еще несколько человек из его группы документалистов сидели возле груды
ненужных оксогенераторов и перекусывали. Арсу было шестьдесят восемь, он
уже достиг среднего возраста. Его волосы торчали дыбом, он расправлялся с
гигантским сэндвичем с кайфом и переговаривался с юношей в костюме
космического покроя. Повернувшись и взглянув на экран, Рапсодия
идентифицировал себя с этим юнцом и со смущением добавил:
воспользуемся этой возможностью должным образом. В городе вроде этого
любой может подцепить интересные факты или свести отдельные детали в
единое целое с помощью нюха и интуиции. Давайте-ка попробуем забраться
по-глубже. Что я хочу выяснить, так это, что в самом деле скрывается в
сердце этого крупнейшего мегаполиса из всех, что известны человеку.
Рапсодия (в те дни он был обитателем всего лишь тигра). - Думаю, вы
слышали, что встречаются бессердечные мужчины и женщины, но не может же
быть такого, что это просто-напросто бессердечный город?
мужчины и женщины, даже у самых бессердечных. То же - с городами. По
многим причинам я не собираюсь утверждать, что Нсоюз - город не из
бездушных. Люди, живущие в нем, прибывают в непрерывной борьбе. Все их
добрые качества мало-помалу растрачиваются и исчезают. Вы начинаете с
добра, а заканчиваете злом - и всего лишь потому, что вы - ах, черт! -
полагаю, лишь потому, что вы забыли. Вы забыли, что вы - человек.
своего собеседника.
грубо. - Больше присматривайся к себе.
предложил ему афротонизатор и спросил:
что нам надо. В какой сектор подадимся теперь?
челюсти.
большой агрессивностью.
в Нсоюзе, - выпалил он. - А почему бы нет? Мы отснимаем свою ленту и
заодно заработаем благодарность всех и каждого. Мы станем знаменитостями.
Все мы!
собравшимся в свое оправдание взрослый Рапсодия, одновременно смущенный и
восхищенный. - Я все еще учился тому, что жизнь - это ни что иное, как
сочетание разных видов рэкета.
наивным, но увидел, что Большая Виолончель не улыбается, и погрузился в
молчание.
полигедрон, идущий из далекой лапраки во Взрыв - транзитный, опустился в
посадочную нишу и пронзительно взвыл.
запечатлеть, - произнес Арс Стайкр, закидывая на плечо сумку с
аппаратурой. - Когда я впервые оказался в этом городе, после того как
присоединился к Сверхновой, я стоял в вестибюле Дворца Юстиции, ожидая,
когда начнется важный, промышленный процесс. Мимо меня проходила группа
местных политиканов, явившихся дать свидетельские показания, и, когда они
оказались рядом, я услышал - и никогда не забуду - как один из них сказал:
"Господа, готовы ли вы в своей ненависти?". Для меня это навсегда стало
символом того, как предубеждения могут оказаться сильнее человека. Вот
такого рода нюансы мы и должны искать.
понемногу исчезли из нарда. Экран погас, на возвышении продолжал стоять
Рапсодия 182, элегантный, но решительный.
голос.
Большой Виолончели, людям вроде него, приходится всегда уделять довольно
много внимания.
- Пленка прекрасно скомпонована. Эта маленькая изящная вещица прекрасно
демонстрирует, каким образом Арс некогда достиг своих вершин. Он слишком
много говорил. Он держал душу нараспашку даже перед такими зелеными
мальчишками как я. Он не был жестким человеком. Он был всего лишь
артистом, не больше и не меньше. Верно?
Дубль-Семь тут же повернулся и прошептал что-то Большой Виолончели.
на эту сделку, даже если ему придется торчать здесь с утра до вечера.
управлял растущими мощью и влиянием Ииннисфара, который богатствами своими
магнетизировал всю Галактику, смонтированный в том виде, в каком разум
Арса Стайкра вообразил его два десятилетия назад.
садилось. Огромные шары ядерных светильников, зависшие в небе, лили свое
сияние на улицы и подъезды, движение по проспектам и магистралям города
теперь отличалось новой целеустремленностью. Голос комментатора звучал
слишком слабо, позволяя Рапсодии взять на себя эту миссию.
снимал никто ни раньше, ни позже. Помню, как он пытался объяснить мне, что
ночь - это то время, когда город показывает свои клыки. Мы потратили две
недели, охотясь за различными резкими тенями. Здесь та же манера с
многозначительными деталями.
нанесли чеканку на тьму боковых аллей. Почти осязаемое нетерпение, похожее
на кричащее молчание джунглей, наползало на улицы и площади Нсоюза, даже
теперешние зрители смогли ощутить это. Их позы в креслах стали более
напряженными.
жестока. Юрский период примерял вечернее платье. В интерпретации Арса
Стайкра мир этот был по сути своим, мрачным, вместе с похотью и
ностальгией, сконцентрировавшихся в течении многих тысяч раз на
Ииннисфаре. Индивидуальность терялась как светляки в пустыне, в которой
девяносто миллионов человек одинаково страдали от одиночества, стиснутые
на скольких-то там квадратных километрах.
за каждым шагом не представляли опасности. Живущие группами они приобрели
навыки группового разума. И все они не стали бы лить слез по чему-либо,
что имело ценность вне Нсоюза; казалось, единственное, на что они
напрашивались - это хорошо провести время.
одиночество, кого сопровождали женщины или пневмотанцовщицы. Они
проплывали в пузырях над искрящимися проспектами, они насыщались в
подводных ресторанах, по-братски кивая проплывающим за стеклянными стенами
акулам, они напивались в сотнях кабачков, они сидели, впитывая игру
случая. И всегда, при повелительном движении глаза, находится кто-либо,
пускающийся на утек, человек, потеющий и дрожащий на бегу. Короче -
галактический город. Сила всегда должна помнить, что ей следует быть
сильной.
принялась исследовать Пософрскую площадь.
своего пика. Зазывали, заманивали в конкурирующие аттракционы,
полигермафрода подмигивали, напитки текли бесконечным потоком, кинотеатры
соперничали с залами ощущений, причудливым и странным манили плавучие
суда, ночные пташки двигались грациозно и деловито, тысячи небывалых
ощущений - все извращения Галактики - предлагались в награду.
отыскало разнообразнейшие способы, чтобы произвести впечатление на любого.
слово.
люди - такие, как вы, как я - опускаются, устав на время от самих себя,
подумайте о том значении, какое окажут эти кадры на Нсоюз! И где же они
пребывали все эти двадцать лет? У нас, в наших архивах, забытые, почти что
утерянные. И никто их даже не видел, пока я не извлек их наружу!
чтобы быть привлекательными для общественности.
слов точно сказали ему - и всем прочим присутствующим, в каком положении
он оказался. Если он будет продолжать упорствовать, то сможет заработать
лишь неудовольствие шефа, если же он отступит - тогда потеряет свое лицо.
ужаса с эффектом присутствия "Смерть в шестой камере смертников". Над ними
- огромное квазиживое изображение человека задыхалось от кашля, опустив
голову, вытаращив глаза, разинув рот.
целиком, - произнес Рапсодия, оскалившись, словно от боли. - Я прокручиваю
Шилова Юлия
Акунин Борис
Лондон Джек
Березин Федор
Лукьяненко Сергей