Чтение 29–й страницы книги ~Непобедимый эллин~

- А ну верни!

- А если не верну, то что тогда?

Возразить Софоклюсу было решительно нечего.

* * *

- Дружище Копрей, ты куда-то собрался? - воскликнул сын Зевса, притормозив колесницу. - Что ты такой сегодня хмурый?

Посланец и впрямь был не очень весел. Одет в грубый походный хитон, за спиной внушительный узелок с вещами, на поясе огромный, не менее внушительный разбойничий тесак.

- Я уволился со службы у Эврисфея!

- Как так?

- А вот взял и уволился! Хватит с меня этих его изощренных издевательств.

- А как же двенадцатое задание? - испугался Софоклюс за судьбу своего героического эпоса.

- В память о нашей дружбе... правда, вы меня несколько раз били...

Копрей многозначительно покосился на Геракла.

- Исключительно в профилактических целях, - серьезно кивнул могучий герой. - Признай, дружище, что это пошло тебе только на пользу. Ведь теперь каждому, да, каждому греку ты можешь с гордостью рассказывать о том, что получил пару раз в лоб от самого великого сына Зевса Геракла. Представляешь, какая тебя ждет слава? А какие возможности открываются перед тобой в Аттике? Именитые цари почтут за честь принимать тебя в своих дворцах, где на чудесных празднествах ты, Копрей, будешь с улыбкой рассказывать, какое было счастье, когда огромный кулак великого героя Греции впечатывался в твой лоб. В этот самый широкий лоб. Какие мысли были у тебя в тот момент, как пели птицы и пахли придорожные незабудки. Эта живая картина...

- Издеваешься?! - взвизгнул Копрей, перебивая поток героического бреда. - Знаешь, я начинаю сильно разочаровываться в своем опрометчивом решении сообщить тебе двенадцатое задание. Ведь я уже не посланец Эврисфея и волен поступать так, как мне вздумается.

- Что ж, извини, друг, - проговорил Геракл, повергнув Софоклюса в состояние небольшого нервного стресса, ибо извиняющийся сын Зевса... это было что-то новенькое.

- Итак, твой двенадцатый подвиг. - Копрей прикрыл глаза, вспоминая суть последнего задания Эврисфея. - Ты должен отправиться к великому атланту Атласу, который держит на плечах небесный свод, и принести из его садов, где работают его сестры Геспериды, три золотых яблока!

- Именно три? - уточнил для истории Софоклюс.

- Да, три и ни яблоком меньше! - подтвердил Копрей. - Эти чудесные плоды растут на золотых деревьях, выращенных богиней земли Геей в подарок богине Гере в день ее свадьбы с Зевсом.

- Давно это было... - задумчиво заметил Геракл.

- Но главная проблема состоит в том, - продолжал бывший посланец, - чтобы найти тайный путь в сады Гесперид, о котором ведает один лишь вещий морской старец Нерей.

- Найти дедка плевое дело! - усмехнулся сын Зевса.

- Тебе всё плевое дело, - огрызнулся Копрей, - но ни хрена он тебе просто так не скажет. Вредный, зараза, словно подвыпивший фавн.

- Ну, для таких случаев у меня есть одно верное средство, - похвастался могучий герой, - и это средство еще ни разу, слава Зевсу, меня не подводило.

- И что же это за средство?

- А вот хрясну его как следует! - выкрикнул Геракл и взмахнул кулаком.

- Нет, - ухмыльнулся Копрей, - тут не силой, а хитростью действовать надо. Впрочем, дело твое...

- Что ж, спасибо тебе за всё! - Сын Зевса дружески похлопал бывшего посланца по плечу. - Вот только кто же передаст Эврисфею золотой ошейник Цербера?

И герой указал на ошейник, словно ожерелье надетый на худосочную шею Софоклюса.

- Воспользуйтесь голубиной почтой, - посоветовал Копрей и решительно потопал в противоположном от Микен направлении.

- А что, отличная идея! - улыбнулся Геракл и с интересом оглядел окрестности в поисках голубя поупитанней.

* * *

- И где ты, остолоп, пропадал? - поинтересовался Эврисфей, нервно ерзая на мягких подушках. - Тут столько всего произошло.

- Меня покусал ужасный пес Орф, - грустно ответил Херакл. - Переболел бешенством и вот решил зайти к тебе в Микены и узнать, не поздно ли еще как следует нагадить великому Гераклу.

- Нет, еще не поздно, - зловеще прошипел Эврисфей. - Слушай меня внимательно и, главное, ничего не перепутай...

Самозванец сосредоточил всё свое сумасбродное внимание и с каждым словом Эврисфея всё больше и больше тянул свою жуткую улыбку, похожую на предсмертный оскал безумной бродячей собаки.

* * *

Вещий старец Нерей бережно расстелил на каменистом берегу мягкое купальное полотенце, медленно разделся и, оставшись в одной набедренной повязке, стал делать зарядку, больше всего напоминавшую судороги больного эпилепсией.

Старикашка закатывал глаза, дрожал всем своим дряблым телом, высоко вскидывал руки и приседал.

Скрип старых костей тоскливо разносился над унылым пустынным берегом.

Притаившиеся за большим валуном Геракл с Софоклюсом держали военный совет.

- Нет, я его всё-таки хрясну, - гневно настаивал на своем упрямый сын Зевса.

- Нельзя, ни в коем случае нельзя, - не сдавался историк. - Дедушка старый, может скопытиться. Еще ненароком в царство Аида отойдет, ищи его потом свищи среди бледных полей асфоделов.

- Хорошо, - уступил могучий герой, - тогда я его хрясну лишь слегка...

- И слегка не годится... Вообще не нужно никого бить. Всё можно решить миром.

- Ой-ой-ой! - отчаянно донеслось от берега.

Греки как по команде с любопытством выглянули из-за камня.

Вещий старец Нерей, сильно запрокинув назад свое худое туловище, раскорячился в весьма нелепой позе, и оставалось загадкой, как это он ухитряется держать равновесие, стоя на немощных худых ногах.

- Помоги-и-и-ите... - жалко проблеял дряхлый физкультурник, - я не могу разогнуться...

- Ага! - обрадовался Геракл. - Дедка весьма кстати разбил паралич, сейчас он нам всё расскажет.

Прятаться более не было смысла, и сын Зевса, уже не скрываясь, подошел к вопящему старику.

- Эк тебя, отец, перекосило! - восхитился могучий герой, с улыбкой глядя на прорицателя. - В твоем возрасте занятия физкультурой весьма опасное развлечение.

- Помоги, мил человек, - заканючил старец, - будь так добр... ох... разогни меня обратно...

- Что я тебе, Асклепий? - обиделся Геракл.

- Ну... ох... пожалуйста.

- Хорошо, но взамен ты мне, старый пенек, расскажешь, как попасть в сады Гесперид!

- Расскажу-расскажу, - поспешно пообещал постанывающий Нерей, - только разогни...

Сын Зевса вздохнул и, взяв старика за узкие плечи, медленно выровнял тщедушного дедка, придав физкультурнику строго вертикальное положение.

- Ох-ох-ох, - заохал Нерей, растирая худые плечи. - А ведь всего и хотел-то разок окунуться.

- Наверное, из-за любви к морю тебя и называют морским старцем? - предположил подоспевший Софоклюс.

- Нет, что вы? - беззубо улыбнулся прорицатель. - Зовут меня так вовсе не из-за этого, просто я родственник Посейдона.

- Далекий? - полюбопытствовал Геракл.

- Да нет, - отозвался Нерей. - Посейдон мне дядя... троюродный... по моей матери... приемной...

- Так мы с тобой, считай, родственники! - обрадовался сын Зевса. - Вот так дела!

- Ладненько, - махнул рукой прорицатель. - Сейчас я немного окунусь и затем расскажу вам, как добраться до волшебных садов Гесперид.

- А давай наоборот, - предложил Геракл, наметанным глазом заметив трех белых акул, вертляво круживших у самого берега, - сначала ты расскажешь нам, как пройти до садов, ну а затем сполоснешься...

- Хорошо, твоя взяла, - сдался Нерей. - Всё спешите, молодые да горячие. Я тоже вот таким был лет этак девяносто назад. М-да... Идите к самому краю земли через Ливию и Египет. Там, где купол неба соединяется с землей, и найдете вы владения атланта Атласа!

И, сообщив сие, вещий старец с залихватским гиканьем колченого помчался к набегающей на берег морской воде, где его уже битый час с большим нетерпением поджидали проголодавшиеся белые акулы.

Сокрушенно покачав головой, Геракл снял с плеча крепкий золотой лук, и уже через минуту голодные хищники плавали кверху брюхом вокруг радостно плескавшегося в море безумного дедка.

* * *

Сын Зевса сделал пару коротких звонков на Олимп, и вот они вместе с Софоклюсом уже стремительно мчатся по безлюдным угрюмым равнинам далекой Ливии.

- Знаешь, Геракл, ты всё не перестаешь меня удивлять! - восхищенно произнес историк, как-то странно глядя на правящего колесницей героя.

- Да? И чем же я тебя так безмерно удивляю?

- В отличие от прочих греческих крети... то есть, прости, героев ты способен на совершенно бескорыстные благородные поступки, не имеющие почти никакого отношения к твоим официальным подвигам.

- Ну, ты и сравнил! - возмутился сын Зевса. - Что значит это твое "в отличие от прочих греческих героев"? Нет никаких прочих героев! Я один, великий и непобедимый, единственный достойный герой Аттики!

- Вот так всегда, - грустно улыбнулся историк. - Если бы не твоя феноменальная мания величия и уникальнейшая способность всё портить, цены бы тебе как ДЕЙСТВИТЕЛЬНО великому герою Греции не было!

- Ни хрена не пойму, что ты там мелешь, - гневно отозвался могучий герой. - Все эти разговоры мне не по душе. Заткнись, или пойдешь дальше пешком.

- Ну вот, а я что говорил? - тихо вздохнул хронист...

Вдалеке замаячила пограничная застава, вернее, огромное бревно, преграждавшее дальнейший путь. Рядом сидел великан, вяло поигрывая на свирели.

Остановив колесницу, Геракл достал из висевшего на поясе мешочка с золотом блестящий новенький талант и небрежно швырнул его великану.

- Слышь ты, образина, кончай дудеть, освобождай дорогу!

Гигант перестал играть, с удивлением воззрившись на сына Зевса.

- Я Антей, сын Посейдона и богини земли Геи. Как ты смеешь, смертный, так со мной разговаривать?!

- Ха-ха-ха... - басом рассмеялся могучий герой. - Нет, вы только посмотрите на эту наивную обезьяну. А знаешь ли ты, жертва жестокой природы, чей я сын?

- Не-а, - честно ответил Антей.

- Я великий сын Зевса, владыки богов и повелителя смертных! - с пафосом возвестил Геракл.

- Ух ты! - непонятно чему обрадовался великан. - Какой славный мне встретился противник, а то бегают тут всякие недомерки, псиной воняют...

С этими словами Антей снял правую сандалию и с отвращением отодрал от нее, как показалось грекам, труп рыжей лишайной собаки.

- Фу, какая гадость! - с омерзением поморщился великан, отбрасывая в сторону полураздавленное тщедушное тельце.

- Какой я тебе противник, убожество? - гневно вскричал сын Зевса. - Пойди проспись, сатиров пьянчуга, да я тебя одной левой уложу! Да ты вообще представляешь своей тупой башкой, на кого пифос катишь?!

- Представляю! - ответил Антей, опуская мощный кулак на золотую колесницу эллинов.

Но Геракл отреагировал быстрее, выставив вверх острое копье.

- У-а-у-ва-а-а-а... - взвыл великан, хватаясь за пробитую руку.

Герой спрыгнул с колесницы и, не теряя драгоценного времени, ударил Антея под коленную чашечку.

Гигант вскрикнул и с грохотом упал на землю. Однако дальше произошло нечто уж совсем из ряда вон выходящее. Великан выдернул из руки застрявшее копье, и кровоточащая рана тут же, на глазах у изумленных греков, затянулась.

- А-а-р-р... - зарычал Антей, вновь бросаясь на Геракла.

Сын Зевса ловко отскочил в сторону, ставя противнику подножку. На этот раз великан брякнулся мордой оземь и тут же получил от Геракла огромным камнем по затылку.

Но и это не остановило придурка.

"Что-то здесь не чисто, - подумал сын Зевса, ломая Антею левую ногу. - Если размышлять логически, то... Ведь мать идиота богиня земли. Значит... Ну, конечно же, она питает его своей силой!"

- Ой-я-я-я... е-о-о... - завизжал великан, снова падая на землю и нецензурно выражаясь.

- Так его, так его! - азартно кричал прыгающий в колеснице Софоклюс.

Геракл победно улыбнулся и, вскочив в боевую повозку, несколько раз переехал катающегося по земле Антея.

- Ну что, может быть, для начала хватит?

- У-у-у-у... - тихо подвывал воинственный великан, вправляя себе сломанную шею.

- Сатир его побери! - уже не на шутку разозлился сын Зевса, когда Антей в очередной раз твердо встал на ноги. - Значит, хочешь по-плохому, ну, сейчас я тебя...

Выскочив из колесницы, Геракл провел молниеносную серию сокрушительных ударов: по почкам, по печени, в нос и в челюсть противника.

Великан покачнулся.

Сын Зевса ухнул и, схватив гиганта за туловище, поднял его над землей.

- Мама-а-а-а... - жалобно заверещал Антей, яростно дубася великого героя кулаками по голове.

Но силы в этих ударах было не больше, чем у немощного морского старца Нерея. Догадка Геракла, как ни странно, оказалась верна.

