нанес тебе вред. И едва узнав его, ты спустишь с цепи свой гнев. Но за
каждой причиной стоит другая причина, и за последним исполнителем стоит
еще один. Даже бессмертный не может погубить самую малую их часть. Уж
поверь мне, тому, кто пошел по этому пути гораздо дальше других и у кого
есть опыт в преодолении препятствий, стоящих перед теми, кто стремится
жить, не ограничивая себя рамками собственного мозга и жалкого настоящего,
- на пути у такого человека расставлены ловушки, он пробуждает
колоссальную злобу. Я призываю вас немного погодить, прежде чем вступать в
бой - так же как погожу и я с ответом на ваш второй вопрос. А свою
принадлежность к адептам я охотно признаю.
опять подурачиться, на сей раз изображая из себя мага. Перед ним стояло
редкое существо, на котором он мог бы испытать хранящуюся у него в мешке
антиадептовую руну! Ему захотелось процедить сквозь зубы заклинание,
взмахнуть в колдовском жесте руками, плюнуть в адепта и трижды крутануться
на левом каблуке против движения солнца. Но он решил пока с этим
повременить.
некоторых вещах говорить вообще невозможно, а о других так трудно, что
человек зачахнет и умрет, прежде чем найдет нужные слова. Приходится
одалживать фразы у небес, слова у звезд. А все остальное - невежественное
косноязычие.
чудовищное несоответствие, - как если бы увидел мошенничество в изгибе губ
Солона, или трусость в глазах Александра, или слабоумие в лице Аристотеля.
Адепт был безусловно человеком образованным, уверенным в себе и
могущественным, однако Мышелову невольно пришел на мысль ребенок,
патологически жаждущий набраться жизненного опыта, - робкий, болезненно
любопытный маленький мальчик. Вслед за этим Мышелова пронзило непонятное
ощущение, что он так долго следил за Ахурой именно ради этого секрета.
собеседнику весьма лаконичный ответ. Однако вместо этого он вложил меч в
ножны, подошел к женщине и, пощупав пальцами пульс, завернул ее в свой
медвежий плащ.
Скажи, серебристо-серый ферт, что ты с ней сделал?
сварливо отозвался адепт. - Вы здесь, и у меня есть к вам дело. - Он
помолчал. - Вот вкратце мое предложение: я сделаю вас адептами вроде меня,
предоставлю вам любые знания, какие только сумеет вместить ваш ум, а для
их расширения и углубления вы будете подвергаться всяческим заклятиям,
вроде того, что я на вас наложил или решу наложить в будущем.
бей его пока. Давай рассмотрим вопрос всесторонне. Почему, о благородный
колдун, ты сделал это предложение именно нам и почему для этого заставил
нас притащиться сюда, вместо того чтобы услышать наш ответ прямо в Тире?
сил. - Он предлагает мне стать адептом?! А за это я должен буду и дальше
целоваться со свиньями? Пойди лучше и харкни Фенриру [в скандинавской
мифологии гигантский чудовищный волк] в пасть!
промолвил адепт, - то все объясняется просто: мои способности к
передвижению, точнее, к нормальному общению несколько ограниченны. Кроме
этой есть и еще одна особая причина, которую я вам открою, как только мы
заключим соглашение, хотя могу сказать, что вы, сами того не ведая, уже
помогли мне.
удерживая Фафхрда на месте.
увести нас за границы реального, - отозвался серебристо-черный. - Я искал
знания за пределами снов обычных людей, я далеко забирался в тот мрак, что
окружает умы и звезды. Но сейчас, оказавшись в самой середине этого
жуткого черного лабиринта, я внезапно почувствовал, что клубок моей
путеводной нити подошел к концу. Мерзкие стражи, для которых Нингобль лишь
мальчик на побегушках, и даже Ормузд [Ормузд (Ахурамазда) - в иранской
мифологии верховное божество, антипод Аримана] - лишь туманный символ,
расставили ловушки и возвели баррикады. А мои самые яркие светочи угасли
или же оказались слишком слабыми. Мне нужны новые дороги познания. - Адепт
перевел на друзей взгляд, и глаза его теперь были похожи на две дырочки в
занавесе. - В самой вашей сокровенной сущности есть нечто, что вы, а до
вас и другие, веками стерегли пуще зеницы ока. Нечто, что позволяет вам
смеяться так, как это было доступно лишь древним богам. Нечто, что
позволяет вам насмехаться над ужасом, разочарованием и смертью. Разгадав
это нечто, можно обрести высшую мудрость.
