по этой фотографии. Долгую минуту они сидели молча. Потом Билл исподтишка
глянул на мисс Лумис. Она смотрела в дальний конец сада, на ограду, увитую
розами. На лице ее ничего не отразилось. Она немного покачалась в своем
кресле и мягко сказала:
Потом она наклонилась вперед и похлопала его по плечу.
фотографию из газеты,-- за все. Большое вам спасибо.
обмолвилась об одном молодом человеке, который ухаживал за мной семьдесят
лет тому назад? Он уже лет пятьдесят как умер, но в то время он был совсем
молодой и очень красивый, целые дни проводил в седле и даже летними ночами
скакал на лихом коне по окрестным лугам. От него так и веяло здоровьем и
сумасбродством, лицо всегда было покрыто загаром, руки Вечно исцарапаны; и
все-то он бурлил и кипятился, а ходил так стремительно, что казалось, его
вот-вот разорвет на части. То и дело менял работу -- бросит все и перейдет
на новое место, а однажды сбежал и от меня, потому что я была еще
сумасбродней его, нипочем не соглашалась стать степенной мужней женой. Вот
так все и кончилось. И я никак не ждала, что в один прекрасный день вновь
увижу его живым. Но вы живой, и нрав у вас тоже горячий и неуемный и вы
такой же неуклюжий и вместе с тем изящный. И я заранее знаю, как вы
поступите, когда вы и сами еще об этом не догадываетесь, и, однако, всякий
раз вам поражаюсь. Я всю жизнь считала, что перевоплощение -- бабьи сказки,
а вот на днях вдруг подумала: а что, если взять и крикнуть на улице:
"Роберт! Роберт!"--не обернется ли на этот зов Уильям Форестер?
дыхание осени, яркая зелень листвы потускнела, а потом деревья вспыхнули
буйным пламенем, горы и холмы зарумянились, заиграли всеми красками, а
пшеничные поля побурели. Дни потекли знакомой однообразной чередой, точно
писарь выводил ровным круглым почерком букву за буквой, строку за строкой.
увидел, что Элен Лумис сидит за чайным столом и старательно что-то пишет.
Когда Билл подошел, она отодвинула перо и чернила.
конверт, только что заклеенный и аккуратно разглаженный ладонью.--Запомните,
как оно выглядит. Когда почтальон принесет вам его, это будет означать, что
меня уже нет в живых.
зонтика.-- Через несколько дней я умру. Нет, не перебивайте меня. -- Она
предостерегающе подняла руку. -- Я не боюсь. Когда живешь так долго, теряешь
многое, в том числе и чувство страха. Никогда в жизни не любила омаров --
может, потому что не пробовала. А в день, когда мне исполнилось восемьдесят,
решила -- дай-ка отведаю. Не скажу, чтобы я их так сразу и полюбила, но
теперь я хоть знаю, каковы они на вкус, и не боюсь больше. Так вот, думаю, и
смерть вроде омара, и уж как-нибудь я с ней примирюсь.--Мисс Лумис махнула
рукой.-- Ну, хватит об этом. Главное, что я вас больше не увижу. Отпевать
меня не будут. Я полагаю, женщина, которая прошла в эту дверь, имеет такое
же право на уединение, как женщина, которая удалилась на ночь к себе в
спальню.
Когда их заводят, я могу точно сказать наперед, в котором часу они
остановятся. Так и со старыми людьми. Они чувствуют, как слабеет завод и
маятник раскачивается все медленнее. Ох, пожалуйста, не смотрите на меня
так.
хорошо -- наши с вами беседы каждый день. Есть такая ходячая, избитая фраза
-- родство душ; так вот, мы с вами и есть родные души.-- Она повертела в
руках голубой конверт.-- Я всегда считала, что истинную любовь определяет
дух, хотя тело порой отказывается этому верить. Тело живет только для себя.
Только для того, чтобы пить, есть и ждать ночи. В сущности, это ночная
птица. А дух ведь рожден от солнца, Уильям, и его удел--за нашу долгую жизнь
тысячи и тысячи часов бодрствовать и впитывать все, что нас окружает. Разве
можно сравнить тело, это жалкое и себялюбивое порождение ночи, со всем тем,
что за целую жизнь дают нам солнце и разум? Не знаю. Знаю только, что все
последние дни мой дух соприкасался с вашим и дни эти были лучшими в моей
жизни. Еще о многом надо бы поговорить, да придется отложить до новой
встречи.
жизнь -- и еще того удивительней. Как-то там не так повернулись колесики или
винтики, и вот жизни человеческие переплелись слишком рано или слишком
поздно. Я чересчур зажилась на свете, это ясно. А вы родились то ли слишком
рано, то ли слишком поздно. Ужасно досадное несовпадение. А может, это мне в
наказание -- уж очень я была легкомысленной девчонкой. Но на следующем
обороте колесики могут опять повернуться так, как надо. А покуда непременно
найдите себе славную девушку, женитесь и будьте счастливы. Но прежде вы
должны мне кое-что обещать.
постарайтесь умереть, пока вам не исполнилось пятьдесят. Я знаю, это не так
просто. Но я вам очень советую -- ведь кто знает, когда еще появится на свет
вторая Элен Лумис. А вы только представьте: вот вы уже дряхлый старик, и в
один прекрасный день в тысяча девятьсот девяносто девятом году плететесь по
Главной улице и вдруг видите меня, а мне только двадцать один, и все опять
полетело вверх тормашками -- ведь правда, это было бы ужасно? Мне кажется,
как ни приятно нам было встречаться в эти последние недели, мы все равно
больше не могли бы так жить. Тысяча галлонов чая и пятьсот печений -- вполне
достаточно для одной дружбы. Так что непременно устройте себе, лет эдак
через двадцать, воспаление легких. Ведь я не знаю, сколько вас там
продержат, на том свете,--а вдруг сразу отпустят обратно? Но я сделаю все,
что смогу, Уильям, обещаю вам. И если все пойдет как надо, без ошибок и
опозданий, знаете, что может случиться?
девяностом, молодой человек по имени Том Смит или, скажем, Джон Грин, гуляя
по улицам, заглянет мимоходом в аптеку и, как полагается, спросит там
какого-нибудь редкостного мороженого. А по соседству окажется молодая
девушка, его сверстница, и, когда она услышит, какое мороженое он
заказывает, что-то произойдет. Не знаю, что именно и как именно. А уж она-то
и подавно не будет знать, как и что. И он тоже. Просто от одного названия
этого мороженого у обоих станет необыкновенно хорошо на душе. Они
разговорятся. А потом познакомятся и уйдут из аптеки вместе.
разбирать и по полочкам раскладывать. Это просто так, пустячок вам на
память. А теперь поговорим о чем-нибудь другом. О чем же? Осталось ли на
свете хоть одно местечко, куда мы еще не съездили? А в Стокгольме мы были?
Билл.--Сюда. Мы ведь, собственно, не побывали вместе в нашем родном городе.
начала:
минуло девятнадцать...
под луной белый-белый, а под ногами скользит ее отражение и словно шепчет ей
что-то. А вот летний вечер -- летом здесь, в этом городе, зноем опалены и
улицы, и щеки, и в сердце знойно, и, куда ни глянь, мерцают -- то вспыхнут,
то погаснут -- светлячки. Октябрьский вечер, ветер шумит за окном, а она
забежала на кухню полакомиться тянучкой и беззаботно напевает песенку; а вот
она бегает по мшистому берегу реки, вот весенним вечером плавает в гранитном
бассейне за городом, в глубокой и теплой воде; а теперь Четвертое июля, в
небе рассыпаются разноцветные огни фейерверка -- и алым, синим, белым светом
озаряются лица зрителей на каждом крыльце, и, когда гаснет в небе последняя
ракета, одно девичье лицо сияет ярче всех.
ними?
все звучит в саду, и всякий, кто пройдет мимо за оградой, даже издалека
может его услышать -- слабый, тихий, словно шелест крыльев мотылька...
пришло письмо. Его принес Дуглас, отдал Уильяму, и лицо у него было такое,
словно он знал, что там написано.
положил в карман рубашки, минуту молча смотрел на мальчика, потом сказал:
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Ильин Андрей
Орлов Алекс
Лондон Джек
Афанасьев Роман