read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Она не поняла, спросила шепотом:
- А если хозяйка нас застукает?
- Прикинемся простыми грабителями и ворами. В этом случае нам всего лишь придется заняться с нею любовью. Так всегда делается.
Она зябко поежилась.
- А вдруг там слонопотамная женщина?
Я предупредил:
- Именно такие любят выдавать себя за школьниц. А мы должны верить, поняла?
- Да, но...
- Но трахаться придется, это тебе не групповуха, когда можно сачкануть.
Она замялась:
- Но если ты не заметил еще, я все-таки сама женщина...
- Все женщины, - сказал я твердо, - лесбиянки. Все-все. Исключений нет. Так что не сачканешь... Но не жмись, если ты женщина, то все женщины всегда испытывают оргазм. Неважно, если это даже на пляже прямо на песке. Ничуть не мешает, сам видел.
Она подумала, сказала нерешительно:
- А может... проще ее убить?
- Зачем?
- Да так, женщин не жалко. По статистике, их все равно больше.
Похоже, ей вовсе не хотелось проникать со мной в этот особняк, который по документам уже принадлежит ей, но по виду живет сам по себе. В определенных случаях, если кто-то куда-то заходит, неважно кто и так же неважно - куда, это обязывает к определенному поведению. А если в особняке одинокая женщина, то другого истолкования быть не может, если там не самые что ни есть общечеловеки.
- Это твой особняк, - напомнил я, - а ты - хозяйка! Не жмись, если тут есть слуга или домоправитель, то уволим к такой маме, чтоб не спал по ночам, урод.
Наконец-то мои пальцы, шарящие по стене, нащупали выключатель. К счастью, он сработал и как включатель, все-таки Англия, щелкнуло, весь холл залило ярким светом. Наши привыкшие к скудному свету глаза жалко заморгали. Торкесса закрылась руками, словно и здесь из пещерного зева навстречу выметнулась стая здоровенных, как кабаны, летучих мышов. Стены помещения отделаны старым мореным дубом, посредине массивный стол и двенадцать стульев, а в дальнем углу широкая и тоже деревянная лестница приглашающе зовет на второй этаж.
- Ты ищи туалет, - предупредил я, - он где-то внизу, а я взгляну, что там наверху.
- Только ничего не сопри, - сказала она мне в спину.
Я уже на верхней площадке остановился, поискал, что сказать, но своих мыслей не отыскалось, что и понятно, я ж современный крутой пацан, а ничего подходящего с anekdot.ru на язык не прыгнуло. Обидевшись, надо подписаться еще на пару рассылок, потащился по ступенькам на второй этаж, пистолет в руке, готовность номер один, сейчас я злой, мне лучше не попадаться, как пьяному братану Вовочки.
На втором этаже широкий холл, несколько красиво обитых дверей. Я потрогал ручку первой, заперто, а ключа у меня, ессно, нет. Дверь же выглядит толстенной, словно ведет в Форт Нокс. Я примерился, ударил ногой, даже без разбега, дверь легко распахнулась, кого-то убив на той стороне. По крайней мере, послышался стон... нет, в самом деле послышался, в комнате пусто, это мои натянутые нервы шуршат и стонут. Прекрасный особняк и прекрасные здесь двери: тонко настроенные на отсутствие / присутствие ключа в моих карманах. Есть ключ - дверь тверже танковой брони, нет - меняет молекулярную структуру стали на картон.
На цыпочках подкрался к двери, осторожно выглянул. Вдали мелькнула слабая полоска света. Если не ошибаюсь, там кабинет. Кабинетом он должен быть уже по той веской причине, что, именно проникая в кабинет, никто не закрывает за собой дверь. И когда неторопливо роется в сверхсекретных документах, просматривая их в ящике стола, в сейфе, то дверь обязательно приоткрыта, а из нее красиво струится луч достаточно яркий, чтобы, значитца, я не щелкал спросонья хлебалом и не прошел мимо.
Ну ладно, я не все, когда проникну я, за собой буду закрывать на все ключи, задвижки и засовы, а то еще и припру шкафом, да чтоб обязательно стул ножкой в дверной ручке, самое простое - самое надежное!