можешь трепать своими склизкими пальцами? - прорычал Фафхрд. - Ты хочешь
надвязать ими конец этой своей веревки и спуститься в Нифльхейм? [в
скандинавской мифологии - царство мертвых]
самого себя, - серьезно ответил незнакомец. - Вы сами не знаете, какое
нетронутое сокровище храните в себе или расточаете в бессмысленном смехе.
А ведь в нем заключено столько богатства, столько сложностей, столько
путеводных нитей, тянущихся сквозь небеса к немыслимым мирам! - Быстрые
слова незнакомца зазвучали страстным призывом. - Неужто вас не подмывает
понять хоть что-нибудь, неужто вы не стремитесь бросить свои детские
забавы и испытать истинные приключения? Я сделаю так, что вашими врагами
станут сами боги, вашими сокровищами будут звезды - только слушайтесь
меня. Все люди сделаются для вас зверями, а лучшие из них - охотничьей
сворой. Целоваться с улитками и свиньями? Это всего лишь прелюдия. Более
великие, чем Пан, вы будете ужасом народов, бичом мира. Вселенная будет
трепетать от ваших страстей, и вы обуздаете их. Этот древний смех даст вам
могущество...
паршивое хлебало! - загремел Фафхрд.
быстро, что его борода ритмично подрагивала. - Мы поймем причину всех
вещей и перекрутим их по-своему. Божественный разврат будет устилать
дорогу, которой мы пойдем сквозь ненастную тьму и отыщем того, кто, таясь
в бесчувственном черепе Одина, дергает за ниточки и управляет нашими
жизнями. Все знание будет принадлежать нам троим. Только отдайте мне свою
волю, станьте орудием моим!
стряхнул с себя морок и, пощупав бицепсы Фафхрда - они было ослабли,
словно Северянин тоже начал поддаваться, но тут же вновь напружинились, -
услышал собственный голос, холодно прозвучавший в гулком молчании:
свои тошнотворные посулы? Думаешь, нам интересно твое высоколобое копание
в дерьме? Фафхрд, этот слизняк меня оскорбил, не говоря уж о вреде,
который он нам причинил. Остается только решить, кто из нас им займется.
Мне не терпится распотрошить его, начиная с ребрышек.
для вас открыть? Неужели у нас нет точек соприкосновения?
лишь смерть. Чтобы решить, кому сражаться, Фафхрд подкинул в воздух чашу
Сократа и выругался, когда она подкатилась к Мышелову, который с кошачьим
проворством схватил свой меч по имени Скальпель. Адепт, нагнувшись, стал
шарить у себя за спиной, пока не наткнулся рукой на поле с ножнами, из
которых вытащил клинок, тонкий и упругий, как игла. Адепт стоял, высокий и
холодно-безразличный, в лучах восходящего солнца, а черный, напоминающий
человека монолит, словно напарник, склонился за его спиной.
пальцами по клинку, заметил на нем сделанную черным мелком надпись: "Шаг,
который ты собираешься предпринять, я не одобряю. Нингобль". Раздраженно
зашипев, Мышелов стер надпись о бедро и стал внимательно следить за
адептом - настолько внимательно, что не заметил, что глаза лежавшей на
земле Ахуры чуть дрогнули и раскрылись.
меня зовут Серый Мышелов.
обдуманный план: сделать два быстрых прыжка вперед и в молниеносном
выпаде, отбив оружие адепта, пронзить ему Скальпелем горло. Он уже увидел
было, как из горла побежденного врага хлынула кровь, но на втором прыжке
заметил у самых глаз жужжащий, как стрела, клинок противника. Изогнувшись
так, что свело живот, он наугад отбил меч адепта. Иглообразный клинок
жадным вращением захватил Скальпель, но лишь расцарапал шею Мышелова.
Низко присев, Мышелов удержался на ногах, но раскрылся, и, лишь отскочив
назад, ушел от второго удара Анры Девадориса, нанесенного с
молниеносностью атакующей змеи. Приходя в себя для отражения очередной
атаки, Мышелов удивленно таращил глаза: никогда в жизни ему не доводилось
встречаться со столь быстрым противником. Лицо Фафхрда побелело. Однако
Ахура, приподняв с плаща голову, улыбалась со слабой, недоверчивой, но
злобной радостью - откровенно порочной радостью, совершенно непохожей на
ее прежнюю, чуть заметную и насмешливую жестокость.
Ильин Андрей
Влодавец Леонид
Мурич Виктор
Марко Джон
Орлов Алекс
Посняков Андрей