Чтение 29–й страницы книги ~Нарцисс в цепях~

- Крыса - тоже дичь, - сказал Риис.

- Все, что меньше тебя, - дичь, - ответил Рафаэль, - но крысы всеядны. Они съедают все, что встает у них на дороге, в том числе и людей, если те не могут убежать. Крыса-оборотень - тварь не маленькая, мистер Риис, и мы можем быть хищниками, какими не удается быть нашим прообразам.

Риис посмотрел на нас всех, наморщив брови, сердито мотнул головой, наклонился и сунул мне запястье под нос.

- Понюхайте как следует, - сказал он. - Кажется, вам всем это нравится.

- Я бы на вашем месте этого не делал, - заметил Рафаэль.

- Вам бы стоило прислушаться, Риис, - поддержал Мика.

Я ничего не сказала, потому что близкий запах его тела опьянял. Как самые дорогие духи, разлитые по шелковым простыням, и с обертоном свежего хлеба и варенья на фоне запаха плоти. У меня нет слов, чтобы описать, но это был самый прелестный запах за всю мою жизнь.

Я схватила руку и прижала ее к губам раньше, чем сообразила, что делаю. Такой нежной была его кожа, и запах крови под этим тонким слоем... Меня тянуло не только обонять ее, но и попробовать, ощутить плоть между зубами, омочить рот теплым приливом крови...

Я отдернулась и полезла через Мику, через все сиденье в дальний угол как можно дальше от царя лебедей.

Что-то, наверное, было у меня на лице, в глазах, потому что он испугался. Глаза его расширились, полные губы приоткрылись.

- Боже мой, вы действительно плохо собой владеете!

- Прошу прощения, - сумела выговорить я.

- И вы действительно хотите оказаться там, где нас будут сотни? - спросил Рафаэль.

- Я не поддаюсь на блеф, - заявил Риис. - Вы меня не тронете. Судя по всему, что я слышал об Аните и о вас, Рафаэль, вы из хороших парней. - Он бросил косой взгляд на Мику. - Его я не знаю. Но я знаю, что лебеди никогда никому не подчинялись. Мы самостоятельны. Тот факт, что я поддерживаю Аниту и ее пард, должен что-то значить для волков. Мы слабы как союзники в бою, но то, что какое-то животное, кроме ее собственного, заключает союз с пардом, что-то должен Ульфрику сказать.

Я забилась в угол, обняв колени, в позе, которую не следует принимать, когда носишь кобуру. Но я в буквальном смысле брала себя в руки, заставляя слушаться тело и разум. Как, интересно, смогу я не сделать в эту ночь чего-то неприличного - или смертельного? И насколько еще ослабнет у меня самообладание?

- Ваш последний царь отвечал на зов их ныне покойной лупы, - сказал Рафаэль.

- Так мне говорили. Хотя, строго говоря, он был не царь, а лишь наследный принц. Я не знаю, что он был должен прежней лупе, но, думаю, это был какой-то шантаж, потому что мне попались снимки, от которых вы бы покраснели.

Мне пришлось дважды прочистить горло, чтобы я смогла заговорить.

- Каспар отказывался сниматься в порнофильмах Райны, но платил за это проверкой актеров для фильмов.

- В каком смысле - проверкой?

Я обняла себя покрепче и стала отвечать, но при этом преодолевая шум крови в ушах, пульсирующее желание.

- Каспар умел менять форму по желанию. Райна использовала его для отбора не оборотней, которые заводились, когда он перекидывался в процессе секса.

Реакцию Мики я ощутила даже на расстоянии. Риис был в ужасе.

- Вы это сами видели?

- Нет, но Райна с огромным удовольствием излагала мне все в деталях. Она хотела, чтобы я присутствовала на таком "прослушивании", но у меня нашлись более интересные дела.

- И он это делал добровольно? - спросил Риис.

- Нет. Совершенно определенно это не был его выбор. Он ненавидел эту работу.

- Свою способность изменять форму мы считаем величайшим даром. Мы - среди немногих оборотней, которые делают это с легкостью.

- Это потому, что ваш дар - либо проклятие, либо врожденный талант, но не заразная болезнь?

- Мы так полагаем.

- У Каспара было проклятие, - сказала я.

- Вы интересуетесь, что у меня?

На самом деле я смотрела, как прыгает у него кадык, и думала про себя, как оно было бы - сжать зубами горло, но об этом факте лучше было умолчать. Я продолжала говорить, но Рафаэль и Мика наверняка знали, на какой тонкой ниточке я держусь. Я продолжала говорить, потому что молчание заполнялось картинами и жуткими желаниями.

- Да, мне интересно.

- Я родился царем лебедей.

- То есть царем лебедей, а не лебедином. Это значит, что вы - самец? Слово "лебедин" используется только для женщин?

Он посмотрел на меня пристально:

- Я родился, чтобы быть их царем. Я - первый царь более чем за сто лет.

- Все остальные либо выбирают вожаков, либо сражаются за право им быть. А у вас выходит что-то вроде наследственной монархии.

- Так и есть. Хотя различие определяется не кровным родством, можете назвать это наследственной монархией. Но я не наследовал титула.

- Откуда же вы узнали?

Глаза его стали темными, темно-серыми, как грозовые тучи.

- Ответ будет слишком интимным.

- Прошу прощения, я не знала.

- Я дам вам этот ответ, если вы ответите на один мой достаточно деликатный вопрос.

Мы смотрели друг на друга, и у меня пульс восстановился почти до нормы. Я могла смотреть на него, не ощущая запаха крови под кожей. Говорить, слушать, делать что-то нормальное - это помогло. Я - человек, с членораздельной речью и высшей нервной деятельностью, а не животное. Я справлюсь. Справлюсь.

- Спросите, я вам отвечу.

- Это вы убили Каспара Гундерсона, последнего царя лебедей?

Я заморгала: этого я не ждала. Пульс у меня участился - просто от удивления.

- Нет, это не я.

- Вы знаете, кто это сделал?

Я снова заморгала и подумала, могу ли я соврать и не почует ли он ложь. Но решила придерживаться правды.

- Да.

- Кто?

Я покачала головой:

- На этот вопрос я не отвечу.

- А почему?

- Потому что я бы сама убила Каспара, если бы он не сбежал.

- Я знаю, что на его совести несколько смертей и что он пытался убить вас и некоторых ваших друзей, - сказал Риис.

- Это еще не самое противное, - ответила я. - Он брал деньги у охотников и поставлял им оборотней.

Риис кивнул:

- А своих подопечных лебединок он превращал в жертв. Это, наверное, было общим для него и прежней лупы - сексуальный садизм.

- Вот почему ваши девушки, как вы их называете, были в том клубе с Натэниелом.

- Да. Я в эти игры не играю, а они к ним привыкли.

- Сочувствую, - кивнула я.

- Вы правдиво ответили на мои вопросы, и Я не могу сделать меньше. - Он расстегнул рубашку.

Я посмотрела на Мику - он пожал плечами. Я посмотрела на Рафаэля - он помотал головой. Приятно, что никто из нас не знал, зачем он раздевается.

Оставив рубашку заправленной в штаны, он стал вытаскивать майку. Кажется, он собирался обнажить мягкое подбрюшье, а я не была на сто процентов уверена в своем самоконтроле. У меня опять зачастил пульс, и я спросила:

- Зачем вы раздеваетесь?

- Показать вам символ моего монаршего предназначения.

- Простите? - переспросила я.

- Не волнуйтесь, миз Блейк, - нахмурился Риис. - Я не собираюсь вас смущать.

- Дело не в этом, Риис, я просто...

Но я не договорила, потому что он обнажил белую-белую кожу живота. В полутемном автомобиле я все равно видела пульс под пупком. Черт, я почти чувствовала его вкус у себя во рту, будто уже всадила зубы в нежную кожу, будто уже вгрызлась глубоко, в более жизненно важные органы.

Что-то странное было в волосках на его груди. Слишком тонкие, слишком белые, тонкой линией с груди вокруг пупка, потом вниз, в штаны.

Я оказалась на полу и поползла к нему, но не помню, как это случилось. Остановившись, я прижалась к ноге Мики.

- Я не помню, как спрыгнула с сиденья.

Провалы в памяти.

Мика положил руки мне на плечи:

- Так бывает, когда зверь берет над тобой верх. Поначалу. Первые несколько полнолуний - почти полный провал в памяти, и только потом они вспоминаются.

