрей с обычной своей методичностью занес индекс в тетрадь.

- Сейчас проверим, какой гость бродил у нашей машины! - торжественно
заявил Сандро и нетерпеливо выбежал из палатки.

Андрей рассмеялся и пошел вслед за ним. Меня тоже заинтересовали опыты
нашего техника. Еще бы, новое применение аппарата! Но в это мало верилось.

Когда я вышел из палатки, то увидел, как Сандро, низко опустив чемодан,