Чтение 29–й страницы книги ~Мечи против смерти~

человечек вывернулся и кинулся на Фафхрда. Но тут наконец. Мышелов сбросил
оцепенение, которое, как впоследствии он сам себя уверял, никогда не
охватило бы его в местности менее холодной и мерзкой. Нырнув вперед, он
резко толкнул человечка, кинжал которого высек искры из камня совсем рядом
с рукою Фафхрда, и намазанная жиром фигурка стремительно заскользила вниз
по отвесному склону. Бесшумно, словно летучая мышь, она мгновенно скрылась
из вида.

Раскачивая свое могучее тело над пропастью, Фафхрд закончил стишок:

- Но вкуснейшее яство - он сам.

- Тише, Фафхрд! - наклонясь и к чему-то прислушиваясь, прошипел
Мышелов. - Кажется, я слышал звук удара.

Фафхрд рассеянно присел на краю обрыва.

- Не мог ты ничего слышать, даже если высота здесь вдвое меньше, чем
когда мы в последний раз заглядывали в эту пропасть, - заверил он
приятеля.

- Но кто это был? - нахмурившись, спросил Мышелов. - Он похож на
уроженца Клеша.

- Ага, особенно если учесть, что до клешских джунглей отсюда как до
луны, - ухмыльнувшись, напомнил Фафхрд. - Какой-нибудь обмороженный до
черноты полоумный отшельник, наверное. Говорят, в этих горушках
встречаются всякие странные типы.

Запрокинув голову. Мышелов принялся изучать головокружительную
вершину в милю высотой и заметил нишу над тропой.

- Интересно, есть там еще кто-нибудь? - с тревогой спросил он.

- Тронутые обычно ходят в одиночку, - вставая, успокоил его Фафхрд. -
Пошли, ворчунишка, раз тебе нужен горячий завтрак, нам пора идти. Если
древние предания не врут, мы к восходу достигнем Стылых Пустошей, а там по
крайней мере есть хоть какие-то деревья.

В этот миг в нише, откуда спрыгнул их противник, вспыхнуло зарево.
Оно пульсировало, становясь то фиолетовым, то зеленым, то желтым, то
красным.

- А это еще что? - задумчиво проговорил Фафхрд, в котором наконец
пробудился интерес к происходящему. - О том, что в гряде Бренных Останков
бывают огненные сполохи, древние предания умалчивают. Если б мне хотелось
тебя подзадорить, я предложил бы тебе подняться на этот холмик и самому...

- Ну уж нет, - перебил Мышелов, таща гиганта за рукав и проклиная
себя за то, что начал задавать вопросы. - Я хочу, чтобы мой завтрак был
приготовлен на нормальном огне. И я буду далеко отсюда, прежде чем это
зарево увидят еще чьи-нибудь глаза.

- Да никто его не увидит, - с улыбкой ответил Фафхрд, покорно идя
вслед за другом по тропе. - Вот уж любитель тайн на мою голову. Смотри,
сияние уже почти погасло.

Но разноцветные сполохи увидел по крайней мере еще один глаз -
размером с осьминожий и яркий, как Сириус.

- Гляди-ка, Фафхрд! - несколько часов спустя, уже утром, весело
закричал Серый Мышелов. - Это знамение, чтобы отогреть наши замерзшие
сердца! Зеленый холм подмигивает окоченевшим путникам, он строит нам
глазки, словно умащенная зелеными притираниями смуглая клешская
куртизанка!

- Должно быть, он и не менее пылок, чем клешская куртизанка, - в свою
очередь обходя громадный валун, добавил могучий Северянин. - Видишь, он
растопил весь снег.

Так оно и было. На горизонте снега и ледники Стылых Пустошей
светились зеленовато-белым сиянием, но совсем рядом виднелось небольшое
незамерзающее озерцо. И хотя воздух вокруг был студеным и дыхание
путешественников вырывалось изо ртов облачками пара, на коричневатой
тропе, по которой они шли, снега не было.

У ближайшего берега озерца высился холм, который имел в виду Мышелов,
а на склоне холма, отражая лучи утреннего солнца, ослепительно блестела
какая-то точка.

- Может быть, - не стал возражать Фафхрд. - Не знаю, клешская это
куртизанка или холм, но у него несколько лиц.

Фафхрд попал в самую точку. При богатом воображении, бугристые склоны
холма можно было принять за какие-то чудовищные лица с закрытыми глазами -
кроме одного, который мерцал перед ними. Ближе к подножию холма лица,
словно восковые, стекали вниз каменными ручейками - или это были слоновьи
хоботы? - впадая в зеркальную, похожую на кислоту воду. Тут и там на фоне
зелени краснела небольшая скала; это напоминало то ли о пятнах крови, то
ли о красногубых ртах. Округлая вершина холма разительно отличалась по
цвету и, казалось, была сделана из розовато-телесного мрамора. И она тоже
что-то напоминала - скорее всего лицо спящего великана. Ее пересекал пласт
ярко-красного камня - это могли быть великаньи губы. Из щели в красном
пласте поднимался легкий туман.

