наконец свободен - свободен и от тебя тоже. Я снова бежал из лагеря.
Теперь, когда Лайзы нет, я могу сделать кое-что полезное для моих друзей и
могу пойти на любой риск. Для тебя я сделал уже достаточно. Я не хочу,
чтобы ты писал мне. Ничего написанного тобой я читать не стану. Ты предал
Лайзу. После того как получишь это письмо, не дожидайся меня. Уезжай и
никогда больше сюда не возвращайся".
Смит!" - с восклицательным знаком после каждого слова. Интересно, подумал
я, почему он не поставил и своей настоящей фамилии, но, наверное, захотел
одно из своих имен оставить для себя. В конце-то концов, с той поры, когда
он пил джин с тоником и мы ели копченую лососину, мы с ним так и не
сблизились. Его интересовала только Лайза, а письмо от нее, которое,
пожалуй могло бы подготовить его к тому, что надо ждать смерти, и все
вышло бы тогда мягче, чем у меня, пришло слишком поздно. Мне было жаль,
что так получилось, но все равно его письмо было нелегко переварить.
писать длинные письма, а это и вообще было совсем короткое. Она писала.
скоро умру. И вот я пишу то, что всегда стеснялась сказать. Я люблю тебя с
того дня, когда ты пришел с Сатаной ко мне в больницу. У тебя тогда на
рубашке не хватало пуговицы, а башмаки надо было почистить. Такого доброго
человека, как ты, я никогда не встречала.
бы ни было это чувство, оно, видимо, было куда более прочным, чем те
случайные радости в постели, какие выпадали на мою долю. И, лежа на диване
в номере Капитана, дожидаясь, когда наконец ко мне придет сон, я
почувствовал укол ревности. То, что Лайза после стольких лет и
необъяснимых отсутствий помнила, что у Капитана не хватало пуговицы на
рубашке, было выше моего понимания, и меня захлестнуло чувство собственной
неполноценности. Я был снова отщепенцем, амаликитянином. Тем не менее я
сохранил письмо. Оно может доставить удовольствие Капитану и смягчить его
гнев, если он вернется, но, засыпая, я все же злился на них обоих и на
этот непонятный мир, в котором они жили. Мне приснился странный сон: я
долго шел по дороге к большому темному лесу, который по мере моего
приближения все отступал и отступал. Мне почему-то было необходимо попасть
в этот лес, но сил у меня становилось все меньше, и тут меня разбудил визг
телефона у кровати Капитана. Снимать трубку мне не хотелось. Я боялся
услышать голос Капитана, но звонил мистер Квигли.
точность в цифрах. Возможно, это качество присуще всем финансистам.
Должно быть, что-то важное. Он хочет видеть вас. Он посылал за вами в ту
гостиницу, куда я вас поместил, но вас там не нашли. Вы меня слушаете?
вами едет Пабло. Ничего ему не рассказывайте.
Квигли. Я открыл дверь, и на пороге был Пабло.
показывать свое удостоверение: у ворот штаба национальной гвардии, у входа
в здание, у двери в приемную, куда нас провели. Все это время Пабло молчал
и молча сел рядом со мной. Его револьвер больно тыкался мне в бок, и я
начал терять терпение.
кабинет, и я с любопытством увидел перед собой полковника, сидевшего в
другом конце комнаты. Ни один полицейский не сказал бы, что это человек с
военной выправкой. У него было доброе бледное взволнованное лицо, и, когда
он поднялся, чтобы со мной поздороваться, я увидел, что он низенький и
бочкообразный.
и тщательно выговаривая слова по-английски, но с типично американской
гнусавостью, по всей вероятности приобретенной за долгие годы жизни рядом
с Американской зоной.
поправился:
забыл и мое настоящее имя? В любом случае он мне нравился куда больше
мистера Квигли. В нем было какое-то прямодушие, которое, на мой взгляд,
никак не вязалось с военной формой... или же полицейской.
беспокоимся по поводу мистера Смита - его неожиданного отсутствия. Он
должен был выполнить для нас одну небольшую работу и вдруг взял и исчез,
словно растворился в воздухе. - Он слегка закашлялся, что было очень
вовремя и помогло мне промолчать. - Мы, конечно, знаем, что вы дружите с
мистером Квигли. - Слово "мы" в его устах, казалось, охватывало всю
национальную гвардию, и я на секунду удивился, зачем им понадобилось вести
наблюдение за каким-то маленьким иностранцем, но тут я вспомнил про Пабло.
Конечно же, он обо всем докладывал. Я сказал:
газете гринго [презрительное прозвище американцев в Латинской Америке], у
него есть источники информации, закрытые для нас. Мы подумали: может быть,
он сказал вам что-то, что могло бы послужить указанием... Нам крайне
необходимо узнать о мистере Смите.
вы хотели встретиться с вашим отцом. Мы подумали, возможно, он сказал вам
что-то...
Капитаном и сказал:
подумал, может быть, раньше он вам на что-то намекнул... уверяю вас, мы
крайне обеспокоены - обеспокоены за его безопасность, мистер Бэкстер. - И,
не поднимая глаз от бумаг, полковник произнес тихо, точно ему было
совестно выдавать мне ценную информацию: - Люди видели, как он улетел, но
не в том направлении.
свои бумаги. Я подумал: "Может, он тоже выбрал не то направление?"
дело, задав вопрос, который даже для моих ушей прозвучал в этой тихой
комнате до неприличия прямолинейно:
чьих плеч свалилась необходимость соблюдать осторожность.
возвращался домой.
тюрьме?
он делает для нас. Мы в нем нуждаемся. - Опять проклятое слово
"нуждаемся".
мистера Квигли встретить меня, когда я прилетел.
контакт с мистером Квигли. Мы не говорим ничего плохого о мистере Квигли.
Если вы решите работать для мистера Квигли - ваше дело, но, если это
произойдет, мы, пожалуй, могли бы дать вам один маленький совет. А пока я
советую вам подождать. Ничего не решайте: сначала поговорите - а мы
надеемся, такой разговор состоится, - с вашим отцом.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Акунин Борис
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Белов Вольф