эти стихи, - пробормотал Майлз. - А как дела у вас, полковник? Сумели вы
продвинуться в расследовании?
располагали к откровенному разговору двух профессионалов.
картины, открывшейся за поворотом дорожки. Маленький искусственный овражек
окружен был невысокими деревьями, и все пространство между ними и берега
маленького ручейка усеивали сотни крошечных светящихся древесных лягушек,
и все они пели. Причем пели слаженно, безупречно. Аккорд сменялся
аккордом, и свечение их маленьких телец усиливалось и ослабевало в унисон
пению. Естественная акустика оврага усиливала звучание. На целых три
минуты Майлз забыл обо всем, любуясь этой абсурдной красотой, пока
деликатное покашливание Форобио не нарушило очарования, и они тронулись
дальше.
столичного города. Только ночь и город, тянущиеся до горизонта и дальше.
экономической базы, на которой она держится, - сказал Майлз Бенину.
размер налогов на душу населения на Цетаганде вдвое меньше, чем на
Барраяре. Как у нас говорят, Император заботится о благосостоянии своих
подданных как о собственном саде.
самодержавию. Верно, на родине у Майлза тема налогов всегда являлась
болезненной.
военное равновесие, располагая вчетверо меньшими ресурсами. - Он прикусил
язык, чтобы не добавить: "К счастью, это не так уж трудно" - или еще
что-нибудь в этом роде.
небо над столицей. Грандиозный силовой купол внушал благоговение только до
тех пор, пока не увидишь окружающий его город, простирающийся на сотни
километров во все стороны, и это все не говоря об остальной части планеты,
об остальных семи мирах. Райский Сад походил на цветок, но корни его
лежали повсюду. Большой Ключ неожиданно обернулся крошечным рычагом, с
помощью которого кто-то пытается привести все эти миры в движение.
подбородком на лорда Форриди, заканчивавшего вполголоса переговариваться с
водителем посольской машины, гвардейцем-охранником и еще одним агентом в
штатском. Гвардеец был в таком же зеленом мундире, как Майлз с Айвеном, на
остальных были обычные цетагандийские костюмы, причем Форриди смотрелся в
своем куда естественнее.
нами сюда снова поедет Миа Маз, тем более что эта выставка организована
Союзом женщин или как тут у них это называется. Тебе не просто придется
прикрывать мое отсутствие. Возможно, тебе придется отвлечь их в момент
моего ухода.
на всякий случай Майлз запомнил его лицо и одежду. Еще и с этим придется
справляться. Гвардеец направился ко входу в зал... нет, залом это никак не
назовешь. Когда Майлзу в первый раз описали сегодняшнее мероприятие, он
представил себе огромное прямоугольное сооружение вроде
Сельскохозяйственной выставки в Хассадаре. На деле зал Лунного Сада
оказался еще одним силовым куполом, уменьшенным подобием Райского Сада.
Уменьшенным, но не маленьким: в диаметре он достигал трехсот метров. Через
главный вход одна за другой тянулись группы богато одетых гемов - мужчин и
женщин.
отвлечь.
предмет... с аморальными целями. В конце концов ты то и дело шляешься по
местным аморальным леди, так почему мне нельзя? - Майлз язвительно
улыбнулся, глядя на округлившиеся глаза Айвена. - Познакомь его с дюжиной
своих подружек, ни за что не поверю, что мы здесь на них не наткнемся.
Скажи им, что Форриди - тот человек, который научил тебя барраярскому
искусству любви.
безопаснее.
иначе закончится".
ожидал.
склад с оружием и ты уговорил нас с Элен помочь тебе раскочегарить старый
аэротанк? И как мы въехали на нем в сарай? Мать держала меня потом под
домашним арестом месяца два, не меньше.
сэкономили на сносе. Черт, Айвен, да пойми ты: сейчас это серьезно! Не
сравнивай это с... - Майлз осекся, поскольку Форриди распустил своих людей
и, улыбаясь, повернулся к своим молодым подопечным.
надписи, пусть выполненной из цветов - она покрывала почти весь
заключенный под силовым куполом склон холма, превращая его в замысловатый
лабиринт: "149-я ежегодная выставка биоэстетики, класс А. Посвящается
памяти Леди-Небожительницы".
Форриди. - Мне казалось, это было бы вполне в их стиле.
ответил тот. - У них своя ежегодная выставка, в Райском Саду, но до
окончания официального траура она закрыта.
угол или изгиб дорожки. Майлз представил себе, какая закулисная борьба
идет за выигрышное место для экспоната и что в смысле статуса дает выигрыш
в этой борьбе. Впрочем, до смертоубийства эта борьба доходит вряд ли.
Скорее, все ограничивается моральным уничтожением, подумал он, уловив
обрывки разговоров зрителей из гемов.
окраской, в точности воспроизводящей раскраску одного из гем-кланов:
светло-голубую, желтую, черную и белую. Рыбки кружились в веселом
хороводе. Все это было бы не так оригинально, когда бы автором этого
произведения не оказалась топтавшаяся рядом девчушка лет двенадцати. Она
со своим экспонатом служила как бы талисманом для более серьезных изделий
старших леди ее клана. "Дайте мне еще лет шесть, и вы еще увидите!" - как
бы говорила ее улыбка.
служили, скорее, обрамлением более экзотических экспонатов. Совсем
маленькая девочка прошла мимо них за своими гем-родителями, таща на
золотом поводке за собой единорога в полметра ростом. Даже не экспонат,
скорее сувенир, насколько понял Майлз. В отличие от хассадарской
Сельскохозяйственной выставки, утилитарная польза здесь в расчет не
принималась. Скорее, она считалась здесь недостатком. Гем-леди
соревновались в искусстве, а жизнь служила им рабочим материалом.
привлекло что-то зеленое у их ног. По штанине Айвена полз вверх клубок
листьев и тонких побегов. На ветвях распускались и закрывались алые цветы,
наполнявшие воздух изысканным ароматом, хотя вид у них был довольно
плотоядный - ни дать ни взять голодные рты. Майлз завороженно смотрел с
минуту, потом негромко окликнул:
и полез дальше вверх. Айвен покосился вниз и вздрогнул.
всякий случай не шевелитесь.
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Буркатовский Сергей
Свержин Владимир