Я осмотрелся в полутьме, напрасно щупал стену в поисках выключателя, не отыскал, догадался:
- Значит, это кухня!
Послышалось кокетливое цоканье каблучков, это торкесса, прошла в дальний конец, дернула за ручку. Из холодильника хлынул свет. Десяток решетчатых полок, лишь на одной сиротливо сгрудилось с полдюжины банок пива.
- Неужели и здесь жил полицейский? - удивился я.
- А что не так? - обиделась торкесса. - Моя бабушка не могла быть полицейским?
- Могла, могла, - поспешно заверил я. - Наверное, в таможенной полиции?
- Почему в таможенной?
Я вспомнил размеры особняка, когда наблюдали с улицы, сказал дипломатично:
- Да там свои особенности... И возможности...
- Какие?
- Ну, таможня - это структура, которая не столько дает добро, сколько отбирает.
Медленно выбрел на веранду, воздух свежий, прохладный, осмотрелся, но что увидишь в такой тьме, кроме темного неба с очень редкими и мелкими звездочками, взгляд упал на длинный ящик, очень уж знакомый по очертаниям. Откинул крышку, ну, конечно же, снайперская винтовка с оптическим прицелом, новейший ракетный гранатомет, два ящика патронов, с десяток пистолетов...
Для пробы вытащил снайперскую винтовку и посмотрел через оптический прицел. Торкесса шумно сопит рядом, толкается и пытается хотя бы залезть мне под рубашку, мол, у нее замерзли руки. Я стойко пресекал, хотя лапки у нее в самом деле заледенели, но, возможно, умеет понижать температуру, женщины - животные хитрые, а пусти за пазуху, ухом не успеешь моргнуть, как уже начнет выяснять, пользовался ли блендомедом и не я ли позировал Фаберже.
- Красиво, - признал я. - В смысле, окрестности.
Через прицел для ночного слежения прекрасно видно, как далеко-далеко танцует с волками, время от времени оглядываясь на чернокожую красотку и всякий раз хватаясь за пистолет, человек с крупной бляхой на груди. Я увеличил изображение, проступила эмблема налоговой полиции. Другой, длинноволосый, в длинном до пола плаще, идет с мечом в руке, поглядывая по сторонам исподлобья. Время от времени вскидывал руки к небу, его пронизывали ветвистые молнии, он извивался и красиво кричал под неслышимую здесь музыку Фредди Меркури.
Чуть в сторонке толпой идут люди в черном, в черных очках. Отсюда не видно, но мне показалось, что у них таблички на груди, а там что-то про благородных киллеров, влюбившихся в жертв, но рассмотреть не успел, по середине шоссе промчался на коне, паля из старинных наганов, человек в широкополой шляпе. При каждом выстреле взрываются машины, почтовые ящики, а в стенах домов появляются дыры, словно туда угаживают крылатые ракеты.
Еще толпами двигаются закутанные в белые ленты из серого полотна странные люди, очень медленные и торжественные, словно на похоронах президента. Никто из них не смотрит вверх или по сторонам, все двигаются одинаково, как клоны, торжественные и печальные.
Торкесса сопела рядом, толкалась, наконец спросила таинственно:
- Да что высматриваешь?
- Фабрику, - буркнул я. - Заброшенную фабрику или завод. Желательно металлургический. Мы на таком были, помнишь?
- Да, но...
Она поперхнулась, побледнела. Я хмуро кивнул:
- То-то и оно. Если не обнаружу, то, боюсь, идеальное место для выяснения, кто есть ху, перенесется в наш особняк. После металлургического завода он на втором месте по условиям.
Она сказала с надеждой:
- А как насчет свалки? Гигантской свалки брошенных и заброшенных автомобилей и грузовиков? Я подумал, кивнул:
- Молодец, умница. Признаю, на первом месте - заброшенный металлургический завод, на втором - автосвалка, на третьем - заброшенный особняк...
- Так вот, - сказала она с торжеством, - здесь совсем близко такая свалка! Огромная, там автомобили в пять этажей.
В прицел наконец попались огоньки. Сперва почудились свечи в руках черных монахов, потом вроде бы волчьи глаза оборотней, но наконец сообразил, что вижу огни газосварки и автогена. Гигантская свалка работает круглые сутки, но нас вряд ли туда понесет, так что эту ночь мы в сравнительной безопасности.
Я опустил ствол, рассматривал человека на темной улице. Вниз и по бокам компьютерного окуляра бегут зеленоватые цифры, показывая с точностью до миллиметра меняющееся расстояние, скорость и направление ветра, температуру, давление, высоту над уровнем моря, есть ли у объекта бронежилет, каков его статус, рейтинг, кровяное давление, быстро пересказывая досье сперва из открытых источников, потом из закрытых, а затем из самых секретных.
Торкесса охнула, глаза быстро бегают по скупым строкам, извещающим, что это вышел на прогулку следователь-маньяк, он в детстве отравил всех одноклассников, сыпанув синильной кислоты в общий котел. Просто чтобы проверить, в самом ли деле все умрут прямо в бойскаутском пионерлагере у прощального костра. И вот теперь, став взрослым, он со сладким щемом в сердце вспоминал старое доброе детство, прощальные песни у костра, расстегнутую блузку пионервожатой и выглядывающие верхушки сочных грудей, пищащих девчонок, которых зажимали в темноте, потную плоть поварихи, что зазвала его в предпоследнюю ночь на кухню и прямо у кипящих кастрюль показала, что надо делать с женщиной... И вот сейчас, в последнее воскресенье августа, как все последние годы, он чувствует страстное желание отравить те же самые сорок два человека. Но детей столько в одном месте не отыскать, потому он совершает подобные воспоминания детства в многолюдных кафе, казино, в парках и на митингах.
Это все списывалось на экстремистов: исламистов, коммунистов, зеленых, русскую мафию, курдов и снова русских, уже просто русских.
Я старательно поймал его в перекрестье прицела. Торкесса испуганно схватила меня за руку. Я поспешно напряг бицепс под ее тонкими теплыми пальцами, да видит, что у меня там эти, мышцы.
- Ты что? Будешь стрелять?
- Нет, - съязвил я, - пошлю ему привет. Со смещенным центром тяжести. Прямо в череп.
- Но как же... без санкции прокурора...
- Когда власть бездействует, народ вправе брать власть в свои руки, хоть это и противно брать в руки всякую гадость.
Я нажал на скобу, далекая фигурка дернулась, осела. Не опуская винтовку, я повел стволом вдоль улицы. Торкесса спросила обеспокоено:
- Что... еще?
- Видишь вон того? - спросил я тоном Вильгельма Фрейда. - Этот свихнулся на эдиповом комплексе. У него бунтарство против отца вылилось в отцеубийство, а потом в массовые убийства всех особей мужского пола старше сорока лет.
Она спросила жалобно:
- Может быть, его лечить надо?
- У нас страна бедная, - напомнил я.
- Но мы в Англии!
- Англия наших дипломов не признает. А вот пули везде одинаковы.
Я подумал, отложил винтовку и взял из ящика ракетный гранатомет. Торкесса вздохнула, а я поймал в прицел приближающегося маньяка и нажал на спусковую скобу. Слегка толкнуло в плечо, ракета вырвалась почти бесшумно, понеслась с резко нарастающей скоростью. Маньяк застыл, успев увидеть несущуюся на него ракету, вскинул руки, словно собирался взлететь.
Вспышка света на миг ослепила, на высоту третьего этажа взлетели кисти рук: в одной зажаты огромные ножницы, в другой - удавка, а на асфальте остались аккуратные кроссовки. Кровь и мелкие клочья плоти расплескало... нет, даже вмазало в стены ближайших домов.
- Эффектно, - признала торкесса, - но уж больно по-человечески.
Я отложил гранатомет, после нескольких таких выстрелов соседи начнут обращать внимание, снова взял винтовку, так как на темную улицу начали выходить из подъездов, из-за деревьев, калиток, вылезать из люков канализации темные, загадочные, в длиннополых пальто, с поднятыми воротниками, в надвинутых на глаза шляпах.
