опередить его, и, пораженный пулей капитана Сорви-голова, он опрокинулся
навзничь.
кровоточащее ухо.
какой-то суеверный страх.
животным досталось сильнее людей: все они были перебиты.
ложбинки, ни камня, за которым можно было бы укрыться, лишь кое-где скудные
клочья степной травы.
от глаз противника.
ведь путешествие только началось. Гром и молния! А как охотно уничтожил бы я
целый полк этих проклятых улан!
обнаруживая себя, следить за всеми действиями противника, мог незаметно для
неприятеля изменить позицию или зайти врагу в тыл. Вот и теперь, зарядив
свое ружье, он шепнул несколько слов Фанфану, а сам пополз по выбоине.
сквозь зубы.
приподнял шляпу над выбоиной. Англичане клюнули на эту приманку и принялись
нещадно ее обстреливать. Их головы чуть приподнялись над землей. Но для Жана
Грандье и этого было достаточно. Паф! Паф!..-раздались его меткие выстрелы.
И тотчас же за ними последовали два других: паф, паф!.. Жан послал их
наугад, целясь чуть повыше линии цвета хаки, по которой можно было узнать
затянутые в мундиры спины улан. Наступила полная тишина. Потом от земли
отделился один (всего один!) объятый смертельным ужасом человек.
всех!.. Я сдаюсь, сдаюсь.
Значит, я все-таки промахнулся... Эй, Фанфан! Поднимайся! Победа за нами!
Прошу только об одном: пощадите!
опуская, однако, ружья. Внезапно его осенила мысль.
страха зубами.
полк стоит в Ледисмите, а мой эскадрон был отправлен под Кимберли для
разведочной службы.
мост на Моддере.
повторили мои слова майору Колвиллу. Вы прибавите еще: "Человек, которого вы
осудили на идиотскую и варварскую игру "Pigsticking", поклялся убить вас и
убьет. Ничто не спасет вас от его мести". А теперь можете идти: вы свободны!
поплелся прочь, пошатываясь, точно пьяный, или как человек, одержимый
каким-то кошмаром.
займемся каталками,-добавил он, обращаясь к Жану.
машины, в действительности же он обладает большой прочностью. Когда смотришь
на изогнутые под различными углами эмалированные трубочки, из которых
построен его корпус, на колеса с тонкими, как лапки паука, спицами, так и
кажется, что среднего веса тяжесть, самый незначительный удар могут
разладить весь этот механизм. А между тем он не гнется даже под тяжестью
толстяка весом в сто килограммов и может устоять против сильнейших ударов,
что и подтвердилось на примере велосипедов, выбранных Молокососами.
велосипедов нет даже намека на искривление, и собрались катить дальше, но
тут Фанфан, с одной ногой уже на педали, задержался и, окинув взором ужасное
нагромождение человеческих трупов и мертвых лошадей, печально произнес:
издеваешься над смертью. Потасовка так и подсыпает тебе пороху в кровь... А
кончилась битва, прошла опасность, да как поглядишь вот на такую кучу
Маккавеев* которые всего пять минут назад были цветущими парнями, невольно
подумаешь: "До чего же это грязная штука - война!"
Сорви-голова. - На нас напали, и нам вдвоем пришлось защищаться против
двенадцати человек. Моя совесть спокойна, и я не жалею о случившемся.
согласился Фанфан. - И, уж конечно, я предпочитаю стоять на земле, чем
лежать в ней, да еще вечно. Но все-таки, что бы ты там ни говорил, а война -
грязная штука... Едем, однако, завтракать.
в Якобсдаль.
что-то вроде таверны, и потребовали завтрак. Им подали яйца, две копченые
селедки, лук, яблоки ранет, бутылку эля и буханку черствого хлеба.
раздувая ноздри, жадно вдыхал запах съестного, словно сказочный людоед,
учуявший где-то человечий дух.
глубокомысленно произнес он.
очистил и нарубил мелко лук, снял кожуру с яблок, нарезал их ломтиками,
перемешал все и, обильно полив эту мешанину маслом и уксусом, принялся
поглощать свое невообразимое кушанье.
Блумфонтейн по тропинке, называвшейся громким словом "дорога".
огнем. - Сорви-голова и Жубер. - Пробито легкое. - Доктор Тромп. - Черный,
но не негр. - О том, как "выкручивался" Фанфан.
дорогой путь, проложенный повозками.
трассой, никто не позаботился вымостить ее камнем, прорыть по бокам
водосточные канавы. О нет! Она возникла совсем иначе. Кому-то надо было
проехать от одного селения к другому. Он запряг в повозку пару быков и
покатил себе прямиком. За первой повозкой последовала вторая, потом
третья... Так с течением времени образовалась широкая колея. И это
называлось дорогой!
даже велосипедистов, о чем свидетельствует тот факт, что Сорви-голова и
Фанфан проехали по ней без остановки сорок шесть километров, отделявших
Якобсдаль от Эммауса.
часа! Конечно, на дорогах департамента Сены и Марны* такой рекорд показался
бы более чем скромным, но для оранжистской дороги подобная скорость просто
чудо!
от лагеря Кронье до Якобсдаля, да переход через Моддер, да схватку с
уланами, то каждый охотно согласится, что оба Молокососа отнюдь не были
"шляпами". В Эммаусе, крошечном городишке с библейским наименованием,
пришлось сделать остановку. Все здешние мужчины были на войне; в городке
остались одни старики, женщины и дети.
селения, в двадцати четырех километрах отсюда, - но Фанфан запротестовал:
да угости же ты бедного Фанфана хоть кружкой пива, или молока, или
какого-нибудь дешевенького винца, а то и просто свежей воды! Все, что
угодно, только бы напиться! Умоляю тебя!
английские слова с голландскими, он попросил немного молока. Хозяйка дома,
молодая женщина, посматривала на него с недоверием. Тогда Сорви-голова
вспомнил о пропуске Кронье и показал его своей собеседнице. Мгновенно все
изменилось. Молокососам расточали улыбки, пожимали им руки, предлагали
отдох-нуть, непременно хотели накормить их всякой всячиной, словом, готовы
были ради них перевернуть весь дом вверх тормашками.
Лукьяненко Сергей
Мурич Виктор
Бажанов Олег
Мороз Александра
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман