Никлин и Хепворт единодушно решили, что эти работы должны вестись под их
руководством исключительно членами общины. Монтейн искренне обрадовался
такому соглашению, поскольку в этом случае потребовалось бы куда меньше
затрат.
рассчитана на большое количество пассажиров, но ее размеры позволяли
установить дополнительные палубы. В настоящее время их насчитывалось
восемь - минимально допустимое количество, обеспечивающее необходимую
жесткость центрального цилиндра - но предполагалось установить их через
каждые два метра. Двадцать пять палуб предназначались для пассажиров.
около "двухсот душ". Никлин, для которого вся эта затея продолжала
оставаться игрой, предположил, что по простым биологическим соображениям
почти все души должны быть заключены в оболочки женщин, достигших половой
зрелости. Монтейн, разумеется, прочел ему лекцию о необходимости
сохранения моральных устоев, дав понять, что собирается внести в список
участников экспедиции лишь молодые женатые пары, отличающиеся благонравием
и религиозностью.
совершенно иррациональным существом. На какое-то время Никлин почти забыл
об этой особенности проповедника. Монтейн не был религиозным маньяком в
обычном смысле этого слова, он попросту был сумасшедшим, чьи маниакальные
идеи приобрели религиозную окраску. Одежда и манеры нормального человека
постоянно оттесняли на задний план его странности - гроб, служащий
обеденным столом, его манию величия, его безумную цель, которой он
подчинил всю свою жизнь.
труда, но эти самые идеи время от времени умудрялись превращаться в самую
настоящую реальность. И доказательством тому служила нескладная массивная
конструкция за окном офиса. Глядя, как снег медленно опускается на
поверхность звездолета, Никлин вдруг ощутил холодок тревоги. Он понимал
весь абсурд происходящего, но тем не менее без конца спрашивал себя,
неужели действительно настанет день, когда эта угрюмая громадина, давно
вписавшаяся в окружающий ландшафт, тихо соскользнет в черноту портала и,
подобно нырнувшему в воду неповоротливому на суше тюленю, обретет в новой
среде силу и уверенность? Неужели она понесет людей сквозь тьму космоса к
тусклым точечкам света? И останутся ли живы те, кто взойдет на ее борт?
действительно отправится в дикую тьму неизвестности, то твой покорный
слуга останется сидеть дома в своем любимом кресле, со стаканом в руке
наблюдая за этим великим событием по телевизору..."
огромном прыще, красующемся на носу физика.
высокий гость?
оторвавшись от разложенных перед ним бумаг. - Наберитесь терпения.
Ропп Воорсангер, исполняющий при Монтейне обязанности бухгалтера и
юридического консультанта. - Мы заняты.
узколицый человечек лет тридцати, но выглядевший на все пятьдесят. Ропп
тоже в свое время выбрал стезю проповедника-любителя, но он был гораздо
более нетерпим и резок, чем Кори Монтейн.
ждет работа, настоящая работа, а не та совершеннейшая чепуха, на которую
вы тратите все свое время.
заключалась в поглощении очередной порции джина. Надежда, что этот
неопрятный, словоохотливый пьяница окажется отличным товарищем, полностью
оправдалась. Несмотря на горячую привязанность к спиртному, Хепворт
никогда не терял голову и всегда готов был сказать свое веское слово. Джим
мог рассчитывать на его поддержку в любом споре.
впрямь есть работа, а...
оборвал его Монтейн. - Я требую, чтобы вы оба находились здесь, когда
приедет Ренард. Вы должны послушать, что он скажет. Так что постарайтесь
расслабиться. - Он со значением взглянул на Хепворта. - Почему бы вам не
выпить чашку чая?
стеклом, отделяющим кабинет Монтейна от соседней комнаты, мелькнуло
цветное пятно. Дани Фартинг вернулась из своей очередной поездки. Стараясь
не выглядеть слишком заинтересованным, Никлин подошел к двери и открыл ее.
подчеркивал фигуру. Глаза из-под тяжелых век глядели на Джима так, словно
он был порядком надоевшим предметом обстановки.
привлекательная баба во Вселенной и потому что ты полностью завладела
мной".
ждала, когда Джим уйдет.
по-прежнему не двигалась. - Он зайдет за мной в полдень.
спросил.
вернуться в кабинет Монтейна, плотно прикрыв за собой дверь. Как только он
повернулся к Дани спиной, печальная улыбка преобразилась в счастливейшую
дурашливую ухмылку. Любой, кто наблюдал бы за этим разговором, сказал бы,
что Дани недвусмысленно отшила Никлина. Но Джим уловил два знака,
поднявшие его дух. Во время обмена репликами Дани крепко прижимала плащ к
груди, словно желая защитить свое тело от посягательств Никлина. К тому
же, не было никакой необходимости сообщать, что ее пригласил на обед
другой мужчина. "Ты просто молодец, Джим, - похвалил себя Никлин,
испытывая холодное удовлетворение. - Все идет, как надо..."
встал рядом с ним у окна. - Послушайся опытного в таких делах человека и
покинь сцену с достоинством. Ведь совершенно ясно, эта баба не желает
иметь с тобой дела.
тон приятеля. "Как может человек с такой блямбой на носу считать себя
знатоком женщин?"
своими книгами.
Хепворта пробудила в нем любопытство.
тем, что наговаривает на магнитофон книги для слепых. - Хепворт замолчал и
лукаво взглянул на Джима. - А ты и не знал?
добьешься от женщины, если не начнешь интересоваться всеми сторонами ее
жизни. Твоя ошибка, Джим, состоит в том, что тебя интересует лишь одно, и
это видно невооруженным глазом.
приходится защищаться.
сказал он, надеясь, что Хепворт клюнет на эту приманку и прочтет ему
небольшую импровизированную лекцию.
художественной литературы. С позиции сегодняшнего дня, они, похоже,
никогда не смогут стать пригодными для этого дела. - Хепворт с радостью
ухватился за предложенную тему. - Все тот же синдром Орбитсвиля. После
испытания первого синтезатора прошло более трехсот лет. Полагали, что они
будут совершенствоваться и совершенствоваться. Но... но какой в этом
совершенствовании смысл? Орбитсвиль преподнес нам счастье и, благоденствие
на пресловутом блюдечке. Научный прогресс остановился. Лишь немногие
умники из личной любознательности продолжают заниматься исследованиями. Но
даже если обнаруживается что-либо, имеющее практический интерес, его
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Лукьяненко Сергей
Роллинс Джеймс
Березин Федор
Никитин Юрий