несколько дней я по-шел старика навестить, и тут вышло со мной нечто уж
совсем несуразное, что перевернуло опять мою жизнь.
навестить старика... Это, конечно, было не без риска, так как при больнице
было арестант-ское отделение, куда я, служа в полку, не раз ходил
на-чальником караула, знал многих, и неприятная встреча для меня была
обеспечена. Но я не мог оставить так ста-рика. И я пошел. Больница,
помнится, была в загородном саду, на самой окраине города. День был
жаркий... Лед прошел, на Волге раздавались гудки пароходов. Я уже собирался
уехать вниз по Волге, да не мог, не повидав-шись с моим другом.
травой. За забором строится новый дом. Шум, голоса... Из-под ворот
вырывается собачонка... Как сейчас вижу, желтая, длинная, на коротеньких
ножках, дворняжка с неимоверно толстым хвостом в виде кренде-ля. Бросается
на меня, лает. Я на нее махнул, а она вцепилась мне в ногу и не отпускает,
рвет мои новые штаны. Я схватил ее за хвост и перебросил через забор...
десятки голосов, и я, чуя недоброе, бросился бежать...
десять каменщиков в фартуках с кирками... А навстречу приказчик из Муранова
трактира, который меня узнал. Я перемахнул через другой забор в какой -то
сад, потом выскочил в переулок, еще куда-то и очутился за городом.
Все бы благополучно, да приказ-чик из Муранова трактира скажет, что я
рабочий с Со-рокинского завода. И придет полиция разыскивать, ду-маю:
рублей, сундука не запер и ушел.
мне зашили штаны -- и очутился я на берегу Волги, еще не вошедшей в берега.
Уже вто-рой раз просвистал розоватый пароходик "Удалой".
x x x
съестного на дорогу. Остановившись у торговку, я: увидал плотного
старика-оборванца, и лицо мне пока-залось знакомым. Когда же он крикнул на
торговку, пред-лагая ей пятак за три воблы вместо шести копеек, я по-дошел к
нему, толкнул в плечо и шепнул:
Костыгой устроили-таки побег Репке за большие деньги из острога, а потом все
втроем убежали в пошехонские леса, в поморские скиты, где Костыга остался
доживать свой век, а Улан и Репка поехали на Черемшан Репкину поклажу
искать. Добрались до Яро-славля, остановились подработать на выгрузке дров
день-жонок, да беда приключилась: Репка оступился и вывих-нул себе ногу.
Месяца два пролежал в пустой барже, об-рос бородой, похудел. А тут холода
настали, замерзла Вол-га, и нанялись они в кубовщики на белильный завод, да
там и застряли. К лету думали попасть в Черемшан; да оба обессилели и на
вторую зиму застряли... Так и жили вдвоем душа в душу с атаманом.
завода в больницу, а там конвойный сол-дат признал меня, и попал я в острог
как бродяга. Так до сего времени и провалялся в тюремной больнице, да и
убежал оттуда из сада, где больные арестанты гуляют... Простое дело --
подлез под забор и драла... Пролежал в саду до потемок, да в Будилов, там за
халат эту смен-ку добыл. Потом на завод узнать о Репке -- сказали, что в
больнице лежит. Сторож Фокыч шапчонку да штаны мне дал... Я в больницу
вчера:
отрастил -- ни в жисть не узнать, допреж одни усы носил.
никакого вида. Не знаю, удержался ли бы дальше, но загудел третий свисток...
Костыге, там и жизнь кончу!
стоял на палубе. Но я не отвечал -- только шапку снял и поклонился. И долго
не мог прий-ти в себя: чудесный Репка, сыгравший два раза в моей судьбе,
занял всего меня.
x x x
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ТЮРЬМА И ВОЛЯ
Жандарм в золотом пенсне. Чудесная находка. Астраханский майдан. Встреча с
Орловым. Атаман Ваняга и его шайка. По Волге на косовушке. Ночь в камышовом
лабиринте. Возвращение с добы-чей. Разбойничий пир. Побег. В задонских
степях. На зимовке. Красавица-казачка. Опять жандарм в золотом пенсне.
Прощай, степь! Цирк и новая жизнь.
остановки. Закусив в дешевом трак-тире, пошел обозревать
достопримечательности, не имея никакого дальнейшего плана. В кармане у меня
был ко-шелек с деньгами, на мне новая поддевка и красная ру-баха, и я
чувствовал себя превеликолепно. Иду по како-муто переулку и вдруг услышал
отчаянный крик не-скольких голосов:
молодой человек в красной рубахе и поддевке и промчался мимо, чуть с ног
меня не сшиб. У него из рук упала пачка бумаг, которую я хотел поднять и уже
нагнулся, как из-за угла с гиком налетели на меня два мужика и городовой и
схватили. Я ровно ничего не понял, и первое, что я сделал, так это дал по
затрещине мужикам, которые отлетели на мосто-вую, но городовой и еще
сбежавшиеся люди, в том числе квартальный, схватили меня.
чрезвычайно знакомым лицом.
была красная рубаха.
поднятую пачку.
поднял.
раздумывал вслух дворник, которого я сшиб на мостовую.
отобранные у меня чужие бу-маги.
той же партии, что бежавший...
решил молчать и ждать случая бежать. Объявлять свое имя я не хотел -- хоть
на висе-лицу.
-- перегрыз бы горло, разбро-сал и убежал. На все вопросы городовых я
молчал. Они вели меня под руки, и я не сопротивлялся.
ввели в пустую канцелярию. По слу-чаю воскресного дня никого не было, но
появились ко-ротенький квартальный и какойто ярыга с гусиным пе-ром за ухом.
спросил:
преступники.
это время обыскали, взяли коше-лек с деньгами, бумаг у меня не было,
конечно, никаких.