- А вот этот уже свихнулся на... - сказал я, мой палец нажал на спусковую скобу. - На чем-то, не понял, но у них тут все на чем-то да свихиваются.
- Правда?
- Да, точно. То ли туман, то ли съели что-нить...
Я перевел на другую цель, снова нажал курок.
- А этот?
- Тоже свихнулся, - объяснил я. - Считает, что юсовцы должны править миром. А они, англичане, вроде как тоже юсовцы, только пожиже.
Я ловил в прицел очередного маньяка, указательный палец делал легкое движение, мягкий толчок в плечо, я перевожу крестик прицела на новую мишень, рядом на стуле побагровевшая от усилий торкесса поставила громадный ящик с патронами.
Маньяки, везде маньяки. Все свихнутые, жизнь такая. И не надо что-то особенно объяснять, увязывать и мотивировать: маньяк и есть маньяк. Его поступки непредсказуемы. И лучше не пытаться предсказать, а то сам в маньяки попадешь. Если ты честный полицейский, то просто иди по его следу... а потом постарайся забежать вперед и пристрелить в жуткой схватке, когда бьешь друг друга лампами, торшерами, книгами, топорами, мечами, стульями, шкафами, а потом гад сам вываливается с балкона сорокового этажа.
Иначе нельзя: подтолкнуть к окну - негуманно и неюридично, если же арестуешь, то через час выпустят как сумасшедшего, что не сознает, что делает, у него и справка есть, весь Букингемский дворец и Кремль такими заселены, и тогда снова пойдет маньячить. Но можно и вот так по-русски, куда более красиво, изящно, возвышенно даже. Над моим ухом мягко вздохнуло, словно стоит теплая корова.
- Действуйте, Гакорд... Раз уж судьба галактической Империи повисла на лезвии вашего длинного меча... то очищайте Вселенную.
Мне показалось, что где-то я уже такое слышал, даже меч назывался не то двуручным, не то трехручным, но, вообще-то, все на свете есть повторение, как сказал Экклезиаст, я промолчал и снова нажал на спусковую скобу. Пусть фраги множатся, а патроны не убывают.
- Ты спальни уже посмотрела? - спросил я.
Она радостно закивала:
- Ну, конечно, дорогой... В первую очередь! Кстати, там только одна спальня.
- Плохо смотрела, - уличил я. - Мы еще не были в правом крыле. И не поднимались на другой этаж. Так что мозги не пудри, лапшу не вешай и вообще не агитируй голосовать за демократов. Кстати, оставшись в спальне одна и услышав странный шум, ты, конечно же, пойдешь узнать, в чем дело, надев самое соблазнительное нижнее белье...
Она ахнула:
- Ты оставишь меня одну в спальне?
Я подумал, положил винтовку снова в ящик, аккуратно закрыл.
- Вряд ли. Но только если не храпишь и не стягиваешь одеяло. И не брыкаешься.
Она счастливо провизжала:
- Я буду тихая, как мышка!.. Я вообще прикинусь тряпочкой!.. Я удовлетворю все твои... Ой! Прости, прости...
- Ладно, - сказал я великодушно. - Сегодня бить не буду. Может быть, не буду. Сегодня я что-то очень добрый. К дождю, наверное.
Она быстро посмотрела на меня, сказала льстиво:
- Но сегодня все-таки сможешь утолить жар своих чресел?.. Теперь никто не мешает! И ни от чего не отвлекает.
Я задумался, жар в самом деле такой, что плавятся мозги, а там внизу даже блендомедная оболочка не спасает от растрескивания, однако я столько держался, а сейчас если поддамся... не буду ли я похож на простого... гм... как бы это сказать, простолюдина, общечеловека, демократа, кто не умеет владеть собой, а идет на поводу своих обезьяньих инстинктов, у которых понятно кто за вожака? В то же время не дурость ли: рядом такая сочная девка с такими сиськами, такой задницей, да у нее внутри как кипящее масло, да только за... кто бы отказался, да нет таких чуваков... однако я разве как все?
- Отвлекает, - ответил я почти твердо, - от героизма отвлекает!
- Наоборот, - почти пропела она и выгнулась еще эротичнее. - Ты сейчас думаешь обо мне, а после утоления думать перестанешь... Лучший способ преодолеть искушение - поддаться ему.
