вышел в коридор и оторопел.
уж долгая двадцатишестилетняя жизнь... У входных дверей
скалился Юрген Хаттль, в зимней форме генерала КГБ, кокарда
на его папахе отсвечивала тускло и зловеще. В затылок ему
дышали двое мордоворотов, плечи их, обтянутые шинелями, были
внушительны, как шкафы...
и негромко произнес по-немецки Хатгль, и улыбочка сошла с
его бледного перекошенного лица. - Разве не говорили вам на
последнем инструктаже, что вино и бабы способны довести до
цугундера? А? Взять его!
руки схватили Хорста, и в шею ему, точно в сонную артерию,
вонзилась длинная игла. Его сразу потерявшееся,
бесчувственное тело поволокли вниз на улицу, где урчала
двигателем черная "Волга".
нехорошо оскалился, - пусть проветрится.
ревом полетела сквозь белую круговерть черная "Волга".
Снежинки в лучах ее фар казались роем умирающих мотыльков...
в недоумении. Никто ею не интересовался, не звонил, тем
более на ночь глядя. Завтра, все завтра, утро вечера
мудренее. Срок еще семь месяцев, спешить некуда. Скоро
только кошки родятся.
прогуляться перед ужином даже полезно..." Отворачиваясь от
порывов ветра, Маша стала переходить улицу и при мысли о
том, что ее ждет дома, невольно улыбнулась. Господи, хорошо-
то все как! Милый, милый Епифан, добрый и славный! Сейчас
они поужинают при свечах, разрежут торт, и хотя беременным
ничего нельзя, откупорят заветную бутылочку мозельвейна...
снега, на мгновение оглушил, ослепил, и Маша даже не
услышала, как из-за поворота стремительным болидом вылетела
машина. Последнее, что она запомнила, был свет фар,
неотвратимо надвигающийся на нее...
же - лекции, обязательный факультатив, нескончаемые
комсомольские собрания под лозунгами "Нет империализму!",
Ленинские зачеты, субботники, овощебазы, народные дружины,
поборы в Фонд мира, ОСВОД и ДОСААФ - словом, всепобеждающее
торжество марксистско-ленинского учения. Кто это там сказал,
что все течет и меняется? Брехня. Болото, оно и есть болото.
Замшелое.
рахитичный Юрка Ефименков вдруг переменился: приосанился,
убрал живот и стал держаться с невозмутимым спокойствием
много чего видевшего мужчины. В глазах его появился орлиный
блеск, насмешливо, с холодным сарказмом, посматривал он на
воспитанников секции бокса. Что за чудесная метаморфоза!
поговорим за жизнь? Приятно пообщаться с хорошим человеком.
Пошли, я угощаю.
Ефименкова в "Очки", что на канале Грибоедова, и тот,
невзирая на репутацию язвенника, а стало быть, и
трезвенника, от общения не увильнул, согласился сразу:
забурились в пивняк, приложились к кружкам. Пиво было
b%/+k,, безвкусным, как моча, разбодяженным внаглую, без
соды, закусь - плохонькой, убогой: сушки, черемша, за-
ветрившаяся сельдь. Зато вот разговорец вышел интересным,
такой, от которого захватывает дух.
древним, смертоносным боевым искусством, название которого
знающие люди переводят к "пустая рука". Длинная и пустая той
самой наистейшей пустотой, которая по самой сути своей ерх
меры переполнена своей же самодостаточностью. И вот этим
древним искусством Ефименков занимался в засекреченной
подпольной школе, возглавляемой прямым приемником любимого
ученика легендарного сенсея Барионова, другом и сподвижником
другого знаменитого мастера, доктора народной медицины
Мафусаила Хрупкина, Александром Яковлевичем Смородинским,
человеком незаурядной судьбы, прошедшим огонь, воду, медные
трубы и "коридор смерти" в южном Шаолине. Уже четверть века
практикующим "тигриный стиль" Сето-кан - стремительный,
динамичный, преисполненный изящества и духовной энергии.
Такому палец в рот не клади, глаза не мозоль, поперек дороги
не стой. Будет плохо.
ожидании заказа отправились в туалетную, по малой по нужде,
слить отстой. Слив, Юрка показал Тиму технику цуки, сюто-учи
и гедан мае-гири, выкрикнул задиристо, не по-нашему, на весь
сортир и начал делать что-то наподобие пионерского салюта -
верхний концентрированный блок аге-уки, проверенную защиту
предплечьем от вражеских поползновений в голову. Потом хотел
еще задвинуть хейан содан, но не смог, писсуары помешали.
завораживало. Ах, Сето-кан, Сето-кан, Сето-кан! Сенсей ни
рей, маваси гири, мороте пуки, миги и хидари дзенкуцу-дачи.
Загадочная Азия с ароматом цветущей сакуры, с заснеженным
бамбуком, склоняющимся до земли под тяжестью холодного
савана, с отважными самураями, горловым сэппуку и грубыми,
необузданными отношениями полов. С колоритнейшим Хокусаи и
непревзойд"нным в сложении танки Басе. В сиянии луны на полу
на циновке тени от сосен...
барышни из "Двенадцати стульев" при виде ситечка, и он
почтительно, не скрывая уважения, умоляюще посмотрел на
Ефименкова.
Маваси-цуки! Ефименков, успокаивая дыхание, выдержал паузу и
с заговорщицким видом перешел на шепот.
здесь, а то посторонние... Вернулись в зал к пиву, дернули
еще.
Ефименков, разломил соленую сушку и внимательно воззрился на
Тима. - Ну давай. Но учти, прибился к нам - не пяться. У нас
длинные руки. И смотри, никому ни слова, сам знаешь, какие
времена.
и Черниговской к девятнадцати тридцати и иметь с собой
b`%-(`.".g-k) костюм плюс двадцать пять рублей в конверте с
разборчиво написанным домашним адресом.
объяснил Ефименков и обнадеживающе, в несколько фамильярной
манере, похлопал Тима по плечу. - Я, друг, дам тебе самые
лестные рекомендации. Возьмут, возьмут, и даже без
испытательного срока.
месте.
Ефименков протянул тощую руку с Минными, как у скрипача,
пальцами, посмотрел на часы. - Ну что, пошли в до-дзе. Пора.
здании ветеринарного института. В спортзале пол был застелен
борцовскими матами, лампы под потолком горели через одну.
Пахло ногами, потом и кожаными, в рост человека, куклами,
предназначенными для отработки бросков. На стене висел
бодрый транспарант белым по красному: "Сегодня ты
олимпийская надежда, а завтра гордость страны!" Не очень-то
все это напоминало до-дзе, место истины самозабвенной
медитации и интуитивно-чувственного погружения в сакральные
глубины мироздания. Сенсей, крепенький, носатый, смахивал на
комиссара, подготовленного к расстрелу.
принял конверт и, прищурившись, испытующе уставился на
неофита. - И хочешь заниматься в нашей школе?
хрустнула, Юрка Ефименков ободряюще моргнул - хочешь,
хочешь.
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Быков Василий
Глуховский Дмитрий
Суворов Виктор