Чтение 29–й страницы книги ~Магистр~

рукой.

- То есть как - зарастает?.. - не понял я. - Гранит зарастает?..

- Именно гранит зарастает!.. - неожиданно зло ответил настоятель. - И
вообще, если бы решение было таким простым, наверное, мы его давно бы нашли. Но
ты себе представить не можешь, чего только за эти века мы не пробовали - все
бесполезно. Иначе монастырь не обезлюдел бы.

- А уйти отсюда вам никак нельзя... - даже не спросил, а констатировал
я.

- Нельзя, - подтвердил настоятель. - Слово, которое должен услышать
Серый Магистр, привязано к этому месту и перенести его нет никакой возможности.
Вот когда за ним сюда придет наследник, тогда мы сможем покинуть монастырь...
Да и то не сразу, а только после того, как наследник - Серый Магистр - встанет
на Серый путь...

- А что за Слово...

Настоятель Норг бросил на меня короткий удивленный взгляд, а потом в
его глазах зажглась хитринка.

- А мы Слово не знаем. Его только Серый Магистр услышать может... -
Причем сказал он это так, что я ему совершенно не поверил.

- Я и есть Серый Магистр, так что говори, не стесняйся, - Улыбнулся я,
стараясь попасть ему в тон. Однако он насмешливо поднял бровь.

- Я ж тебе говорю - не знаю, И потом, если ты Серый Магистр, значит,
рано или поздно ты Слово услышишь. -- После этого он одним духом вытянул
остатки пива из своей кружки, с сожалением поставил ее на стол, а затем снова
повернулся ко мне.

- Ну что, пойдем, я тебя с монастырем познакомлю...

- Пойдем, - согласился я, поднимаясь из-за стола. И уже направившись к
выходу, спросил: - А что, завтрак у вас всегда такой скудный?

Норг пожал плечами.

- Сейчас еще ничего. А вот лет четыреста назад вообще одной картошкой
питались, да и то не вволю. Сам подумай - свою Тропу имею только я, много на
одном горбу принесешь. Да и купить особо не на что, хорошо еще, Кира из
Поднебесного помогает. И отлучаться из монастыря я часто не могу. А еще в
очередь на Скользком тракте дежурить надо...

Мы вышли в коридор и, вместо того чтобы направиться на улицу, начали
подниматься по лестнице на второй этаж. Там мы прошли коротким коридором и по
маленькой приставной лесенке поднялись на чердак, а оттуда вылезли на крышу.

Усевшись на коньке, Норг широким жестом обвел открывшуюся с высоты
безрадостную панораму:

- Вот! Видишь, какая красота окружает наше Брошенное несчастье!..

Я решил, что он надо мной издевается, но, взглянув сбоку в его лицо,
понял, что он совершенно искренне считает окружающее болото красотой. А
настоятель между тем продолжал петь свои дифирамбы:

- А что? Такого болота не то что в наших горах, во всем свете нет! Я и
в предгорьях бывал, и на равнине - нигде ничего подобного в помине нет... - И
вдруг, перебив сам себя, он заорал, глядя во двор: - Ты что делаешь?! Ты что
делаешь, голова твоя трухлявая?!

Во дворе один из монахов расстилал прямо на болотной жиже какую-то
пеструю тряпку. Услышав вопль настоятеля, он поднял голову и недоуменно
уставился на нас.

-- Ну что вытаращился?! - снова завопил Норг. - Я к тебе обращаюсь!..
Ты зачем торжественный покров в грязь суешь?!

Монах помолчал, словно до него не сразу дошел вопрос, а потом заорал в
свою очередь:

- Сушиться!..

Надо сказать, голосок у него был гораздо мощнее настоятельского, его
рев чуть не сбросил меня с конька. Только уцепившись обеими руками за коньковые
доски, я удержался наверху. А настоятель, похоже, был готов к такому ответу.
Нимало не смутившись, он заорал в свою очередь:

- Что ж ты ценную вещь сушиться в мокрень укладываешь? Подстелить ведь
что-то надо!..

- Так я заклятие подстелил!.. - проревел в ответ монах.

- Ну щас я тебе такое заклятие подстелю!.. - пообещал настоятель,
помахивая своим пудовым кулаком. Потом он обернулся ко мне и быстро проговорил:
- Слушай, ты отдохни здесь, а я сейчас быстренько с этой дубиной разберусь и
вернусь!

Следом за этим, не дожидаясь моего ответа, он огтолк-нулся от конька и
поехал вниз по скату, погромыхивая плохо покрашенным железом кровли.

Признаться, когда он достиг конца крыши, сердце у меня слегка дрогнуло.
Мое буйное воображение ярко представило мне, как бедняга Норг шмякается в
болотную жижу двора и если уж не разбивается вдребезги, то по крайней мере
проваливается в ряску по самую шею. Однако, вопреки моей фантазии, настоятель,
оторвавшись от ската, на секунду завис в воздухе, а затем медленно, я бы даже
сказал - осторожно, начал опускаться во Двор, элегантно помахивая в воздухе
конечностями, видимо, для Удержания вертикального положения.

Когда, достигнув земли, Норг принялся выяснять отношения со своим
подчиненным, я понял, что у меня есть не менее часа, и решил навестить
остальные монастыри.

Ухватившись покрепче за коньковые доски, я покинул свою тень.

