дистанции намечал на местности трассу. У нас должны быть республиканские
соревнования "охота на лис". Сперва мы намечаем на карте, а позавчера, как
говорится, вышел на местность, в рощу. Работа уже шла к концу, когда
смотрю, а под кустом что-то желтое лежит. Беру - а это паспорт, видно
давно пролежал, какой-то замызганный, в желтой пластиковой обложке.
Знаете, специальные такие продаются, с гербом и надписью "паспорт". Дома
вечером жене показал, она развернула, посмотрела на фотографию и говорит:
"А я видела этого человека". - "Где?" - спрашиваю. - "Ты когда ездил на
соревнования в Донецк, по телевизору несколько раз показывали его. Просили
всех, кто видел его, сообщить в милицию. Ты, говорит, снеси паспорт им,
может это жулик какой. Их сейчас полно". Вот я и принес.
Георг Францевич". Затем перелистал несколько страниц, увидел фотографию
пожилого человека и его личную подпись под ней, штамп с пропиской:
Энбекталдынский РОВД, ул.Жолдасбая Иманова, дом N_26.
под талой водой, и на ветерке сох и на солнышке, хорошо еще, что в
пластиковую "корочку" вставлен, она влаги не боится...
положи куда-нибудь отдельно. Может вскоре понадобиться, - и попрощавшись,
Остапчук вышел.
поверхности и знакомую для таких случаев мысль: "Ограбили, убили, а
паспорт выбросили... Так что, Остапчук, дохлебывать придется тебе.
Вершочки сняли Михальченко и Левин, а ты будешь доскребывать котелок, пока
донышко не покажется"...
прибыл благополучно, принял душ, позавтракал и, убирая со стола посуду в
мойку, решал: лечь отдохнуть, просмотреть газеты или ехать в бюро? А ехать
не хотелось. Помыв посуду, он позвонил Михальченко.
мне, чтоб я вам показал. И еще есть бандероль вам из Москвы.
в разводах страницы и выслушав подробный рассказ Михальченко, изложенный
со слов Остапчука, Левин сказал:
середины апреля, то можешь подсчитать.
вот где обратный билет до Алма-Аты?.. Вы много летали?
внимания?
паспорта.
бы он держать паспорт в одном кармане пиджака, а билет - в другом. Если
так - куда подевался билет, а, Ефим Захарович?
имеешь в виду? - спросил Левин.
храниться копия справки, которую кассирша вручает тому, кто сдает билет. В
ней фамилия, имя-отчество, номер удостоверения личности или паспорта и
адрес.
из Москвы?
- Заводи!..
его, Левин извлек сколотые красивой голубой пластмассовой скрепкой
отпечатанное на компьютере письмо от Анерта и страницы ксерокопий.
так вникаете в мою просьбу. Поскольку почта в Советский Союз от нас идет
очень долго, я передаю это письмо и нужные Вам документы опять с оказией:
в Москву по делам своей фирмы улетает мой добрый знакомый. Он перешлет Вам
уже из Москвы.
Старорецке в 1918 году, я ничего не знаю. Он никогда мне об этом эпизоде в
его жизни не рассказывал. Я родился в 1925 году, и, естественно, когда он
ездил в Россию, меня еще не было на свете. Последний раз дядю я видел в
1939 перед польским походом, в ту пору мне было четырнадцать лет и наши
разговоры с ним касались совершенно иных тем.
действительно упоминаются некие Иегупов и советник доктор Клеффер.
займусь опять дневниками, поскольку, как я понял, фамилии Иегупова и
советника доктора Клеффера должны обязательно упоминаться. С этим Вы
согласитесь сами, прочитав бумаги, которые я прилагаю к настоящему письму.
имелось за 1918, 1919 годы Анерт посчитал не стоящим внимания. "Он усвоил,
что мне требуется. Значит, за 1918-1919 ничего для меня не обнаружил, -
расценил Левин, хотя просил Анерта обратить внимание и на эти годы. - Ну
что ж, поехали дальше", - он придвинул к себе ксерокопии, сделанные, как и
предыдущие, с переведенного на русский язык дневникового текста:
инженер-строитель. Брат Энне подыскал мне хорошее место в строительной
фирме, и дела мои идут неплохо: в основном строим дороги. Я снял себе
небольшую двухкомнатную квартиру. Больше мне не нужно, поскольку я люблю
наш сельский фамильный дом, куда в свободное время с Энне ездим, как на
курорт. У нее там образцовый порядок. К моему приезду туда вечером в
пятницу она у меня в кабинете и в библиотеке топит печи. От кафеля идет
сухое тепло, поэтому очень уютно после слякоти и сырости городских улиц.
Несмотря на то, что в Германии еще раздоры, кипение страстей и апатия, я
надеюсь, все образуется. Советник доктор Клеффер очень правильно сказал:
"Мы немцы, должны заниматься только своими делами. В ореховую скорлупу
может уместиться лишь то ядрышко, которое в нем вызрело. Помните об этом,
Аллоиз. Вы начинаете новую жизнь, вы молодожен, обустраивайте свое
гнездо"...
необычный разговор. Он сказал: "Аллоиз, вы, конечно, помните директора
коммерческого училища в Старорецке господина Тюнена?" Я ответил, что
хорошо помню этого милого интеллигентного человека. "Так вот, - продолжал
советник доктор Клеффер, - мы ему многим обязаны. Обещание, которое ему
было дано ответственными людьми из Денежного переулка [в Москве в Денежном
переулке, 7 с апреля 1918 года находилось германское посольство] должно
быть выполнено. Я уезжаю на несколько месяцев в Вену разобраться с делами
одной фармацевтической фирмы, ее унаследовал новый человек, и там какая-то
юридическая путаница. В связи с моим отъездом у меня к вам просьба. В этом
портфеле деньги. Их много. Вы должны, не затягивая дела, поскольку
инфляция растет, купить на имя господина Франца Тюнена хороший дом
где-нибудь в сельской местности. Оставшиеся деньги положите на его счет в
"Витцель-банке". С господином Витцелем я уже договорился. И дайте знать об
этом господину Тюнену, напишите ему в Россию". Я спросил советника доктора
Клеффера, что такого особенного сделал тогда, в 1918 году, для нас
господин Тюнен, чем он заслужил такое внимание с нашей стороны, и чем,
собственно, занимался я, когда возил, как фельдъегерь, несколько раз с
Шилова Юлия
Василенко Иван
Корнев Павел
Шекли Роберт
Афанасьев Роман
Лукин Евгений