Чтение 29–й страницы книги ~Возвращение короля~

странных новостей, достигших города?

- Я была слишком занята этими, чтобы обращать внимание на крики.

Гэндальф торопливо вышел, и в это время небесный пожар погас, холмы
померкли, и серый, как пепел, вечер пополз по полям.

На закате солнца Арагорн, Эомер и Имрахил со своими капитанами и
рыцарями подошли к воротам, и здесь Арагорн сказал:

- Смотрите на солнце, сидящее в большом огне! Это знак конца и
падения многих дел и существ, знак перемены в течении мира. Но этот город
и королевство долгие годы управлялось наместниками, и боюсь, что если я
войду непрошенным, возникнут сомнения и раздоры, а их не должно быть пока
не кончена война. Я не войду и не буду ничего заявлять, пока не станет
ясно, кто побеждает: мы или Мордор. Мою палатку установят в поле, и здесь
я буду ждать приглашения повелителя города.

Но Эомер сказал.

- Вы уже подняли знамя королей и показали знаки дома Элендила. Вы
хотите скрыть их?

- Нет, - ответил Арагорн, - но я считаю, что время еще не пришло. Я
не хочу бороться ни с кем, кроме нашего врага и его слуг.

И принц Имрахил сказал:

- Ваши слова мудры, если их может оценивать родственник повелителя
Денетора. Он горд и обладает сильной волей, но он стар... К тому же после
смерти сына он очень изменился. Но я не позволил бы вам оставаться у
дверей, как просителю.

- Не как просителю, - сказал Арагорн, - а допустим, как капитану
следопытов, которые не привыкли к городам и к каменным домам.

И он приказал свернуть свое знамя; сняв звезду северного королевства,
он отдал ее на сохранение сыновьям Элронда.

Тогда принц Имрахил и Эомер Роханский оставили его, прошли через
город, через толпы людей и поднялись в цитадель; они пришли в зал башни,
разыскивая наместника. Но кресло его было пусто, а перед помостом лежал
король Марки Теоден; около него горело двенадцать факелов и стояло
двенадцать часовых - рыцарей Гондора и Рохана. Его постель была завешана
зелеными и белыми тканями, но сам король по грудь был укрыт драгоценной
парчой, поверх которой лежал его обнаженный меч, а у ног - щит. Свет
факелов отражался в его белоснежных волосах, как солнце в брызгах фонтана,
но лицо у него было прекрасное и юное; только мирное выражение лица не
было свойственно юности; казалось он спит.

Когда они молча постояли возле короля, Имрахил сказал:

- Где наместник? И где Митрандир?

А Эомер добавил:

- Где леди Эовин, моя сестра? Она должна лежать рядом с королем. Куда
ее положили?

Но Имрахил на это возразил:

- Но леди Эовин была жива, когда ее несли сюда. Разве вы не знаете?

Надежда так неожиданно вспыхнула в сердце Эомера, а с ней страх и
забота, что он больше ничего не сказал, но повернулся и быстро вышел из
зала. Принц последовал за ним. Когда они вышли, уже опустился вечер, и
много звезд зажглось в небе. Подошел Гэндальф и с ним человек, закутанный
в серое. Они встретились у входа в дома излечения. Поздоровавшись с
Гэндальфом они сказали:

- Мы ищем наместника. Люди говорят, что он здесь. Неужели он ранен
или заболел? И где леди Эовин?

И Гэндальф ответил:

- Она лежит там; она не мертва, но близка к смерти. А Фарамир ранен
злой стрелой, как вы, наверное, слышали, и он теперь новый наместник:
Денетор ушел, и дом его превратился в пепел.

И они преисполнились горя и удивления от его рассказа.

- Итак, победа лишает радости, какое горькое совпадение, что Гондор и
Рохан в один день лишились своих повелителей. Но рохиррим правит Эомер. А
кто будет пока править городом? Не нужно ли послать за Арагорном?

И закутанный в плащ человек сказал:

- Он пришел.

И они увидели, когда он сделал шаг к лампе, что это Арагорн, одетый в
серый плащ из лориена поверх кольчуги и не имеющий на себе никаких
отличительных знаков, кроме зеленого камня Галадриэль.

- Я пришел по просьбе Гэндальфа, - сказал он. - Но пока я всего лишь
капитан дунаданцев из Арнора; принц Дол Амрота будет править городом, пока
не придет в себя Фарамир. И мой совет: пусть Гэндальф правит всеми нами во
все последующие дни и во всех делах, связанных с Врагом.

И они согласились с ним.

Тогда Гэндальф сказал:

- Не будем стоять у дверей: время дорого. Войдем! Лишь в приходе
Арагорна остается надежда для тех, кто лежит в домах излечения. Так
сказала Иорет, мудрая женщина Гондора: "Руки короля - руки целителя, и так
можно узнать короля".

Арагорн вошел первым, остальные последовали за ним. У входа стояли
два стражника в мундирах цитадели: одни высокий, а другой ростом с
мальчика. Маленький, увидев Арагорна, громко воскликнул от удивления и
радости.

- Бродяжник! Как хорошо! Я догадывался, что это вы на черных
кораблях. Но все кричали "пираты" и не слушали меня. Как вы это проделали?

Арагорн рассмеялся и взял хоббита за руку.

- Приятная встреча! - сказал он. - Но не время сейчас для рассказов.

Но Имрахил сказал, обращаясь к Эомеру:

- Разве так зовут нашего короля? Может, он примет другое имя?

Арагорн, услышав его, обернулся и ответил:

- Вероятно, так как на высоком языке древности я Элессар, Эльфийский
Камень и Энвиньяр, Обновитель, - и он снял с груди зеленый камень. - Но
если будет основан мой дом, имя ему будет Бродяжник. На высоком древнем
языке это будет звучать не так прозаично - Телекентар. Так будут
называться и все мои потомки.

С этими словами они вошли в дома, и пока они шли по комнатам, где
лежали больные, Гэндальф рассказывал о деяниях Эовин и Мериадока.

- Я долго стоял над ними, - сказал он, - и они многое говорили в
бреду, прежде чем впасть в смертельную тьму. К тому же мне дано видеть
многое.

Арагорн вначале подошел к Фарамиру, потом к леди Эовин и наконец к
Мерри. Посмотрев на лица больных, он вздохнул:

- Мне придется применить всю мою силу и все искусство. Лучше бы тут
оказался Элронд: он старейший в нашей расе и обладает наибольшим
могуществом.

А Эомер, видя, что Арагорн печален и устал, сказал:

- Может, вы вначале отдохнете хотя бы немного?

Но Арагорн ответил:

- Нет, для этих троих, и особенно для Фарамира, время не ждет. Нужно
спешить.

Потом он подозвал Иорет и спросил:

- Есть ли в этом доме запас лечебных трав?

- Да, повелитель, - ответила она, - но я думаю, что их недостаточно,
они не помогут. Не знаю, где найти другие травы: все сгорело в эти
несчастливые дни, и все дороги закрыты. Уже много дней никто не приезжал с
травами из Лоссарнаха. Но попробуем получше использовать то, что у нас
есть, если вы знаете, что нужно делать.

- Посмотрим, - ответил Арагорн. - Но прежде всего: если ли у вас
ателас?

- Не знаю, повелитель, - сказала она, - во всяком случае не под таким
названием... пойду спрошу знатока трав: он знает все старые названия.

- Ее называют также королевский узор, - сказал Арагорн, - и, может
быть, вы знаете ее под таким названием, потому что в поздние дни так ее
называли крестьяне.

- Ах, это! - сказала Иорет. - Ну если бы ваша милость так сразу и
сказали, я бы ответила вам. Я уверена, что здесь это травы нет. И я
никогда не слыхала, чтобы она обладала каким-нибудь достоинством. Часто
говорила я своим сестрам, когда мы встречали эту траву в лесу:
"Королевский узор. Что странное название. Интересно, почему ее так
называют? Если бы я была королем, в моем саду росли бы растения
прекрасней". Когда ее разотрешь, она приятно пахнет, верно? Приятно не то
слово; может, правильнее сказать - полезно.

- Очень полезно, - сказал Арагорн. - Теперь, моя милая, если вы
любите повелителя Фарамира, бегите так же быстро, как быстр ваш язык, и
принесите мне "королевский узор", если в городе найдется хотя бы листок.

- А если нет, - сказал Гэндальф, - я поскачу в лес Лоссарнаха с
Иорет, Обгоняющий Тень покажет, что такое скорость.

Когда Иорет ушла, Арагорн попросил других женщин приготовить горячей
воды. Потом он взял руку Фарамира в свою, а другую руку положил больному
на лоб. Фарамир не двигался и, казалось, не дышал.

- Он почти погиб, - сказал Арагорн, поворачиваясь к Гэндальфу. - Но
не от раны. Смотрите: она излечена. Если бы его ударила стрела назгула,
как вы думали, он бы уже умер. Он ранен стрелой южанина. Кто ее выдернул?
Сохранилась ли она?

- Я вынул стрелу и остановил кровотечение, - сказал Имрахил. - Но я
не сохранил стрелу: у меня и так было много дел. Она была точно такой,
какие используют южане. Но я думал, она вылетела из тени: иначе непонятно
его состояние. Ведь рана сама по себе не глубока. Как вы это объясните?

- Усталость, горе из-за отца, рана и... Больше всего черное дыхание,
- сказал Арагорн. - Он человек сильной воли, потому и был близок к тени
еще перед битвой. И Тьма медленно захватывала его. Если бы я оказался
здесь раньше!

Тем временем появился знаток трав.

- Ваша милость спрашивает о растении, которое на низком языке