В Стелящемся Потоке я сидел за столом вместе с настоятелем Виктом и,
вкушая поздний завтрак, обсуждал вопросы заготовки и хранения рыбы, которой,
слава Хэлфу, в этом году было наловлено изрядное количество. Посоветовав
настоятелю поделиться излишками с Брошенным Несчастьем и объяснив ему, что
монахи этого монастыря сидят на картошке и пиве и приведя его этим в полное
расстройство, я оставил для своей тени код разрушения. Здесь мне больше делать
было нечего, и моя здешняя тень должна была исчезнуть, как только останется
одна. А затем я отправился в Замшелый Камень.

В Замшелом Камне я тоже завтракал, только в одиночестве. Рядом со
столом стояла та самая женщина-монах, которая удивила меня своим присутствием
вчера вечером. По всей видимости, она прислуживала мне и была в полном умилении
от того, как много и аппетитно я кушаю. А мне в голову неожиданно пришла
совершенно шальная мысль: "Интересно, зачем мои тени употребляют человеческую
пищу? Ведь функционируют они только благодаря моей собственной энергии..."
Хотя, с другой стороны, они же должны были полностью соответствовать
человеческому облику, а что могли подумать мои хозяева, если бы я суток эдак
трое-четверо обходился бы совершенно без еды? "Да ничего бы не подумали, -
ответил я сам себе. - Все списали бы на могучие магические способности..."

В общем, я удостоверился, что здесь тоже все пока что было гладко, и
отправился к монастырю, расположенному в горной пещере. Это был или Преклони
Голову, или Благословение Хэлфа. Название мне еще предстояло выяснить.

Я по-прежнему сидел рядом с закрытой дверью, прислонившись спиной к
каменной стене и изображая спящего человека. И делал это я, по всей видимости,
достаточно хорошо, потому что, едва оказавшись на месте, почувствовал, как меня
кто-то трясет за плечо, грубовато при этом приговаривая:

- Ну давай, просыпайся... Я же вижу, что ты жив и здоров... Другой
голос, обладатель коего, похоже, не принимал участия в моем пробуждении,
недовольно бубнил:

- Чего там - просыпайся? Его же ловики за ночь совсем разделали... Не
видишь, башка болтается, а глаза не открывает и ни на что не реагирует...

- Нет, - быстрым говорком возражал первый, - раз на карнизе остался,
вниз не сиганул, значит, в разуме, значит, ловики на охоту не выходили. - И
затем снова обращался ко мне: - Давай же, просыпайся... Ну что, мне тебя на
своем горбу к настоятелю тащить?! Давай!..

От второго последовало деловое предложение:

- Слушай, брат Гарт, давай я за угольками сбегаю. Сейчас на кухне как
раз печь заканчивают топить. Бросим ему пару угольков за шиворот: проснется -
все в порядке, а не очнется - значит, ловики до него добрались...

Первый на это садистское предложение задумчиво промычал:

- Да... Хм... Нет, угольки не подойдут. Придется истопнику объяснять,
зачем угли нужны... Еще до настоятеля дойдет... Ты лучше гвоздик принеси и
стеклышко. Солнце уже высоко, мы гвоздик раскалим и вон ему к щеке приложим...
Если жив-здоров, сразу очнется...

Честно говоря, это изуверское предложение меня здорово разозлило. Мало
того, что местная братия оставила меня ночью на свежем воздухе разбираться с
какими-то ловиками, так теперь они еще собираются подвергнуть меня пыткам.
Поэтому, не открывая глаз, я хрипловатым голосом пообещал местному
рационализатору:

- Щас я к твоей мордуленции кулачок свой приложу... Если на карнизе
удержишься, значит, жив-здоров будешь...

По легкому движению воздуха я понял, что мои побудчи-ки шустренько от
меня отпрянули.

Я открыл глаза. Было позднее солнечное утро. Небо ярко-синее и
абсолютно чистое почему-то очень меня обрадовало, и я ему улыбнулся. Потом я
осмотрел окрестности и обнаружил шагах в четырех справа и слева от себя двоих
невысоких монахов в уже привычных темных балахонах. Они напряженно
рассматривали меня, словно опасаясь, что я вот-вот превращусь в некое чудище.
Но у меня было "хорошее" настроение, поэтому я им для начала мило улыбнулся.
Они тут же облегченно заулыбались в ответ.

- Ну вот, - подал голос правый, - я же говорил, что не было ночью
ловиков.

По голосу я признал брата Гарта и, еще раз улыбнувшись, успокоил его:

- Почему же не было? Были... И когда я узнаю, какая зараза вчера
вечером не пустила меня в монастырь, я его без всяких ловиков сознания лишу...

Оба монаха сделали еще по шагу прочь от меня, причем тот, которому я
преграждал дорогу к открытой входной двери, явно занервничал, видимо, именно он
служил в этом миленьком месте привратником.

- Ну что, голуби, трясетесь, - снова улыбнулся я. - Смотрите, не
вспорхните. - И я кивнул на край обрыва, в опасной близости от которого
оказались оба монаха. Они тут же непроизвольно сделали по шагу прочь от
пропасти и оказались в непосредственной близости от меня. Сообразив, что теперь
я могу до них дотянуться, оба снова отступили на пару шагов, прижимаясь уже к