Чтение 29–й страницы книги ~Похитители бриллиантов~

поделаешь! Лучше потерять куртку, чем собственную шкуру.

Александр подобрал ноги. Теперь он стоял на спине лошади на коленях.

И правильно сделал: крокодилы могли в любую минуту откусить ему ноги.
Он снял с себя куртку, завернул в нее клубок "подожди немного" и застыл в
неподвижности.

Недолго пришлось ему так стоять. Хищный обжора возобновил свои
поползновения и раскрыл фантастически громадную пасть. Тогда Александр
спокойно забросил в нее свой тючок.

Кр-рак! Раздался стук, точно захлопнулась крышка сундука. И сразу
крокодил стал вертеться, кружиться и нырять.

- Так тебе, гадина, и надо! - воскликнул Александр.

Несмотря на весь ужас своего положения, он не мог удержаться от смеха.

Крокодил, разумеется, проглотил колючки, и теперь они ему раздирали
небо и глотку. Он уже не мог закрыть пасть и, бешено колотя хвостом по
воде, все высовывался из все, видимо боясь захлебнуться.

Не задерживаясь слишком долго на созерцании этой утешительной картины,
молодой человек дал шпоры лошади, и та вынесла его сначала на отмель, а
потом и на твердую землю.

- Ну, кажется, спасся! Долго мне будут сниться эти крокодилы!.. Ладно,
посмотрим, какова обстановка. Не очень она веселенькая, эта обстановочка!
Знать бы, по крайней мере, где я нахожусь... Эта бешеная лошадка бегала и
бегала, так что теперь она еле дышит, а меня она умчала миль на пятнадцать
от крааля, если не больше. Бедный мой Альбер! Мой славный Жозеф! Как они,
должно быть, тревожатся! Надо дать лошади отдышаться. Это прежде всего. Но
предварительно надо хорошенько ее стреножить, чтобы ей не пришло в голову
оставить меня здесь одного. Пусть она пощиплет травку, а уж я пообедаю
мысленно. Черт возьми, нет сил... Идея! Если я не найду каких-нибудь
кореньев, то использую тот несложный прием, к которому одинаково прибегают
и чернокожие и люди цивилизованные, с той разницей, что африканцы
стягивают себе живот и желудок лианой и очень туго, а европейцы, когда
приходится долго поститься, затягивают поясок всего на одну дырочку.

По счастью, Александр не был доведен до такой крайности. Он уже привык
к трудным условиям жизни в южноафриканской пустыне, он умел извлечь уроки
из пережитых превратностей и помнил полезные наставления своих чернокожих
спутников.

Среди разнообразных растений, названий и свойств которых он не знал, он
заметил зеленоватых сверчков. Они медленно ползали по толстым, мясистым,
необычного вида листьям.

"Постой-ка! - подумал Александр. - Этих сверчков я знаю. Когда наш Зуга
замечал их, он начинал раскапывать землю под теми растениями, на которых
они живут, и всегда что-нибудь находил. Копать!.. Но чем копать? Ничего,
любая ветка заменит мне лопату".

Александр не ошибался в своих предположениях. Он обломал ветку на
первом подвернувшемся дереве, выковырял при ее помощи широкое углубление в
земле и в результате получасовых усилий нашел крупный клубень, величиной с
голову, немного похожий и по виду и по вкусу на репу, но значительно
нежней и сочней [по-видимому, это корень Mesambryanthemum edule
(прим.авт.)]. Он с аппетитом съел все без остатка, затем, подкрепившись
этой пищей отшельников, вернулся к лошади. Она лежала на земле в
изнеможении.

- Так! - пробормотал Александр. - Теперь только не хватало лишиться
лошади! Ладно, дружище, вставай, и поскорей! Надо снова скакать, как мы
скакали сегодня утром, но только в обратном направлении, на юг. Думаю, что
я не ошибаюсь. Мы ведь шли от крааля в северном направлении. У меня нет
компаса! Ни часов! Ничего у меня нет! Впрочем, у меня есть двадцать тысяч
франков золотом. Они лежат у Жозефа в сумке. Почти семь кило мертвого
груза...

Он погладил лошадь. Та подняла голову, сделала большое усилие, чтобы
встать, и снова тяжело повалилась.

Александра начало охватывать нетерпение.

- Ну! - крикнул он и щелкнул языком. - Да она и двигаться не может!..
Если бы у меня хоть была уздечка! Что ж, в крайних случаях нужно принимать
крайние меры.

Александр схватил палку и сильно ударил лошадь по крупу. Она встала.

Александр вскочил ей на спину, стал бить ее ногами по бокам, даже
уколол ее кончиком ланцета, но ничто не могло заставить ее двигаться.

Александр выбивался из сил. Наконец он вспомнил, как в Капской колонии
поступают фургонщики, когда у них заартачится мул. Александр соскочил на
землю, набрал песку и насыпал лошади в уши. Затем снова вскочил ей на
спину схватил ее за уши и стал трясти изо всех сил.

