Чтение 29–й страницы книги ~Тигр! Тигр!~

- На паровозе с вагончиком? Какая удивительная смелость.

- Да, это замечательный молодой человек, - ответил Престейн. Они
находились в приемной зале своего особняка, вдвоем во всем доме. Престейн
ожидал возвращения бежавших в панике слуг, и невозмутимо развлекал дочь
беседой, не позволяя ей догадаться, какой серьезной опасности они
подвергались.

- Папа, я устала.

- У нас была тяжелая ночь, дорогая. И все же я прошу тебя пока не
уходить.

- Почему?

- Мне одиноко, Оливия. Поговорим еще немного.

- Я сделала дерзкую вещь, папа. Следила за обстрелом из сада.

- Как! Одна?

- Нет. С Формайлом.

В запертую дверь заколотили.

- Кто это?

- Бандиты, - спокойно сказал Престейн. - Не тревожься, Оливия. Они не
войдут. - Он шагнул к столу на котором аккуратно лежало оружие. - Нет
никакой опасности. - Он попытался отвлечь ее. - Ты говорила мне о
Формайле...

- Ах, да. Мы смотрели вместе... описывая друг другу увиденное.

- Без компаньонки? Это неблагоразумно, Оливия.

- Знаю, я вела себя недостойно. Он казался таким большим, таким
спокойным, самоуверенным. Я решила разыграть из себя леди Надменность.
Помнишь мисс Пост, мою гувернантку, такую бесстрастную и высокомерную. Я
прозвала ее леди Надменность? Я вела себя, как леди Надменность. Он пришел в
ярость, папа. Поэтому отправился искать меня в саду.

- И ты позволила ему остаться? Я поражен, дорогая.

- Я тоже. Я, наверно, наполовину сошла с ума от возбуждения. Как он
выглядит, папа? Как он тебе покачался?

- Он действительно большой. Высокий, жгучечерный, загадочный. Похож на
Борджиа. Мечется между наглостью и дикостью.

- Ага, так он дикарь, да? Я почувствовала это. Он излучает угрозу...

Большинство людей просто мерцают... он же искрится, как молния. Ужасно
захватывающее зрелище.

- Дорогая, - нравоучительно произнес Престейн. - Твои слова недостойны
скромной девушки. Я бы огорчился, любовь моя, если бы у тебя появилось
романтическое влечение к такому парню, как этот Формайл. В зал стали
джантировать слуги, повара, официанты, лакеи, камердинеры, кучеры,
горничные. Все они стыдились своего панического бегства.

- Вы бросили свои посты. Это не будет забыто, - холодно отчеканил
Престейн. - Моя безопасность и моя честь снова в ваших руках. Берегите их.
Леди Оливия и я удаляемся на покой.

Он взял дочь за руку и помог ей подняться по лестнице, ревностно охраняя
свою ледяную принцессу. - Кровь и деньги, - пробормотал Престейн.

- Что, папа?

- Я подумал о семейном пороке, Оливия. Какое счастье, что ты не
унаследовала его.

- Что это за порок?

- Тебе незачем знать. Это все, что у нас есть общего с Формайлом.

- Значит, он испорчен? Я почувствовала. Как Борджиа, ты сказал.

Безнравственный Борджиа, с черными глазами и печатью на лице.

- С печатью?

- Да. Я видела какие-то линии... не обычную электрическую сеть нервов и
мышц. Что-то еще на это накладывается. Это поразило меня с самою начала.
Фантастическая, чудовищно порочная печать... Не могу описать ее. Дай мне
карандаш. Попробую нарисовать.

Они остановились перед чипенддейльским секретером. Престейн достал плиту
оправленного в серебро хрусталя. Оливия прикоснулась к нему кончиком пальца.
Появилась черная точка. Она повела палец: точка превратилась в линию.
Быстрыми штрихами она набросала кошмарные завихрения дьявольской тигриной
маски.

***

Саул Дагенхем покинул затемненную спальню. Через секунду ее залил свет,
излучаемый одной стеной. Казалось, гигантское зеркало отражало покои
Джизбеллы, но с одним причудливым искажением. В постели лежала Джизбелла, а
в отражении на постели сидел Дагенхем. Зеркало было на самом деле свинцовым
стеклом, разделяющим две одинаковые комнаты. Дагенхем только что включил в
своей свет.