Риис прогнулся, наклонившись в сторону, и стал расстегивать ремень.

С такого расстояния я увидела - или решила, что вижу, - что неправильно в этих волосах на теле. И попыталась податься вперед, но Мика придержал меня, сжав руки на моих плечах. Я протянула руку и кончиками пальцев коснулась Рииса. От легкого прикосновения он перестал возиться с ремнем и взглянул на меня. Это вообще не были волосы.

- Перья, - тихо сказала я. - Как снизу у цыпленка, такие мягкие.

Я хотела погладить эту текстуру, прижаться телом к перышкам и жару кожи. Сердце в его груди заколотилось, и я, подняв глаза, встретила его взгляд. Пульс бился у него в горле, я ртом ощущала вкус его страха. Его испугало одно мое прикосновение, тихий голос, звучащий как в сонном забытьи.

Мика обнял меня рукой за плечи и прижал к себе, придерживая ногами. Наклонившись надо мной, он прижался ко мне лицом и сказал:

- Тс-с, Анита. Тс-с.

Но я услышала не только голос. Его зверь воззвал к моему, будто рука прошла по моему телу - огромная рука. От нее свело мышцы живота, появилась влага. У меня самой сердце забилось в горле.

- Что ты сделал? - спросила я беззвучно.

- Голод можно превратить в секс, - ответил он.

- Я не собиралась есть.

- У тебя кожа стала горячей. У нас температура подскакивает перед переменой, как у людей перед эпилептическим припадком.

Я повернулась у него в руках, зажатая в тисках его коленей.

- Ты думал, я собираюсь перекинуться?

- Обычно до первой перемены формы проходят недели, хотя бы до ближайшего полнолуния.

Но у тебя все развивается быстрее обычного. Если бы ты впервые перекинулась здесь, вряд ли мы даже вдвоем с Рафаэлем могли бы помешать тебе разорвать Рииса.

- Первая перемена проходит очень бурно, - сказал Рафаэль, - и даже в лимузине заднее сиденье не дает много места, чтобы убежать или спрятаться.

Риис поглядел на меня почти в упор, а Мика меня держал руками, телом, и я знала, что не из романтических побуждений, а на случай если секс не сработает как отвлекающий момент.

- Она уже больше года как Нимир-Ра, - сказал Риис.

- Но до сих пор оставалась человеком, - напомнил Рафаэль.

Риис посмотрел на меня еще секунду, потом сказал:

- Понятно. У меня есть родинка в форме лебедя. С моего рождения было известно, кем я должен стать.

- Я слыхал о таком, - произнес Мика задумчиво, - но всегда считал, что это легенды.

- Это чистая правда, - покачал головой Риис, заправляя рубашку.

- У Каспара были перья на голове вместо волос, - сказала я.

- Мне говорили, что, когда я достаточно долго проживу, у меня они тоже постепенно изменятся.

Что-то в его голосе говорило, что такую перспективу он не приветствует.

- Кажется, вам это не нравится, - сказала я.

Он посмотрел на меня хмуро, застегивая рубашку.

- Вы когда-то были человеком, миз Блейк, а я никогда. Я родился царем лебедей. Меня с пеленок воспитывали для трона. Вы себе представить не можете, как это было. Я настоял, чтобы меня отпустили в колледж, дали получить диплом, но у меня нет шансов им воспользоваться, потому что переезды в заботе о других лебедях отнимают все мое время.

Я оставалась в кольце тела Мики, но напряжение уходило.

- Первую душу в своей жизни я увидела, когда мне было десять, а первого призрака еще раньше, Риис. В тринадцать лет я случайно подняла свою околевшую собаку. Я никогда не была человеком, Риис, можете мне поверить.

- Вы говорите об этом с горечью.

- Еще бы, - кивнула я.

- Вы оба должны принять себя такими, как вы есть, или будете очень несчастны, - заметил Рафаэль. Мы оба посмотрели на него - вряд ли дружелюбно.

- Ты мне дай пару недель привыкнуть к тому, что я кошка.

- Я говорю не о том, что ты стала настоящей Нимир-Ра, Анита. С той минуты, как я тебя увидел, ты подспудно ненавидела себя за то, что ты такая, как ты есть. Как Ричард бежит от своего зверя, так и ты бежала от собственного дара.

- Мне не нужны уроки философии, Рафаэль.

- Мне кажется, очень нужны, но я не стану развивать тему, раз она для тебя так болезненна.

- А со мной даже и не пытайтесь, - сказал Риис. - Всю мою жизнь я слушаю проповеди на тему о том, что я благословен, а не проклят. Уж если все мои родственники меня не убедили, вряд ли у вас получится.

Рафаэль пожал плечами и снова повернулся ко мне.

- Давайте сменим тему, потому что до лупанария ехать всего несколько минут, а я видел, как зверь Мики - его энергия - прошла сквозь тебя, и ты откликнулась.

- Ты видел? - спросила я.

Он кивнул:

- У него энергия синяя-синяя, а у тебя багрово-красная, и они смешались.

- И что получилось? Пурпур?

Мика прижал меня чуть сильнее - предупреждение, что не стоит задираться, но Рафаэль высказался прямо:

- Не надо шуточек, Анита. Если я это видел, то увидит и Ричард.

- Он - мой Нимир-Радж, - напомнила я.

- Ты не понимаешь, Анита. Мика говорит, что думал, будто родинка в виде твоего зверя бывает только в легендах. Точно так же и я до сих пор считал, что разговоры о совершенных парах тоже легенда. Романтика, вроде суженого или суженой. - И без того серьезное лицо Рафаэля стало совсем мрачным. - Как говорят эти легенды, какая-то связь ощущается с первой встречи, но лишь после первого секса зверь одного может проходить сквозь тело другого. Только физическая близость создает такую степень метафизической.

Я отвела взгляд от этих твердых и вопрошающих глаз, но заставила себя снова в них посмотреть.

- Так что ты спрашиваешь, Рафаэль?

- Даже не спрашиваю, а сообщаю. Сообщаю, что знаю о том, что у вас был с Микой секс, и что Ричард, хотя и бросил тебя и публично объявил, что вы более не пара, будет от этого не в восторге.

Сильная недооценка. Я отодвинулась от Мики, и он отпустил меня, не попытавшись продлить прикосновение. Еще несколько очков в его пользу.

- Ричард бросил меня, Рафаэль, а не я его. У него нет права злиться на то, что я делаю.

- Если он ее бросил, - согласился Риис, - то она имеет право делать, что хочет. Ульфрик может винить только себя.

- Логически вы правы, но когда мужчина, увидев любовь своей жизни в чужих объятиях, руководствовался логикой?

Горечь в голосе Рафаэля заставила меня всмотреться в его лицо. Кажется, он судил по собственному опыту.

- Он Ульфрик, а я Нимир-Ра. Это не дает ему на меня прав.

- Сегодня и без того будет опасно, Анита. Не надо еще и сердить Ричарда.

- Я не хочу ухудшать положение вещей. Видит Бог, и без того оно не сладко.

- Ты злишься, что он тебя бросил, - сказал Рафаэль.

Я уже открыла рот, чтобы сказать "нет", но поняла, что он, быть может, и прав.

- Может быть.

- И ты хочешь сделать ему больно в ответ.

Я открыла рот, чтобы сказать "нет", но остановилась подумать - по-настоящему подумать, что же я чувствую. Это была злость и обида, что он попросту дал мне отставку. Ладно, пусть не так просто, но все же...

- Да, я уязвлена и отчасти, наверное, хочу наказать за это Ричарда, но не просто за то, что он меня выставил. Еще и за бардак, который он устроил в стае. Он подверг опасности тех, кто мне не безразличен, а сделал он это из-за своей бойскаутской дури, которая даже среди людей не работает, не говоря уже о шайке вервольфов. Я устала от всего этого, Рафаэль, и от него тоже.

- Звучит так, будто ты его бросила бы, если бы он тебя не опередил.

- Я вернулась, чтобы помочь. Чтобы посмотреть, не можем ли мы как-то во всем разобраться. Но ему надо бросить свой дурацкий моральный кодекс, от которого добра ни ему, ни окружающим.

- Бросить свой моральный кодекс для него значит отказаться от самого себя.

- Знаю, - кивнула я. Все это, сказанное вслух, выглядело еще хуже. - Он не может перемениться, а если останется таким, как есть, это приведет к его гибели.