убивать его.
не более существенным, чем разбить яйцо. Пока его голос речитативом
произносил заклинания, а руки жестикулировали, разум колдуна витал в мире
иллюзий. В своем воображении он снова спускался в самую глубокую темницу.
Теперь он стоял там, словно ремесленник, мастер, смазывающий замок -
хитроумный, огромный замок, который держал массивную дверь, дверь, надежно
запечатанную и закрытую решеткой, ключ от которой был спрятан так далеко,
что о нем забыли. Чтобы найти этот ключ, потребуется еще одна ужасная
церемония, но не сегодня.
слышать его через дверь), грозное существо, сгорбленная, скользкая,
выпирающая горой масса, которая задевала за дверь, разворачиваясь в своей
крошечной камере, топая по крошечному кругу, по которому вынуждена была
прогуливаться. Теперь существо это полностью проснулось. Вуд ощущал его
зловонное дыхание, доносящееся... достаточно. Того, что он представил себе
дыхание демона, было более чем достаточно. Он должен был удерживать в
мозгу образ рабочего. Он должен смазать долго бездействовавшие петли и
замок, сделать их готовыми к использованию. Теперь скрутить и выжать
маслянистую тряпку (по имени Чап), чтобы получить растворитель и смазку.
Теперь проникнуть глубоко в замок и убрать запечатывающие силы со всех его
частей...
чем-то с противоположной стороны. Кисть Вуда стала безжизненной, словно
лед. Онемение распространилось на всю его руку. Он попытался отойти от
двери, выдернуть руку. Когда эти усилия ни к чему не привели, он сделал
попытку разом отогнать от себя видение, хотя это было чрезвычайно опасно.
Но его руку продолжали удерживать. Он мог только глазеть, в ужасе не веря
самому себе, на то, как монстр, каким-то образом раздобывший отмычку,
продолжал успешно ею пользоваться, прикладывая всю свою силу.
дверью навалилась на нее еще сильнее, и прутья сломались. Медленно, почти
лениво, дверь повернулась на петлях, открываясь... с силой, рожденной
крайним ужасом, Вуд вырвался, возвращаясь в собственное тело, в мир людей.
человеком вне колдовского круга, понявшим, что что-то идет отвратительно
плохо. Она увидела, как лицо Чапа изменилось еще раз. Новое выражение
спокойствия сменило осознанный страх, и она подумала, что Чап находится на
грани смерти. По непонятным ей самой причинам она ощутила укол досады,
неосознанно подалась вперед, чтобы выразить свои чувства каким-нибудь
жестом, и увидела такое, что заставило ее попятиться.
двигаясь с непринужденной уверенностью, освободилась от оков (да из железа
ли были эти обрывки, теперь лежащие смятыми, словно изорванная материя?) и
переместилась, чтобы взяться за более толстый железный обруч вокруг груди.
Рука ухватилась за него и рванула. Обруч звонко лопнул, разбросав осколки,
которые словно стрелы пролетели мимо головы Чармианы. Не то чтобы действия
Чапа имели какое-то отношение к ней; его глаза с новым, ужасающим,
спокойствием были прикованы к Вуду.
руки неловко вытянулись в горизонтальном направлении. Его двое помощников
тоже замерли, один - с руками, вытянутыми перед собой, словно он защищался
от нападения Чапа, второй - нелепо согнувшись вперед, словно от боли в
животе. Каждая деталь этой сцены казалась в этот момент вырезанной из
камня.
словно колдун превратился в мальчишку, держащего странное воображаемое
оружие во время игры. Из рук Вуда в сторону поднимающейся фигуры Чапа в
темно-красном, запачканном кровью балахоне жертвы, ударило кривое, словно
сабля, многоцветное пламя. Оно заполнило почти все пространство,
отделявшее Чапа от колдуна. Но последние полметра остались нетронутыми им.
ужасе наблюдавшей за всем происходящим, показалось, что лицо Вуда, застыв
на месте, превратилось в уродливую замершую маску, в то время как за ним и
ниже голова и тело колдуна разлетелись бескровными клочьями и прахом.
Затем и лицо рассыпалось летучей пылью. Одновременно и двое помощников
Вуда отлетели в стороны, словно тряпичные куклы. За ударом, поразившим
колдуна, последовало беззвучное сотрясение воздуха и земли. Чармиана упала
на колени. Она слышала, как в отдалении кричали, убегая прочь, солдаты.