- Любовь по часам, - раздался в динамике голос Дагенхема. -
Отвратительно.

- Нет, Саул. Нет.

- Низко.

- Снова нет.

- Горько.

- Нет. Ты жаден. Довольствуйся тем, что имеешь.

- Богу известно, это больше, чем я когда-либо имел. Ты прекрасна.

- Ты любишь крайности... Спи, милый. Завтра едем кататься на лыжах.

- Нет, мои планы изменились. Надо работать.

- Саул... ты же обещал. Достаточно работы, волнений и беготни. Ты не
собираешься сдержать слово?

- Не могу. Идет война.

- К черту войну. Ты уже пожертвовал собой. Что еще они могут требовать от
тебя?

- Я должен окончить работу.

- Я помогу тебе.

- Нет. Не вмешивайся в это.

- Ты мне не доверяешь.

- Я не хочу тебе вреда.

- Ничто не может повредить нам.

- Фойл может.

- Ч-что?..

- Формайл - Фойл. Ты знаешь это. Я знаю, что ты знаешь.

- Но я никогда...

- Да, ты мне не говорила. Ты прекрасна. Так же храни верность и мне,
Джизбелла.

- Тогда каким образом ты узнал?

- Фойл допустил ошибку.

- Как?

- Имя.

- Формайл с Цереса? Он купил его.

- Но Джеффри Формайл?

- Просто выдумал.

- Полагает, что выдумал... Он его помнит. Формайл - имя, которое
используют в Мегалане. В свое время я применял к Фойлу все пытки
Объединенного Госпиталя в Мехико. Имя осталось глубоко в его памяти и
всплыло, когда он подыскивал себе новое.

- Бедный Гулли. Дагенхем улыбнулся.

- Да. Как мы ни защищаемся от внешних врагов, нас всегда подводят
внутренние. Против измены нет защиты, и мы все предаем сами себя.

- Что ты собираешься делать, Саул?

- Покончить с ним, разумеется.

- Ради двадцати фунтов ПирЕ?

- Нет. Чтобы вырвать победу в проигранной войне.

- Что? - Джизбелла подошла к стеклянной перегородке, разделяющей комнаты.
- Саул, ты патриотичен? Он смущенно кивнул.

- Странно. Абсурдно. Но это так. Ты изменила меня полностью. Я снова стал
нормальным человеком. Он прижал лицо к стене. Они поцеловались через три
дюйма свинцового стекла.

***

Море Спокойствия идеально подходило для выращивания анаэробных бактерий,
редких плесней, грибков и прочих видов микроорганизмов, требующих
безвоздушного культивирования и столь необходимых медицине и промышленности.
"Бактерия Inc." была огромной мозаикой возделанных полей, разбросанных
вокруг скопления бараков и контор. Каждое поле представляло собой гигантскую
кадку. Сто футов в диаметре, двенадцать футов высотой и не более двух
молекул толщиной.

За день до того, как линия восхода, ползущая по поверхности Луны,
достигала Моря Спокойствия, кадки заполнялись питательной средой. На восходе
- резком и слепящем на безвоздушном спутнике - их засевали. Следующие
четырнадцать дней непрерывного солнца их лелеяли, прикрывали, подкармливали
полевые рабочие в скафандрах. Перед заходом урожай снимали. Кадки выставляли
на мороз и стерилизовали их в течение двухнедельной лунной ночи. Джантация
не требовалась для этой кропотливой работы. "Бактерия Inc." нанимала
несчастных, неспособных к джантации, платя им жалкие гроши. Это был самый
непрестижный труд. Занимались им отбросы и подонки со всей Солнечной
системы. И бараки "Бактерии Inc." во время вынужденного четырнадцатидневного
безделья напоминали Ад. Фойл сразу же убедился в этом, войдя в барак N 3.
Ему открылась ужасающая картина. Большое помещение прямо-таки ходило
ходуном. Две сотни мужчин жрали, пили, сидели, лежали ничком, тупо смотрели
на стены, плясали и горланили. Между ними сновали шлюхи и пронырливые
сводники, профессиональные игроки с раскладными столиками, торговцы
наркотиками, ростовщики и воры. Клубы табачного дыма перекрывала вонь пота,
сивухи и Аналога. На полу валялись безжизненные тела, разбросанное белье,
одежда, пустые бутылки и гниющая пища.

Дикий рев отметил появление Фойла, но он к этому уже был подготовлен.