Чтение 29–й страницы книги ~Покаяние пророков~

- Да мы из ведомственной охраны института. - Большеносый даже засмеялся и толкнул на лавку товарища. - Отдыхай, стрелок! Мало получил. Учишь вас, учишь...

- Какого института? - Отставил ухват, но поближе, чтоб успеть взять.

- Научного. Там Юрий Николаевич диссертацию защищает... Ты что, не знал? О, без пяти минут профессор, большой ученый. Весь институт на ушах стоит. В Америку приглашают, лекции читать студентам. Говорит, по пятьсот долларов за академический час.

- Ничего себе!.. Ну а вас зачем прислал?

- Узнал, что тут разбой учинили, твой дом сожгли. - Гундосый сел на лавку. - Уговорил ректора, чтоб нас сюда отправить, для охраны.

- А чего тут охранять у него? Избу, что ли?

- Нет, что ему теперь изба? В Москве квартиру получает. За невесту свою боится. Одну, говорит, оставил, уехал...

- Обалдуй, - проворчал Кондрат Иванович и, чтобы сесть, специально на секунду к ним спиной обернулся. - Кроме своей науки ни черта не помнит! Одна история на уме. К нему такая девушка пришла!.. Нет, в Москву рванул.

- Вот вспомнил и послал нас, - опять рассмеялся гнусавый и достал носовой платок. - У них у всех в институте так, насмотрелись уж... Нам ректор велел жить здесь, пока Космач не вернется.

И высморкался, будто в пионерский горн дунул. Легенда у них была слабая, выморочная, наверняка придумывал непрофессионал или сами сочинили. Это говорило о том, что ретивые охраннички не собирались долго с ним канителиться, может, на час - два усыпить бдительность, прощупать, полный дурак или нет, а потом и зубы показать.

Усатый отдышался и вроде даже улыбнулся.

- Тяжелая у тебя рука, батя...

- Раз велел - живите, - не сразу сказал Комендант. - Изба не моя. Я теперь бездомный.

- Слушай, а что менты дом-то подожгли? - участливо заинтересовался гундосый.

- Беспредел, вот что!.. Разозлились, ну и сунули спичку. Я с ихним начальником тут... в общем, повздорил. Права начал качать, я и вмазал ему. Вот они и пустили красного петуха, а меня на вертолете в город, там в камеру. На следующий день только выпустили...

- Сейчас ничего подобного не повторится! - Гундосый еще раз протрубил в платок. - Ты в суд подал?

- Как же! Еще и журналистов натравил.

- Нет, батя, ты молодец! - похвалил усатый. - Извини, что так получилось... Мы же охранять приехали, а тут кто-то шастает...

- Ты давай открывай сумку и доставай свои извинения, - приказал гундосый. - Как насчет пообедать?

- Можно бы. Я после пожара обедать в харчевню хожу, на трассу. Дешево и сердито...

- Нет, мы обойдемся без общепита. С собой прихватили...

Усатый выставил на стол бутылку, несколько банок консервов, ветчину, колбасу, сыр - щедрый паек был у современной охраны, и, главное, куплен не на мочевой точке. По-хозяйски расставил тарелки, нарезал все крупно и разлил водку.

- Давайте знакомиться, - предложил Комендант. - Коль нам теперь вместе жить... Не прогоните?

- Что ты, батя!

- И правда, веселее будет.

Гундосого звали Дмитрием, одет он был чисто, видно, и в самом деле только что из столицы приехал. А его незадачливый товарищ Аркадий хоть и сменил рубашку, но под ногтями грязь, от верхней одежды бродяжий душок даже сквозь одеколон пробивается. После первого стаканчика он набросился на пищу, видно, оголодал в лесу, а сытый гундосый лишь закусил, и сразу сигарету в зубы.

- Ну как там Юрий Николаевич? - Комендант к еде не притронулся. - Письма-то не послал своей боярышне?

- Еще бы! - оживился гундосый, наливая водку. - Часа полтора сидел писал. Велел лично в руки передать.

- Ладно хоть догадался. А то бросил, уехал!.. Сиди, девка, кукуй тут. Когда домой собирается?

- Недели через две, не раньше. Пока защита, оппоненты... Они ведь как дети, ученые, соберутся и давай интеллигентно так друг друга поливать. Иной раз слушаешь, да лучше бы матерились, как нормальные мужики.

Бутылку разлили в два приема, выпили-закусили, стало ясно, что не хватает. Гости переглянулись.

- Арканя, ты у нас самый молодой?

- Опять начинается. - Тот не сильно и расстроился. - Батя, где тут у вас горючее продают?

- Да на мочевой точке, - махнул рукой Кондрат Иванович. - Но ты туда не ходи, самокатка, в сарае разливают. А иди к соседям, у которых хата беленая. Спроси у бабки. Горилка - высший сорт, двойной перегонки и тройной очистки. Скажи, я просил.

- А по пути письмо занеси. - Дмитрий полез к сумке. - Мы тут гуляем, а невеста письмеца ждет... Куда занести, батя?

- С письмом погодите, - осадил Комендант. - Это не по пути. Да пока светло, к ней нельзя. Она чужих не пустит. Стемнеет, сходим и отдадим. Подождет, больше ждала...

- И то верно! Давай лети, Арканя!

Усатый вышел в сени, слышно было, дверь стукнула, но шагов дальше не было. Крыльцо еловыми досками выстелено, ходишь как по барабану, а парень в армейских ботинках.

Да и не пойдет он к Почтарям, знает, кого вчера ночью в лесу с автоматом схватили...

Дмитрий тем временем к печке сел, покурить, и безбоязненно подставил широкий затылок.

- Мне-то ничего не передал? - поинтересовался Комендант, присаживаясь рядом на корточки. - Сижу ведь, ничего не знаю. Будет теперь на газопроводе работать? А то начальство два раза уже приезжало, и сегодня вот прилетели на джипе, спрашивают, ругаются...

- Да теперь уж не будет, - прогундосил тот. - Что ему газопровод!

- Тогда бы я пошел в объездчики... Потом, знаешь, спросить бы, может, избу свою продаст? На что ему теперь? Позвонить-то ему куда?

- В институт можно. А телефон тут есть?

- Линия осталась, но аппарат сгорел. У вас что, нету этих, современных-то? Как их?..

- Мобильных нет, наука нищая. Откуда?.. Здесь рыбалка-то есть? Подледная?

Собаки у Почтаря тоже не залаяли...

- Я не любитель, а дачники по выходным приезжают.

- Жалко, снасти не прихватил...

- Вам же связь нужна будет? Приехали, доложить надо...

- Конечно, нужна! Только мы думали, из райцентра звонить.

- Зачем? Пошли своего парня, пусть аппарат купит и все.

Под этот неторопливый разговор на крыльце снова хлопнула сеночная дверь, и через секунду усатый оказался на пороге.

- Ну, тебя за смертью только посылать, - заворчал Комендант. - Поди, одну и принес...

- Слушай, батя! Стучал - не открывают твои хохлы!

- Хреново стучал! - Кондрат Иванович встал, размял затекшие ноги. - Эх, парень, тебя учить и учить надо... Ладно, сам схожу.

Выпускать его не хотели, гундосый вскочил.

- Да ладно, батя! Пусть учится! Арканя, бегом на тракт!

- Коньяку возьми, - приказал Комендант. - Водка паленая.

Усатый скрылся за дверью, протопал по крыльцу - на сей раз пошел.

- Ты, Митя, сиди кури, а я картошку варить поставлю. - Комендант достал ведро из-под лавки. - Горяченького хочется...

- Давай почищу, - предложил гундосый. - Нож есть?

Кондрат Иванович дал ему посудину с водой и ножик, а сам выскочил в сени за дровами. На всякий случай глянул в окошко - усатый шагал уже в конце деревни.

Вернувшись в избу, с грохотом бросил охапку на пол и, разгибаясь, в тот же миг опустил полено на шею гундосого. Не выпуская ножа и картошины, тот ткнулся головой вперед и, опрокидывая табурет, завалился набок. Комендант отрезал кусок бельевого шнура, стянул руки за спиной и выгреб все из карманов. Кроме "Макарова" с глушителем и трех запасных магазинов там оказался мобильный телефон (не такой уж бедный институт), бумажник с документами и деньгами. Разбираться не стал, открыл подпол, спустил туда оглушенного и другим куском веревки спутал ноги, подтянув их к балке.

- Один есть. Сами войной пошли...

Как и следовало ожидать, в сумке помимо сигарет, грязного белья, двух десантных ножей и красиво сплетенной нагайки был прибор ночного видения с зарядным устройством и бинокль. Кроме паспорта Комендант нашел любопытный документ - удостоверение сотрудника охранного предприятия "Казачья сотня" и разрешение на ношение оружия. Даже сомненье возникло: может, Космач и впрямь послал их сюда? А интеллигентный "нарком" чего-нибудь напутал?..

Тогда почему скрыл, что есть телефон, и почему письма для боярышни нигде нет?

Комендант еще раз сумку перетряс, спустился в подпол и прощупал одежду на гундосом - не иголка, если Юрий Николаевич полтора часа писал...

- Ладно, дело начато...

Усатый появился на горизонте спустя двадцать минут, тащил с собой объемистый пакет и куртку под мышкой - употел.

Хорошо, что руки заняты...

Стал за косяком сеночной двери с рубчатым вальком в руках. Парень толкнул дверь ногой и в следующий миг рухнул на крыльцо, откинув ношу в лужу перед ступенями. Комендант втащил его в сени, ощупал лоб и переносицу - кости вроде целы, - потом занес пакет с бутылками и закрыл дверь на засов. При обыске у этого кроме оружия и телефона оказались наручники, прицепленные к поясу, черный газовый баллончик с черепом и костями и пластмассовая плоская коробка с тремя шприц-тюбиками.

Письма не было и у этого...

- Ничего вооружился...

Спустив усатого вниз, Комендант приподнял лопатным черешком половицу над балкой, пропустил под ней наручники и примкнул каждого пленника с обеих сторон. Они сидели на куче картошки, гундосый уже приходил в себя, пытался поднять голову, его товарищ обвисал мешком, из носу капала кровь.

- Отдыхайте пока...

Поднявшись из подпола, он начал было наводить порядок и вдруг почувствовал, как ослабли ноги и затряслись руки.

- Да, плохо дело. Постарел...

Открыл коньяк, выпил полстакана и, прихватив сигареты, вышел на крыльцо. Кругом было тихо, даже конь замолк, и стало слышно, как по оттаявшему косогору бегут ручейки и за рекой булькают тетерева. Он выкурил сигарету, затем с оглядкой прошмыгнул в конюшню и там засунул один пистолет и телефон под плетеные ясли.

- Охраняй.

Жулик успокоился, но сено так и не тронул, стоял с опущенной головой, будто прислушивался к своему внутреннему состоянию. Комендант закидал навозом половицу над лазом и ушел в избу.

Усатый стонал и начинал шевелиться, а гундосый пришел в себя, сидел прямо, держа свободной рукой затылок.

- Что, господа работорговцы, очухались? Отвечать коротко и быстро. Где сейчас Юрий Николаевич?

- Ну ты, козел старый, - простонал гнусавый и засучил ногами. - Наши люди здесь. Они придут...

- Говорить будешь?

- Да пошел ты...

- Ладно, с тобой все ясно. - Комендант кинул картошиной. - А ты, Арканя? Где Космач?

Глаза у Аркани заплывали, нос распух.

- Не знаю... Я давно в лесу...

- А куда Почтаря дели?

- Слушай, батя, тебе все равно хана. - Гундосый попытался достать его ногой. - Давай договоримся! Наши придут, тебя пошинкуют!

- Ну ждите, когда придут. - Кондрат Иванович стал под открытым люком. - Я пошел избу поджигать. Все равно никому не нужна. А есть такое понятие - обратная тяга. Это когда дым идет вниз...

И полез наверх...

Люк он оставил открытым и принялся растапливать печь: дрова сложил клеткой, нарвал бересты, зажег ее возле хайла и кочергой задвинул под поленья.

Трубу же, напротив, не открыл, прихватил коньяк и вышел на крыльцо.

* * *

После недельной пурги природа будто прощения просила, дни стояли теплые, на солнцепеке становилось жарковато, и снег почти не таял - испарялся, отчего ноздреватые сугробы напоминали пчелиные соты. Но стоило зайти в тень, как от земли несло холодом и под ногами гремел лед. Это было самое лучшее время, когда так остро чувствовался контраст и особенно хотелось жить. На свете почти не осталось радостей, от которых бы трепетала душа, и вот это весеннее оживление было последним, отчего еще хотелось делать глупости.

Обычно в такую пору Кондрат Иванович вставал затемно, если боялся проспать, ставил будильник, вешал на пояс малую саперную лопатку и топорик, брал кусок хлеба и уходил подальше от глаз, за деревню, где был еще один зарастающий выпас, примыкавший к реке. Сначала он просто бродил по проталинам и пел детские песни, каждый раз напряженно вспоминая слова. Чаще всего какую-нибудь одну строчку:

- Полетели утушки над рекой, над рекой...

А когда всходило солнце и топило снег, он начинал пускать ручейки. Весь косогор был изрезан давно заросшими коровьими тропинками, разбегающимися по полю вкривь и вкось, колеями старых дорог, ямами и ложбинами, - столько преград стояло на пути весенней воды! Он заходил сверху, от леса, и начинал соединять лужицы, копал канавки, протоки и руслица, сводил или разводил ручьи, пока все поле не покрывалось единой сложной сетью.

- Вам течь сюда! - на правах Коменданта приказывал он весенним лывам. - А вас я перекрою и насыплю плотину. Вам следует отстояться несколько дней. Посмотрите, на что вы похожи? Разве можно с такой грязью в чистую реку? Не пущу.

Игра так увлекала, что спохватывался, когда бегущая вода густела и замедляла бег, - вот уже и солнце село! Перемазанный землей, с мокрыми коленками, он возвращался домой или когда темнело, или задами, чтоб никто не видел.

И сейчас надо было уже давно идти на свой заветный косогор, вон какая дружная весна, так через неделю и снег сгонит...

Комендант сидел на крыльце и думал, что больше уже не пойдет делать ручьи, что эта последняя радость омрачена и, пожалуй, отнята навсегда.

Обратная тяга началась через полчаса, в подполе послышался кашель и крики. Он хладнокровно отхлебнул коньяка, но тут же выплюнул. А на этикетке написано - дагестанский, пятилетней выдержки. Хотел выбросить бутылку, однако поставил ее на воротный столб, отсчитал двадцать пять шагов и вытащил трофейный пистолет.

- Будем играть в войну. Прапорщик Гор, на огневой рубеж! Заряжай! Огонь по мере готовности.

Стекло брызнуло сверкающим облаком, выплеснувшийся коньяк взлетел веревкой и обагрил снег.

- Оружие на предохранитель.

Осмотрев результат попадания, Комендант зашел за угол и выдернул тряпичную затычку подпольной отдушины - пленники орали, как отставшие дети.

- Батя! Отец!..

Он распахнул дверь в избу и открыл задвижку. Дым потянуло в трубу, над полом образовался просвет, а из открытого люка взметнулся белый вихристый столб. Не дожидаясь, когда проветрится подпол, он спустился и сел на нижнюю ступень лестницы.

- В живых останется только один из вас. Кто будет говорить коротко, быстро и толково. Второй пойдет в расход. Все понятно?

- Понятно, - за обоих ответил усатый.

- Начнем с простого вопроса, - деловито проговорил Комендант. - Сколько вас тут бродит вокруг деревни?

- Двое, - поспешил гундосый. - Еще двое!

- Четверо, - поправил его напарник. - Четыре человека.

- Это всего четыре, с нами, а так-то еще двое!

- Ладно, - остановил перепалку Комендант. - Едем дальше. Куда дели Почтаря?

У гундосого от дыма пробило нос.

- Спустили под лед возле моста...

- Живого, что ли?

- Да нет...

- За что вы старика-то, сволочи?

- Он с автоматом был...

- Да ведь без автомата уже в лес выйти нельзя! - прорычал Кондрат Иванович, но тут же взял себя в руки. - Ну да, он старый, в рабство не продашь. И выкуп не дадут... Кто его расстреливал? Ты? - Кинул картошиной в гундосого. - Пистолет с глушителем был у тебя. А я выстрелов ночью не слышал.

- Не я... Он. - Показал на усатого. - Дал ему свой...

- Убираете людей, чтоб не мешали? Следующая очередь была моя?

- Мы приказы выполняем, - ушел от прямого ответа гундосый. - Сами ничего...

- Ну и чьи это приказы?

- У нас директор есть... Генерал Ногаец.

- Правильно, вали все на генерала... Он тоже здесь?

- Отозвали в Москву... Но есть его инструкции... Комендант пихнул ногой усатого.

- Есть что добавить? Или ты неразговорчивый? Отмолчаться хочешь?

- Не знаю, что говорить...

- А ты скажи, где сейчас Космач?

- Я видел его, когда брали... Около воинской части. Потом меня сюда перебросили...

- Плохо, Арканя. На тебе смерть Почтаря...

- Его увезли! - почему-то слишком торопливо вмешался гундосый. - В Подмосковье, по Волоколамке... Бетонный завод. Там цех... Кольца льют.

- Какие кольца?

- Для колодцев, бетонные!

- Откуда ты знаешь? Ты его отвозил?

- Не я один, с группой... Мы его передали и все.

- И что там? Рынок рабов?

- Видимо... Ну или тюрьма. Космача сразу же в кольцо посадили и сверху бетонную крышку положили.

Кондрат Иванович ощутил, как начинает перекашивать половину лица, чтоб никто не увидел, ссутулился, подпер подбородок.

- Кто его продал?

- Наш шеф, господин Палеологов. Мы исполнители...

- Кто он такой?