Холм был явно вулканического происхождения. Словно какая-то дикая,
первобытная сила, более необузданная, чем все известные Фафхрду и
Мышелову, вынесла земную плоть на поверхность и та навечно застыла,
соприкоснувшись с молодым и еще слабым миром, - застыла в постоянном
бдении, ожидании, томлении.

А потом иллюзия исчезла - четыре лица пропали, черты пятого
заколыхались и стали нерезкими. Холм снова стал холмом - вулканической
причудой Стылых Пустошей, зеленым холмом со сверкающей точкой на склоне.

Фафхрд шумно вздохнул и принялся обозревать дальний берег озера. Он
был кочковатый, поросший какой-то темной растительностью, которая
неприятно напоминала мех. В одном месте из него торчал каменный столб,
похожий чем-то на алтарь. А вокруг густого кустарника, расцвеченного
кое-где красными листьями, простирались лед и снег, на которых изредка
виднелись большие камни да кучки карликовых деревьев.

Однако мысли Мышелова были заняты другим.

- Глаз, Фафхрд! Радостный, сверкающий глаз! - зашептал он очень тихо,
словно находился на людной улице и его мог подслушать какой-нибудь
осведомитель или соперник. - Только раз я видел такое сверкание, это было
при лунном свете, в царской сокровищнице. Тот огромный бриллиант мне
унести не удалось. Помешала сторожевая змея. Ее я, конечно, убил, но своим
шипением она разбудила других стражей. А сейчас нужно всего лишь
взобраться на холм. И если даже на таком расстоянии камень светится столь
ярко, - для пущей убедительности Мышелов вцепился пальцами в ногу Фафхрда,
в чувствительное место ниже колена, - сам подумай, до чего он громаден!

Северянин, слегка нахмурившись от боли, равно как от дурных опасений
и предчувствий, тем не менее алчно вдохнул ледяной воздух.

- И мы, бедные мародеры с разбитого корабля, - восторженно продолжал
Мышелов, - сможем рассказать изумленным и завистливым ланкмарским ворам,
что не только прошли по гряде Бренных Останков, но и обчистили их по пути.

И Мышелов весело понесся по узкой тропке, переходившей в неширокую
скалистую седловину над озером, которая соединяла горный массив с зеленым
холмом. Фафхрд двигался не так быстро и не спускал глаз с холма, ожидая,
что лица появятся снова или исчезнут вовсе. Но ни того, ни другого не
случилось. Ему пришло в голову, что холм, пусть даже частично, - дело
человеческих рук, да и мысль об идоле с бриллиантовым глазом не казалась
такой уж невероятной. Почти добравшись до конца седловины, у самого
подножия холма, Фафхрд налетел на Мышелова, рассматривавшего плоский
черный камень, испещренный черточками явно искусственного происхождения,
как с первого взгляда убедился Северянин.

- Руны тропического Клеша! - пробормотал он. - Откуда они взялись
здесь, так далеко от джунглей?

- Надо полагать, их вырезал какой-то обмороженный до черноты
отшельник, в безумном озарении научившийся клешскому языку, - язвительно
заметил Мышелов. - Ты что, забыл нашего ночного гостя с ножом?

Фафхрд лишь коротко кивнул. Друзья склонились над глубоко вырезанными
иероглифами, стараясь призвать на помощь свои скудные знания, полученные
при изучении древних карт с изображением мест, где спрятаны клады, и
чтении перехваченных у шпионов зашифрованных посланий.

- Семь черных... - с трудом прочел Фафхрд.

- ...жрецов, - закончил Мышелов. - Это мы прочли правильно, кто бы
там ни были эти жрецы. А дальше что-то про бога, зверя или дьявола - вот
этот замысловатый иероглиф означает одно из трех, в зависимости от
окружающих слов, которых я не понимаю. Это очень древняя надпись. И семь
черных жрецов должны не то служить этому замысловатому иероглифу, не то
держать его связанным, а может, и то, и другое.

- И пока будет длиться это служение, - продолжал разбирать Фафхрд, -
этот самый бого-звере-дьявол будет лежать спокойно... или спать... или
останется мертвым... или не встанет...

Внезапно Мышелов подскочил, болтая в воздухе ногами.

- А скала-то горячая! - пожаловался он.

Фафхрд кивнул. Даже через толстые подметки своих сапог из моржовой
кожи он начал ощущать странное тепло.

- Горячее, чем пол в преисподней, - заметил Мышелов, подпрыгивая то
на одной ноге, то на другой. - Ну что, Фафхрд? Полезем или нет?

Внезапно расхохотавшись, Фафхрд отозвался:

- Да ведь ты, малыш, уже давно принял решение! Разве это я завел
разговор о громадных бриллиантах?

И они полезли, выбрав место, где конец гигантского хобота или
щупальца, а может, и складка оплывшего подбородка выступала из гранитной
скалы. Лезть было нелегко с самого начала: зеленые камни имели округлую
форму без каких-либо следов долота или топора, что сильно поколебало и без
того сомнительную теорию Фафхрда относительно того, что холм - наполовину
рукотворный.

Друзья карабкались и карабкались вверх, изо ртов у них вырывались
облака пара, хотя камень чуть ли не обжигал им руки. Дюйм за дюймом
преодолев скользкую поверхность с помощью рук, ног, локтей, коленей и даже
обожженных подбородков, они оказались на нижней губе одного из ртов