- Это сказал Уайльд, - сказал я. - Он доподдавался до того, что огомосечился. Его друзей судили за подготовку восстания, а его - за педерастию. Нет уж, нет уж, лучше святым Антонием, чем демократом. И вообще, ты забыла, что поклялась ждать, пока я сам изволю...именно изволю?
- Я не клялась, - возразила она быстро.
- Но пообещала.
- Так кто ж верит женским обещаниям? - воскликнула она патетически. - Ты не с Бетельгейзе упал?
- Это ты с Бетельгейзе! - уличил я.
- Нет, ты!
- Ты!
Она бросилась наверх на лестнице, прокричала уже оттуда:
- Я отыщу самую красивую из спален! И обещаю не стаскивать с тебя одеяло!
Еще бы, подумал я хмуро, какое одеяло в такую жаркую душную ночь? К утру наверняка будет гроза. Все рецепторы трепещут, искры так и скачут по коже и ее окрестностям.
Спальня оказалась поистине королевской, кровать с теннисный корт, спинка в виде темно-красного сердечка, воздух начинает пропитываться запахами благовоний, уже дымятся в углах буддийские палочки, когда же торкесса успела, или вспыхивают автоматически, едва кто-то входит...
Торкесса на той стороне самозабвенно взбивала подушки, раскраснелась в свете лампы с матовым светом. Оглянулась, сказала тревожно:
- Там кто-то скребется под дверью. Слышишь? Сопит, стонет, царапается... Побудь здесь, я пойду впущу!
- Щас, - сказал я раздраженно. - У тебя и шуточки!
- Какие шуточки, - переспросила она растерянно, - разве не слышишь?
- Слышу, - ответил я. - Хорошо, только надень прозрачную ночную сорочку. И обязательно туфли на самых высоких каблуках.
Она привстала, отыскивая взглядом шлепанцы, переспросила с недоумением:
- Почему на высоком?
- А чтобы красиво падать с высоты, когда будешь оглядываться, - пояснил я. - Надо будет упасть не меньше трех раз. И чем с большей высоты, тем лучше. В смысле, эротичнее. А прозрачная рубашка... не знаю, их все в таких случаях надевают. Наверное, чтобы монстры возбудились.
Она зябко передернула плечами:
- Ладно, пусть скребется.
- Будь здесь, - сказал я.
- А ты?
- Пойду загляну в остальные комнаты, - сказал я. - Рыться в вещах не буду, не бойся, капиталистка, только убеждюсь... убедюсь, что никто не прячется.
- Может быть, лучше утром?
- А если утром проснемся с перегрызенными глотками?


Часть 3

Глава 1

С пистолетом в руке и фонариком в другой я продвигался медленно, прислушиваясь к каждому шороху. В коридорах и в любой комнате прежде всего включал свет, а выходя, не выключал, пусть горит, здесь не Приморье, электричества хватит, а кто уплатил за дом, заплатит и за электроэнергию.
Все комнаты с прекрасной мебелью, знаток бы сказал, что гармонично, подобрано со вкусом, я тоже бы так сказал, я же хорошо воспитан, а гармонично или не гармонично на самом деле, это только сама мебель знает, у нас, демократов, вкусы то и дело меняются, сегодня гармонично одно, а к обеду уже другое.
Снизу доносились едва слышные стоны и звон цепей, но в подвалы я решил не спускаться, привидения подождут, тыщу лет ждали, дернул дверь последнего в этом коридоре чуланчика...
...в глаза ударил слепящий свет, будто в лицо направили мощный авиационный прожектор. Кожу опалило сухим горячим ветром. Ослепленный, я прикрыл глаза обеими руками, проморгался, ахнул. Сквозь слезы прорисовываются жаркие горы оранжевого песка, ослепительно синее небо, весь мир - песок, как застывшие волны расплавленного золота, веет жаром, солнце обжигает голову и плечи.
- Ни фига себе... - пробормотал я, сделал шаг, в трех шагах из песка торчит черный камень с рунами на двух сторонах, а сверху грубо вырубленное изображение языческого идола с толстыми губами и широким задом. Не наш, отметило сознание автоматически. У наших предков вкусы нормальные, без перверсий: толстые бабы с широчайшими жопами и могучим выменем до середины живота,
Я сделал еще шажок и вдруг ощутил неладное. Оглянулся, сердце остановилось в страхе: позади такая же бескрайняя пустыня, а я посреди этой бескрайности, это же какой-то силурийский период, это же докембрий, здесь нет жизни, одни только ракоскорпионы и трилобиты! Я попал и самую хитрую из ловушек, этого никак не учел, здесь я и в суп, и в ощип, и даже в гриль на шампур...
Из-за барханов мелькнуло нечто темное. Исчезло на миг, а когда показалось снова, я догадался, что это черные тюрбаны, хотя по такой жаре... впрочем, черные красочнее. Подчеркивают зловещесть, в эти времена шляп, похоже, еще не носили. Не носят.
Люди выехали на крупных зверях, которых я принял было за верблюдов, потом с ужасом сообразил, что это обросшие шерстью динозавры, а то и драконы, что, собственно, одно и то же. Меня заметили, несколько человек повернули своих животных, песок взлетел из-под копыт фонтанами. Я застыл, меня окружили в мгновение ока, сверху нависли, как клювы башенных кранов, морды динозавров.
- Я рашен турист, - сказал я торопливо. - Новый рашен, почти олигарх!.. За меня можно выкуп, можно выменять на что-нибудь. К примеру, на бусы, я ж демократ - большего не стою.
Двое спрыгнули с динозавров, те смирно жевают жвачки, я не двигался, меня грубо повернули спиной, я ощутил, как руки крепко стянули веревкой, а рот мне туго забили кляпом. Один из всадников крикнул с нетерпением:
- И чо будете робыты?
- Жертву Перуну, - ответили у меня за спиной. - Во славу незалежной Гыксосии!
- А-а-а, - протянул всадник, - цэ дило добре... Только поскорее, а то фараон вже збирае вийско...
- Та що нам його вийско? - ответил тот, что стягивал мне руки. - До вэчора весь Египет будэ пид нашой гиксоской владею.
Мне связали ноги, сильный удар бросил лицом в горячий песок. Я закашлялся, гиксосы засмеялись, уже все в седлах, засвистали, повернули животных и помчались в сторону солнца. Как я понял, начинается знаменитое завоевание Египта гиксосами. Значит, я попал в далекое прошлое, но хоть не на сотни миллионов лет, уже легче, до моего времени всего-то тысяч пять лет, а то и вовсе четыре с половиной.
Они унеслись, а я остался лежать на песке, связанный туго, как упакованный спальный мешок. Солнце печет нещадно, губы сперва просто пересохли, потом полопались, как подсыхающая земля. Соленая струйка потекла в рот, но я отказался глотать кровь, хотя вроде бы не принимал иудаизм или ислам, хотя клясться не буду, в моей прошлой жизни мало ли чего случалось, солнечный жар прожигает веки, какие же непрочные, фигня, а не веки, прямо папиросная бумага или же промасленная, из которой делают стенки для фонариков.
Горло хрипит, а уши уловили странный зловещий шорох. Я повернул голову. Раскаленное, как слиток металла, тело, как будто окунули в жидкий гелий. Ко мне подползает самая огромная змея, какую я только видел, а видел я... честно говоря, ни одной еще не видел, но змея огромная, чешуйки скрежещут по песку, словно ползет по исполинскому наждачному бруску, пасть разинута, жарко, глаза выпучены, немигающие, зрачки вертикальные, как у кошек, а язык длинный и раздвоенный на конце, как двузубая вилка...
Я содрогнулся, холодное отвратительное тело коснулось моей ноги, а змея переползла ногу, помедлила, а затем начала сворачиваться в кольцо, полагая, видимо, что нашла защиту от солнца и ветра. Я застыл, страшась сделать движение, толстые кольца двигаются медленно, словно родом из Эстонии. Прямо засыпает, зараза, наконец улеглась, даже вздохнула с чувством глубокого удовлетворения.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 [ 29 ] 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.