- Немедленно опусти меня на землю! - плаксиво потребовал барахтающийся в воздухе великан. - Я теряю свои силы. Мама, какого сатира?..

- Ага, обделался! - улыбнулся Геракл и, повернувшись к историку, зычно бросил: - Софоклюс, давай тащи какой-нибудь булыжник.

Хронист не растерялся и, подобрав с земли увесистый камень, зазвездил им испуганному великану аккурат промеж глаз.

Орудие древнегреческого пролетариата не подвело.

- Фух! - Сын Зевса швырнул бесчувственное тело врага в небольшую, случившуюся неподалеку расщелину. - А ты говоришь, увеселительная прогулка...

Вернувшись к дороге, могучий герой пинком отбросил преграждавшее путь бревно и пошел поглядеть на труп раздавленной Антеем собаки, ибо животных Геракл очень любил.

При ближайшем рассмотрении собака оказалась худым тщедушным мужиком в нелепой рыжей шкуре.

- Так ведь... это же тот псих Херакл! - воскликнул Софоклюс, проверяя, дышит ли самозванец. - Жив безобразник, только вот без сознания. Наверное, от страха в обморок упал.

- Ему крупно повезло, что у Антея на сандалиях модная рифленая подошва, - пояснил Геракл, и они с историком устремились навстречу новым невероятным приключениям.

* * *

В Египте греки решили особо не задерживаться. Правда, Софоклюс визгливо требовал сделать остановку и полюбоваться местными диковинными пирамидами и собакоголовыми статуями древнего бога Псевса.

Ну, оно и понятно - историк, что с него возьмешь.

Геракл требования хрониста невозмутимо проигнорировал и гнал колесницу всё дальше и дальше, приближаясь к мифическому краю земли.

Хотя сделать вынужденную остановку им всё-таки пришлось.

Дорогу в одном месте переходила огромная толпа пейсатых иудеев, ведомая в глубь египетской пустыни на редкость пронырливым типом по имени Моисеюс.

Увидав странствующих эллинов, Моисеюс не растерялся и, прикинувшись хромым, тут же предложил обменять золотую колесницу на священный песок из далекой пустыни Каракум, который сам он подобрал с земли полчаса назад.

- А зачем тебе наша повозка? - слегка усмехаясь, полюбопытствовал Геракл, дивясь необыкновенной наглости незнакомца.

- Ну как же?! - всплеснул руками Моисеюс. - Я ведь слегка хромаю на правую... или нет... на левую ногу! Мне тяжело поспевать за моими братьями. К тому же в золотой колеснице я смогу предстать перед египетским фараоном как подобает великому иудейскому пророку!

- Нет, к сожалению, моя колесница не продается, - покачал головой сын Зевса, очень разочаровав своим ответом хитрого иноверца.

Вскоре толпа испуганно оглядывавшихся (но прятавших под одеждой ножи) иудеев иссякла. Но могучий герой не спешил вновь натягивать поводья.

Спрыгнув на дорогу, он принялся смазывать бычьим жиром невыносимо скрипевшие колеса.

Через двадцать минут в том направлении, куда ушли иудеи, промчался небольшой конный отряд вооруженных до зубов совершенно лысых головорезов. Но Геракл благоразумно решил не вмешиваться в местные непонятные разборки.

Как следует смазав ось колесницы, он снова устремился в путь и вскоре на полной скорости проскочил чудесный зеленый оазис.

- Эй! - возмущенно закричал Софоклюс, но сын Зевса даже бровью не повел.

В зеленом оазисе между тем устроил засаду на проезжающих мимо путешественников сумасшедший царь Бусирис, да что толку? Колесница Геракла пронеслась столь стремительно, что у затаившихся среди густой растительности солдат порывом ветра снесло с голов боевые парики.

Окончательно спятивший от жары и чрезмерного сексуального воздержания, царь приносил всех чужеземцев в жертву великому Зевсу. Бусирис очень рассчитывал, что посланный в пустыню боевой отряд отловит весьма многочисленную компашку шляющихся где попало иудеев, и тогда жертв у него будет выше крыши мраморного дворца.

Неурожайный год послали боги землям царя. Специально вызванный с Кипра прорицатель Фрасий после трех кувшинов неразбавленного вина предсказал, что пройдет засуха только в том случае, если Бусирис будет регулярно приносить в жертву Зевсу чужеземцев.

В общем, прорицатель Фрасий и стал первой жертвой маньяка, принесенной великому Громовержцу.

Но, к сожалению, дождь после этого на изнывающие от зноя земли не пролился, и сумасшедший царь устроил в самом крупном оазисе своих владений засаду, пока не был испепелен за идиотизм разозлившимся на Олимпе Зевсом.

* * *