пострадавшее, стояло, поворачиваясь туда-сюда, оглядываясь и
прислушиваясь. Чармиана увидела, что лагерь, находившийся в некотором
отдалении, заполнился заваленными палатками и бегущими людьми. Одетые в
черное колдуны подбегали, затем поворачивались и бросались в бегство или
останавливались и беспомощно дрожали, когда тот, кто был когда-то Чапом,
бросал на них свой взор. От Вуда не осталось и следа, а те двое, что
помогали ему, скорчившись катались по земле. Чармиана была единственным
живым существом в радиусе пятидесяти метров от наводящих ужас глаз Чапа, и
теперь они обратились к ней.
Арднех, благодарю тебя - прими тысячи благодарностей за то, что ты убил
человека, державшего меня у себя рабыней.
затем снова обратились к переполоху, царившему в лагере. Неожиданно голос,
вселяющий куда больший ужас, чем голос Чапа, вырвался из его горла.
вернуть себе свой трон и бросить весь мир к своим ногам. Узнайте - и
поверьте, и готовьтесь покориться. Судьбы всех вас зависят от того, как
преданно вы будете служить мне в надвигающейся битве с Западом. А пока
прощайте.
произошло вслед за этим. Тело Чапа сотрясла продолжительная дрожь: сила,
управлявшая им, зримо убывала. Внезапно перед Чармианой снова оказался ее
муж.
глазах читалось удивление, но не озадаченность; очевидно, он сознавал все,
что происходило, пока Орк использовал его тело, чтобы освободиться.
крик, вскочила на ноги и попыталась бежать, но прежде чем она успела
сделать хотя бы шаг, крепкая рука Чапа сжала ее предплечье.
голосом. - Думаю, никто не будет пытаться остановить императора Орка на
его пути.
оттенком грусти в голосе. - Я знаю, что ты должен думать обо мне; но меня
это не волнует теперь, когда я вижу тебя живым, невредимым и снова
свободным.
преследования. Тысячи отдаленных глаз следили за ним, но ни один солдат
потрясенной армии Востока не пытался подойти ближе. - Только попытайся
поднять тревогу, и я сломаю тебе хребет прежде, чем они доберутся до меня.
физической темнице, его первой отчетливой мыслью было, что кто-то или
что-то помогало ему, оказывая эту помощь без принуждения, по собственной
воле. Могучие силы, кроме его собственных, трудились, чтобы освободить
его, рассеивая державшие его в дремотном состоянии туманы и заклинания,
пропуская в его камеру яркий, почти слепящий свет. Никогда раньше Орк не
получал свободной и добровольной помощи, и побуждения его помощника теперь
оставались для него совершеннейшей загадкой. Но у него не было времени
задавать вопросы, не было времени ни на что, кроме титанических усилий,
которые он должен был приложить, чтобы завоевать себе свободу.
запутанными, не такими отчетливыми, как темница и замок Вуда. Но Орк
увидел путь, каким ему надлежало следовать. Человек, использованный Вудом,
стал для Орка первой ласточкой, первым фрагментом реальной жизни,
проникшим в хаос его тюрьмы. А затем этот человек стал челноком, ныряющим
и раскачивающимся в волнах обезумевшего океана жизни. Получив возможность
снова мыслить и двигаться при помощи неизвестного источника посторонней
помощи, Орк овладел человеком и использовал его, втиснул свою демоническую
громаду в крошечную матрицу человеческого мозга и с помощью этого лифта
вновь поднял свою титаническую энергию на уровень мира людей.
тело от его физических оков, чтобы легче было использовать его, если бы
Орк решил это сделать. Потребовалось еще только мгновение, чтобы сразить
Вуда. Затем последовала быстрая оценка ситуации, и человеческое тело
обеспечило демону-императору подходящий голос, чтобы объявить армии
Востока о своем возвращении.
некоторое сожаление, что так быстро убил Вуда. Ему хотелось вековой мести
тем, кто предал его, и Вуд должен был быть среди них, так же, как и
архипредатель Оминор. Но между тем Орк увидел и понял, почему Оминор
отважился подумать о том, чтобы вернуть его обратно в мир. Опасность со
стороны Запада в данный момент была огромной. Без Орка Восток был не
достаточно силен, чтобы встретить ее. А если бы Запад победил, интриганы
Востока обнаружили бы, что им больше нечего красть друг у друга.
и странная и более могучая, чем любая из тех, с какими ему доводилось
встречаться раньше. Превосходили ли силы этого нового врага его