Эта необычная и жестокая мера подействовала сразу. Лошадь сделала
несколько шагов, затем понемножку стала расходиться и в конце концов пошла
мелкой рысью, чем всаднику пришлось удовольствоваться, хотя теперь он
предпочел бы галоп, каким лошадь неслась утром.

- Ну что ж, - сказал он философски, - заночую где-нибудь под деревом, а
утром доберусь до крааля... Лошадь в неважном состоянии, да я и сам
измучился. Несколько часов отдыха пойдут нам обоим только на пользу.

Но Александру положительно не везло. Словно было начертано в книгах
судеб, что в этот злосчастный день одна беда будет на него валиться за
другой.

Он уже трясся на лошади не меньше часа, все высматривая подходящее
место для ночлега, когда внезапно что-то просвистело у него над головой,
скользнул какой-то предмет, который ему сразу и разглядеть не удалось, и
упал лошади прямо на шею. Лошадь свалилась мгновенно, как сраженная
молнией.

Александр посмотрел, что убило его лошадь, и только тогда ему стало
понятно, какой новой страшной опасности он подвергался: это было огромное
копье с отравленный наконечником. Туземцы развешивают такие копья над
тропинками, по которым ходит крупный зверь, в частности носорог. Копье
висит на веревке, перекинутой через дерево; свободный конец привязан к
колышку, вбитому в землю. Когда зверь задевает веревку, на него падает
тяжелое копье длиной в полтора метра и толщиной почти с ногу взрослого
человека. На древко надет острый наконечник, смазанный ядом. Наконечник
сидит более или менее свободно, так что легко отделяется от древка и
застревает в теле животного.

Если бы лошадь шла чуть быстрее, удар получил бы сам Александр.

Яд оказался излишним. Железный наконечник, сидевший на тяжелом древке,
перебил лошади спинной хребет. Он сделал это не менее точно, чем нож
качетеро, которым тореадор во время боя быков добивает животное,
получившее смертельную рану.

- Вот уж действительно, - с шутливым отчаянием сказал Александр, - мне
нельзя служить в кавалерии: я приношу несчастье лошадям! Что ж, перейдем в
пехоту. Ночь я проведу здесь, а утром отправимся дальше пешком. Но пока
что надо развести огонь, потому что туша моего буцефала, конечно,
привлечет всех хищников этого леса. К счастью, у меня уцелело огниво и не
промок трут. Значит, все в порядке. Кусок жареной конины на ужин - и
спать.

Ночь, наступившая после столь бурного дня, прошла спокойно, и Александр
проснулся на рассвете, разбуженный разноголосым хором серых попугаев. Он
хотел вскочить и поскорей стряхнуть с себя оцепенение, вызванное ночным
туманом, но не мог, - его точно пригвоздили к земле.

В его мозгу внезапно пронеслось все, что он пережил накануне. Ему
показалось, что продолжается кошмар или что у него свело руки и ноги, и он
крикнул, чтобы убедиться, что не спит.

Ему ответили громкие крики, и он с ужасом увидел, что его окружает
многочисленная толпа чернокожих, одетых в лохмотья и вооруженных
старинными ружьями. Эти люди воспользовались его глубоким сном, чтобы
связать его.

Ничто, однако, не могло больше ни поразить его, ни тронуть. Он оглядел
этих подлых врагов совершенно невозмутимо, но не смог сдержать возглас
удивления, когда узнал в них тех самых туземцев, которых видел во время
своей первой встречи с миссионером: черные виртуозы из бродячего оркестра,
от какофонии которых бежал преподобный отец.

- Что вам от меня нужно? - строго спросил он. - По какому праву вы меня
задержали? Что я вам сделал?

Тогда вождь, знавший несколько слов по-английски, нахально подошел к
нему почти вплотную и сказал:

- Белый сломал бревно рабства невольников, которые принадлежали купцам,
пришедшим со стороны заката. Бушмены убили купцов, и мои люди больше не
могут продавать невольников. Я не смогу давать моим людям ни платья, ни
кап-бренди, ни ружей. Поскольку белый довел моих людей до нищеты, он сам
станет их рабом. Он будет толочь просо и сорго и во всем помогать
женщинам, которые обслуживает мужчин. В Кейптаун он не вернется никогда.
Он раб, пусть на него наденут колодку.

Человек, который верит в нелепости. - Бушмены считают, что борода
помогает европейцам не заблудиться в лесу. - По следу. - Стрела с красным
оперением. - Муха цеце. - Любопытное обезвреживание. - Отчаянный план. -
Плот. - Буря, гроза, наводнение. - Истребление лошадей. - Погибли! - Опять
предательство. - Приступ злокачественной лихорадки.

Верхом на лошадях, которых предусмотрительный бушмен прислал после
истребления работорговцев, Альбер, Жозеф, мастер Вяль и его преподобие
рысью направлялись туда, где, как все надеялись, можно было найти следы
Александра. На пятую лошадь, которую под уздцы вел Зуга, навьючили вещи, а
оба бушмена, не чувствительные ни к зною, ни к усталости, шли пешком и