отказа от участия в экспедиции и отбыл на Таити. Очень странно. Мойше в ту
пору был тяжело болен. Он...
болен и не имел нужных специальностей. У него был рак в одной из немногих
неизлечимых форм. Вскоре, как тебе известно, он умер. Он надеялся, что
доживет до возвращения экспедиции. Это была его самая заветная мечта, и
она не осуществилась.
себя сносно. Это случалось не часто. Но Грибердсон его тревожил. Он не мог
понять, какие цели преследует этот человек. Вскоре исчез де Лонгорс, и
Мойше был убежден, что Грибердсон и здесь приложил руку. Но жить ему
оставалось недолго, а потому он не стал принимать мер, которые могли бы
задержать экспедицию. Для него несколько дней отсрочки могли означать
смерть перед стартом. Впрочем, так и случилось, он умер перед самым
отправлением. Итак, де Лонгорс рассказал мне эту историю и просил меня
никому не говорить о ней. Я сдержал слово, но не спускаю глаз с
Грибердсона, и после возвращения расскажу обо всем. Конечно, я обещал де
Лонгорсу молчать, но при этом чувствовал себя идиотом. Слишком уж
фантастично все выглядело. Или так мне тогда казалось. Но теперь я думаю
по другому. И когда я вернусь...
Речел. - Более того, ты был психически болен, и рассказ твой может
повредить тебе даже больше, чем Грибердсону.
правда. Но что мы должны сделать? Кроме того, я не верю, что Джон способен
совершить что-то плохое.
Прошу тебя, не впадай в безумие! Имей смелость смотреть правде в глаза!
встревожен. Боюсь, что с Джоном что-то случилось.
рядом. Раскрашенного Гламуга с погремушками возле больной не было. Он
охотился, может быть, всего лишь в нескольких милях от стойбища. Дичь в те
дни часто бродила неподалеку от жилья.
мутным взором ученых, склонившихся над ней, и прошептала:
дала напиться из фляги.
Биллман вместе с данными осмотра поместил все это в портативный
анализатор, способный обнаружить любую бактерию или вирус, известные в
двадцать первом веке, и интерпретировать симптомы любой болезни.
еде не прикасалась. Вечером началась горячка, Ламинак бредила и стонала.
Курик.
но когда ему пришло время возвращаться, снова ожила. Шли дни, он не
появился, и она заболела. Прошлой ночью начался жар, и если Курик не
вернется, она умрет. Ему надо спешить.
болезни, - сказала Речел.
тоской по своим утраченным или слишком долго отсутствовавшим любимым, -
возразил фон Биллман. - Механизм этого явления, верно, психический, но
действует он уж слишком эффективно.
за лечение, наполнив стойбище воплями, песнопениями, грохотом погремушек,
ревом бычьего рога и неожиданными взвизгами. Она делала все возможное,
чтобы помочь девочке и не оказаться у Шамана на пути. Кроме того, она
следила за развитием болезни.
последний раз.
лоб и грудь девочки.
видение. Я видел, как по полю к нам бежит Курик, за ним гонится лев, а
путь ему преграждает высокий обрыв. Потом Курик перебирается через быстрый
поток у подножия утеса. Поток опрокидывает его, а лев ревет от радости и
бросается на Курика. Вот они катаются в воде, и у Курика остался лишь один
сверкающий серый нож, чтобы защитить себя от большого льва.
секунду не переставала грохотать. И все же он каким-то образом заснул,
увидел сон и должен был, согласно обычаю, рассказать о нем первому
встречному.
от холода ночного ветра, потому что было тепло, а от холода ветра, который
нес смерть. Речел рассказала о видении Гламуга Драммонду и Роберту.
Драммонд посмеялся, сказав, что колдун лишь выдает желаемое за
действительное, потому что Грибердсон подорвал его врачебный авторитет.
Фон Биллман, имевший опыт общения с дикарями, был не столь скептичен.
не я? Я ведь ему гораздо ближе, чем этот первобытный шарлатан, - сказала
Речел.
- ответил фон Биллман. - А сообщение он принял потому, что у него есть к
этому способности, а у вас нет. Мозг его настроен на ту же длину волн, что
и мозг Грибердсона.
о видении, находясь в привычном окружении, в многоэтажном мегаполисе, она
бы посмеялась, но здесь, в этом диком мире, поверить в любое чудо было так
же просто, как в мамонтов и пещерных львов, достаточно было оглянуться.
трудилось не покладая рук, делая запасы на зиму, отрываться надолго от
этом занятия люди не могли. Ламинак похоронили на рассвете следующего дня,
вырыли могилу пять футов в длину, три в ширину и два в глубину. Дно могилы
выстелили шкурой мамонта, на нее положили медвежьи шкуры. Ламинак до пояса
завернули в шкуру медведицы, предварительно раскрасив тело красной охрой и
надев ей на голову венок из яркой камнеломки. Под бой барабанов четверо
мужчин опустили тело в могилу.
нее было ожерелье из морских раковин, в руках кукла с человеческими
волосами.
камнеломки. Могилу забросали землей с помощью деревянных лопат, а сверху
выложили холм из больших камней - не лишняя предосторожность в краю
кишащем волками и гиенами.
пятнами красной охры лицо Ламинак. Причиной слез были ее неразделенная
любовь к Грибердсону и его привязанность к девочке. Но плакала она, может
быть, еще и потому, что в смерти Ламинак увидела нечто большее, чем просто
смерть. Она вспомнила о том, что все, кто уже родился и кто еще родится,
неизбежно умрут. Что толку в жизни, если ей предстоит оборваться?
будешь знать, что жил, когда умрешь, а значит, ты мог бы и не жить
вовсе...
могилы.
входило археологическое исследование местности.
свидетельств тому, что племя воташимгов останавливалось в этом районе на
протяжении многих поколений. В послеледниковую эпоху бури, сильные дожди и
наводнения снесли все, что накопилось со времен палеолита. Кости Ламинак
дожди смоют в долину, и река унесет их неизвестно куда.
девять раз, направляя ва-оп на север, юг, запад и восток. Затем он
отправился к себе в шатер, где жена уже приготовила ему отвар из каких-то
кореньев. Гламуг должен был выпить его, завершая обряд.
времени кассеты с фильмами и образцы, как вдруг заметила на горизонте
Орловский Гай Юлий
Русанов Владислав
Лондон Джек
Глуховский Дмитрий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия