Чтение 29–й страницы книги ~Наложницы ненависти~

Вероника опустилась на колени, поцеловала печать Врат, поднялась и
расставила по своим местам светильники. Их было семь: четыре на Сторожевые
Башни, два у места жреца, и один — в центр начертанной на полу композиции.
Бронзовые светильники изготовили чуды по рисункам ведьмы. В масло каждого из
них девушка налила «стим» и над каждым прочла заклятие Бога Огня, услышав
которое языки пламени становились ровными и синими. И холодными. И совершенно
не чадили.

— Прими мой заговор, как почитание ненависти твоей и силы!

Покончив со светильниками, ведьма взяла мешочек белой пшеничной муки,
рассыпала ее вокруг Врат, изобразив правильную окружность, затем встала к
северной Сторожевой Башне и, прикрыв глаза, стала медленно обходить композицию
по часовой стрелке, нараспев читая старинное заклинание:

Дух Стремительной планеты, помни!

Нэб, Хранитель Богов, помни!

Нэб, Отец Святого Писания,

Подписанного меж тобой и родом человечьим,

Я взываю к тебе!..

Девять кругов — девять минут, Вероника двигалась очень медленно.
Холодный воздух, едва ощущавшийся во время предыдущих манипуляций, обратился
пронзительным ветром, клубящимся вокруг ведьмы ледяным пожаром и покрывающим
стены комнаты синим инеем. Но девушка не чувствовала его вьюжного дыхания: что
значит холод для чистокровной гиперборейской ведьмы? Даже мурашки не побежали
по обнаженному телу Вероники.

Лазакас шин талсас канпа!

Нэбос атанатос канпа!

Йа гааш! Йа сааш! Йа каколомани-йаш!

Йа Маакалли!

Слова на древнем азаме, сложнейшем языке, которым иерархи Кадаф
владели с рождения, добавляли льда в охваченную яростным морозом комнату.
Черные знаки Врат покрылись кристалликами голубоватого льда. Беспощадно
холодный вихрь просочился внутрь очерченного мукой круга и резвился в самих
Вратах. Под его жестокими порывами огонь покинул центральный светильник, и
ровное синее пламя поднялось до пояса девушки.

— Аштаг кареллиош! — провозгласила Вероника, становясь на место жреца.

Пламя синим облаком поднялось к потоопсу.

— Нэбос руаббат, Нэбос клон кашир!

Облако стало желтым, наполнившись тяжелым золотом Кадаф. Таким же,
каким пылали глаза ведьмы.

— Нэбос дор мук-кирдар Азаг-Тот хколлен!!

Крупные капли золотого дождя упали на рисунок врат Нэба, который сразу
же запылал синим огнем. Из каждой линии, начерченной черной краской, поднялось
плотное синее пламя. Холодное пламя. А между его гудящими лепестками яростно
извивался еще более холодный ветер.

— Наши миры соединились! Договором своего рода! Ключом Нэба! Подписью
Великого Господина!

Пламя взметнулось до потолка. Светильники Сторожевых Башен выпустили
огонь навстречу друг другу, создав вдоль линии, начертанной белой мукой,
пылающую ледяным холодом изгородь.

— Я приказываю вратам распахнуться!

Пламя, игравшее на Вратах Нэба, мягко умерло, но ветер развеселился не
на шутку, а в центре рисунка, там, где стоял рассыпавшийся под напором ледяного
дыхания гиперборейской магии светильник, возник бугорок мелкой черной пыли.

— Я приказываю! И я имею право на это! Пусть будет так!

Пыль, освещенная призрачным золотым сиянием, все прибывала.
Интенсивность потока возрастала, а пронзительный ветер подхватывал черные
частички, образуя еще небольшое, но все увеличивающееся в размерах торнадо.
Золотистое свечение медленно поднималось вверх, постепенно концентрируясь в
яркую звездочку, и по мере того, как эта звездочка приближалась к потолку, пыль
слипалась в плотный черный кокон.

Вероника радостно рассмеялась, сбросила венец Ану и легким движением
ноги разорвала пшеничный круг:

— Получилось! Получилось!! Ты пришел!

Ветер стих, ледяное пламя погасло, оставив после себя лишь кристаллики
синего льда на стенах. Посреди комнаты стоял высокий, не менее восьми футов
ростом, мужчина, с пронзительно красной, словно горящей кожей и длинными
черными волосами. Голову пришельца венчала причудливая железная корона,
растущая прямо из могучих плеч и толстой шеи, а свободные желтые одежды,
перехваченные широким поясом, были одеждами воина: плотные, но не стесняющие
движений.

— Приветствую тебя, Элигор, — произнесла Вероника, нисколько не
смущаясь своей наготы.

Золотые глаза краснокожего скользнули по подписи Азаг-Тота, украшающей
бритую голову ведьмы, ноздри раздулись — пришелец явно оценил бурлящую в
девушке энергию Кадаф, и только после этого он слегка кивнул:

— Приветствую тебя, Тасмит. — У Элигора был красивый бархатный
баритон.

Дверь распахнулась, и на пороге возник улыбающийся Гюнтер.

— Орден рад тебя видеть, повелитель шестидесяти легионов! — громко
произнес капитан гвардии. — Ты должен немедленно предстать перед великим
магистром.

Гипербореец удивленно вскинул брови, пару мгновений презрительно
разглядывал чуда, а затем вновь повернулся к Веронике:

— Ты предала нас, ведьма?

Шайне победительно рассмеялся, а девушка, угрюмо посмотрев на мастера
войны, опустила плечи:

— У меня не было выхода.

Великий магистр принял Элигора в тронном зале не потому, что желал
оказать гиперборейцу честь — Леонард де Сент-Каре просто не хотел садиться с
иерархом Кадаф за один стол. Он молча подождал, пока любимый воитель Азаг-Тота
подойдет к подножию трона, с минуту изучал тонкое, хищное лицо гиперборейца и
только после этого внушительно произнес:

— Теперь ты понимаешь, благодаря кому оказался на Земле?

Гюнтер, который занял место у правой руки великого магистра,
усмехнулся, Вероника опустила глаза.

— Единственное, что мне непонятно, так это то, почему я до сих пор
жив, — не стал скрывать Элигор, яростно глядя прямо в глаза Леонарда. — Ты
победил, чуд, радуйся. Каким-то, не знаю, каким образом, но тебе удалось
склонить к предательству наложницу Великого Господина. — Гипербореец сплюнул. —
Не думаю, что это было сложно—я всегда говорил Азаг-Тоту, чтобы он не доверял
шлюхам, а он мне не верил. Теперь я в твоей власти, но не надейся, что моя
ненависть погаснет.

— Честный ответ, — бесстрастно произнес де Сент-Каре. — Но я ждал
чего-нибудь подобного от тебя, Элигор, в старых хрониках указывается, что ты
был одним из лучших воинов Кадаф.

— Полагаю, это были навские хроники, — едко заметил гипербореец. — Не
помню, чтобы я позволил хоть одному чуду бежать с поля боя.

По лицу великого магистра скользнул гнев:

— Ты ищешь смерти?

— Пока ты не предложил мне ничего иного, — пожал могучими плечами
Элигор и свысока посмотрел на Шайне: даже далеко не низкорослый мастер войны
доходил гиганту едва ли до плеча. — А я не привык пресмыкаться. Азаг-Тот, да
хранит меня его ненависть, учит нас пылать яростью, а не сочиться трусостью.

— Не слишком ли он фанатичен? — буркнул де Сент-Каре. — Нужно было
вытащить из Бестиария более смышленого иерарха.

Вероника поджала губы.

— Мы и не хотим, чтобы твоя ненависть погасла, воин, — вкрадчиво
произнес Гюнтер. — И уж тем более не желаем, чтобы сердце твое наполнилось
страхом — на войне не нужны трусы.

— Ты предлагаешь мне подраться?

— Я предлагаю тебе подраться вместе с нами. Против общего врага.

— Кажется, чуд, ты спутал меня с Красной Шапкой, — холодно процедил
Элигор. — Я не наемник.

— И у нас есть то, что тебе нужно. — Шайне, сделавший вид, что не
услышал ответ гиперборейца, достал из кармана камзола ампулу с бесцветной
жидкостью.

— Что это? — презрительно спросил краснокожий гигант.

— Золотой Корень, — улыбнулся мастер войны. — У нас много Золотого
Корня.

— За это вы купили наложницу?

— И за это тоже, — подтвердил Гюнтер, бросив веселый взгляд на
опустившую голову Веронику. — Поверь, ей нравится у нас. Понравится и тебе.

— Поверь и ты, нелюдь, — неожиданно весело, в тон чуду отозвался
гипербореец, — что в отличие от этой блудливой твари я не боюсь смерти. И если
Золотой Корень — это все, что ты способен мне предложить, то можешь приступать
к казни, да хранит меня ненависть Великого Господина.

— А если не все? — веско поинтересовался Леонард. — Если мы готовы
предложить тебе еще кое-что?

— Что именно? — Гигант резко повернулся к великому магистру.

— Я не хочу тебя покупать, воин, — неожиданно миролюбиво произнес
старик. — Я хочу договориться. Элигор помолчал.

— Вам нужны войска?

— Да, — признал Леонард. — Мы хотим использовать армию Кадаф против
Великих Домов. Сейчас очень подходящий момент для большой войны.

— А что получим мы? — осведомился гипербореец.

— Возрождение.

Вероника удивленно посмотрела на де Сент-Каре, а тот, в свою очередь,
не спускал тяжелого взгляда с Элигора.

— Объясни, — попросил повелитель шестидесяти легионов.

— Мы прекрасно понимаем, что воины Азаг-Тота не станут драться за
Золотой Корень, — усмехнулся великий магистр. — А посему я готов предложить вам