удостовериться, что его молитва услышана. И действительно, Чиддингфолд был
на месте - массивная голова подперта руками, губы готовы искривиться в
любезной улыбке при виде первого же вошедшего, локти прочно покоятся на
полированной крышке стола - директор директоров, плоть от плоти института,
отрада всех сотрудников, вечный и неизменный, если не считать того, что
сегодня он облачился в парадный костюм. Не приходилось сомневаться, что
Чиддингфолд по-прежнему был таинственным источником власти и могущества, а
он, Нунн, по-прежнему оставался узаконенным каналом, по которому текли эти
власть и могущество, изменяя облик всего мира. Славный день пройдет своим
чередом, триумфально и неотвратимо. Простые, но решительные меры
предосторожности, продуманные Нунном, чтобы обезвредить зловещую угрозу,
нависшую над церемонией, выбраны правильно.
постучал, вошел в дверь.
Мне кажется, все мы готовы, не так ли? Надеюсь, пока я играл в гольф, не
было никаких ЧП? Очень здорово. По-моему, можно потихоньку топать в
конференц-зал на маленький междусобойчик с начальниками отделов.
охватила благоговейная радость при мысли, что власть, нисходящая к нему от
Чиддингфолда, чудотворно действует даже на самого Чиддингфолда.
сидевшие в парадных костюмах. Ребус накрутила себе какой-то невообразимый
перманент, и лицо ее выглядело неудачным, наспех сделанным привеском к
нему. Миссис Плашков все репетировала внутреннюю невидимую улыбку, не
сознавая, что при каждой такой попытке на губах у нее призраком возникает
улыбка видимая. Голдвассер все прокашливался. Часы показывали половину
третьего.
опустил свое массивное тело на стул во главе стола, подпер голову руками и
погрузился в неизбывное молчание.
"Молитвенник регбиста".
Направь стопы наши по путям твоим, когда мы пасуем мяч. Будь с нами в
свалке. Не покидай нас в строю. Вселись к нам в ключицы и защити наши
коленные чашечки. А если суждено нам получить травму и пасть, то прими нас
в добрые и вездесущие руки свои.
попрут тебя враги, о боже, и не забьют в наши ворота.
упаси их от тяжелых увечий. Утешь их после поражения.
ради были открыты, но опущены долу, дабы не приводить в замешательство
сидящих рядом. Нунн посмотрел на часы.
напутственное слово, директор? - предложил он.
незаметно пронести свое огромное тело, вышел из комнаты. Начальники
отделов неуверенно повставали и, косясь на часы, потянулись за директором.
Над ними возвышался Нунн на боевом коне, за его спиной пылал Харфлер <порт
близ Гавра, захваченный в 1415_г. английскими войсками под
предводительством Генриха V>, а Нунн милостиво улыбался всем сверху вниз и
выговаривал: "Очень здорово", пока мимо проплывали раболепные лица с
отведенными в сторону глазами.
спины, - Голдвассер!
коридорам. Их преследовал отдаленный гул, подобный отзвуку моря в
раковине. Доносился он из фойе, в нем слилось шуршанье сотни шелковых
платьев, прокашливание двух сотен глоток, топтание четырех сотен ног и
шепот от произнесения четырех тысяч нервозных шуточек.
срочность, и было нечто ирреальное, почти кошмарное в ледяном спокойствии
Нунна.
ли идти к вам в кабинет, в такую даль, а?
нос.
его до приезда королевы.
Нунна. Голова у Голдвассера пухла от множества разных вопросов. Что? Как?
Почему? Когда? Чиддингфолд? ЧИДДИНГФОЛД? Какой-то участок мозга понимал,
что вся идея явно абсурдна. Но другой участок подсказывал, что эта
гипотеза проясняет многие странности в поведении Чиддингфолда. Его
молчаливость... Его отчужденность... Его холодность... Сознание своего
превосходства над другими... - Словно прокрутили от конца к началу
кинопленку, где заснято, как разбилась ваза, а потом кусочки чудесным
образом соединяются воедино, рисуя четкий и безошибочный образ человека,
чья лояльность подвергнута сомнению.
предпочел всем остальным, потому что вы человек надежный, на вас можно
положиться в минуту опасности.
задавая вопросов. Идет?
давно уже спустилась вниз и заняла свое место в фойе. В кабинете Нунн снял
с кресла лыжную палку.
пистолет.
сел. У него тряслись колени. Пистолет! Он же не умеет... надо объяснить
Нунну... есть еще время позвать кого-нибудь другого... о боже, ему дурно.
Какой же с него прок, если ему дурно? Он бы с радостью сделал все, что
нужно, не будь ему так дурно.
Теперь уже неважно, кто умнее - он или макинтош, какой у него мозг -
Cerebrum Dialectici или Cerebrum Senatoris, читает ли он книги от конца к
началу или кверху ногами. Когда настало время претворить его бесспорно
емкий умственный потенциал в физическое действие, а в случае неудачи -
понести заслуженную кару, весь мозговой аппарат Голдвассера отказал. Какой
контраст с Нунном! Невыносимо! У него несомненно, cerebrum Ridiculum, но
когда доходит дело до мгновенных решений, оперативных действий и
ответственности за все последствия, то Нунн оказывается на высоте, а он -
нет. Его захлестнула теплая волна восхищения Нунном.
Что они предпримут? Через три минуты оба должны стоять в строю пожимающих
руки, иначе разразится невероятный скандал. Он вскочил. Но Нунн велел ему
сидеть. Он сел. Прошло двадцать секунд. Просто безумие - сидеть так, сложа
руки. Он заставил себя пробыть в кабинете еще двадцать секунд. Потом снова
посмотрел на часы. Почти без двух минут три! Он вскочил, на мгновение
заколебался, затем решительно направился к двери.
душевный подъем. Есть еще порох в пороховницах! Ему пятьдесят четыре года,
из них последние девять он прожил среди разлагающих побрякушек штатского
быта. Однако он систематически тренировался - играл в спортивные игры,
надевал и снимал спортивные костюмы, шнуровал кожаные щитки,
предохраняющие самое святое достояние мужчины, возился с пряжками
шингардов, не терял выправки, смазывал мазью футбольные бутсы, а льняным
Максимов Альберт
Конюшевский Владислав
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Андреев Николай