Чтение 29–й страницы книги ~Принцесса на Кириешках~

- Вот такие ляпы и мешают тебе получить целостную, правильную картину, ладно, едем дальше.

Ася, Лева и Петя начинают жить новой жизнью.

Впрочем, Лева ничего не замечает вокруг, кропает бесконечные рукописи, потом отдает их Асе и говорит:

- Отнеси в издательство.

Курочкорябская прячет стопку исписанной бумаги в шкаф, а Лева принимается за новый труд. Ему неинтересно видеть изданную книгу, для него важен лишь процесс письма, и он по-прежнему отказывается высовываться на улицу.

Ася ощущает себя почти счастливой. И тут вновь случается невероятное событие.

Ленивый, апатичный Петя неожиданно заявляет:

- Хочу защищать докторскую диссертацию.

Ася изумляется до остолбенения:

- Ты написал работу?

Муж показывает стопку листов:

- Вот.

- Но это же Левина рукопись! - восклицает Ася.

- Да? - прищуривается Петя. - А я кто? Лева и есть.

- Но.., нет.., как же так... - растерянно бормочет жена.

- Очень просто, - начинает злиться Петя, - Левку давным-давно забыли. Сбарский умер, я навел справки, впрочем, я поеду защищаться в Питер, там Глоткина никто никогда не видел.

- Не надо, - лепечет Ася, - мне страшно.

- Молчи, дура, - рявкает мужик, - сделала из меня ничтожество, посадила дома!

- Петенька...

- Я Лева!

- Хорошо, хорошо, милый, но...

Петя не дал жене договорить, схватил Асю за кофточку, встряхнул и злобно прошипел:

- Заткнись, убогая! Из милости с тобой живу! Содержу тебя и твоих детей, объедаете меня, обпиваете, денежки тратите. Чье наследство, а? Кому оно принадлежит? Хочу стать профессором! Чтобы все меня уважали.

- Левочка, - забормотала Ася, - разве ж я против? Только нечестно получается...

Муж с силой толкнул жену, та, пролетев через всю комнату, ударилась о стену, упала, да так и осталась сидеть на полу. Петр навис над ней.

- Молчала бы, "честная"! - рявкнул он. - Заруби себе на носу, я хочу стать великим человеком, вот она, докторская диссертация, готовая. Станешь палки в колеса вставлять, забирай спиногрызов и мотай из моей квартиры! Найдутся другие, преданные женщины.

Не знаю, как поступили бы вы на месте Аси. Просто напомню, что Курочкорябская патологически любила Петю, чувство, испытываемое ею к мужу, не по-колебало ничто, с каждым годом оно становилось все крепче, Асенька служила супругу, как преданная собака. Пес ведь не способен рассуждать, достоин ли его хозяин обожания. Каким бы пьяным, отвратительным ни было двуногое существо, собака будет преданно заглядывать ему в глаза. Больше всего на свете Ася боялась остаться без Петечки, прикажи он убить детей, мать не задумываясь придушила бы их. Такое чувство граничит с патологией, слава богу, что его испытывают редкие женщины.

- Петяша, - залепетала Ася.

Супруг больно ткнул ее ногой:

- Я Лева, дура!

- Левушка, - дрожащим голоском сказала Ася, - я так горжусь тобой! Докторская диссертация - это веха в твоей жизни, ты молодец!

Лицо мерзавца озарила улыбка, Ася осторожно встала на ноги. Больше она ни разу в жизни не ошиблась, называла мужа исключительно Львом Яковлевичем.

Диссертацию он защитил, более того, рукописи, складированные в шкафу, Ася отнесла в научные издательства, и они увидели свет. К Пете пришла научная слава. И тут он внезапно повел себя на редкость хитро. Наверное, боялся обнаружить свою несостоятельность как ученого и потому лишь изредка появлялся на научных конференциях, всегда отказывался от членства в каких-нибудь ученых советах, за что снискал славу очень скромного, нелюдимого человека.

Впрочем, научный мир подобными личностями не удивишь. Петя никогда не делал докладов, обычно сидел в зале и часто слышал от выступающих коллег:

"Как это великолепно описано в книге Льва Глоткина" или "Научные труды Льва Яковлевича - наша путеводная звезда".

Получив дозу славы, Петя возвращался домой, валился на диван и читал обожаемые им детективы.

Через некоторое время появлялась на свет его очередная книга.

Кстати, как только Петя "начал карьеру" ученого, он потребовал удалить из дома брата. Ася купила дом в селе Опушково, перевезла туда Льва и поселила вместе с ним медсестру, которой платила вполне приличную сумму. Леву доставили в деревню ночью в специально нанятой машине частной "Скорой помощи", после укола снотворного. Ася волновалась, что Лев, увидев, где очутился, поднимет дикий скандал, но тот словно не заметил произошедшей метаморфозы.

Проснулся, получил из рук сиделки еду, сел за стол, схватился за ручку и ушел в свой мир. Лева был явно психически нездоров - человек, навсегда напуганный и сломленный зоной, но сохранивший на диво четкий ум гениального ученого. История психиатрии знает подобные примеры. Даже в учебниках встречаются рассказы о рассеянных профессорах, неспособных назвать свой домашний адрес, но получающих тем не менее престижные премии за великие открытия.

Глава 33

После получения наследства семья Глоткиных-Курочкорябских зажила счастливо и обеспеченно. Этот период длился довольно долго, но потом богиня судьбы решила наказать их и развязала мешок с несчастьями.

Первое подстерегало их там, где никто не ждал. Ася сдала очередную рукопись Льва, спустя месяц из издательства позвонила научный редактор Татьяна Всеволодовна и осторожно спросила:

- Ася Михайловна, простите. Лев Яковлевич хорошо себя чувствует?

- Да, - удивилась Курочкорябская, - а почему вы интересуетесь?

- Ну, - стала заикаться Татьяна Всеволодна, - понимаете, такое дело.., уж извините, у Льва Яковлевича огромный талант, но книги не всегда даже у таких солидных ученых получаются одинаково хорошими... Бывают порой и некие.., да.., ну.., э...

- Не мямлите, - рявкнула Ася, - в чем дело?

Объясните нормально!

Татьяна Всеволодовна откашлялась и заявила:

- Текст несвязный, бесконечные повторения, нет четко обоснованной позиции... В общем, это напечатать нельзя, потому что публикация нанесет удар по престижу ученого, переделать же рукопись невозможно, настолько она неудачна.

Ася в тревоге бросилась в Опушково, поговорила с медсестрой и узнала: Лева вот уже полгода ведет себя неадекватно. Он периодически теряет память, порой не способен вспомнить собственное имя! Но потом вдруг к ученому возвращается ясность мышления.

Встревоженная Ася привезла в деревню врача, и тот лишь развел руками, а потом стал сыпать непонятными терминами. Ася с трудом разобралась в ситуации.

Оказывается, брат мужа давно болен. Отсюда его нежелание выходить из дома и общаться с людьми.

Болезнь не является инфекционной, это сумерки психики. Страдающий подобным недугом человек поначалу кажется окружающим вполне нормальным, даже близкие люди считают его попросту чудаком, но потом светлых промежутков становится все меньше, и в результате больной окончательно теряет способность адекватно оценивать мир, в котором существует. Он превращается в младенца, из всех радостей у него остается лишь еда. В состоянии "овоща" несчастный способен протянуть не один год при условии, что за ним будут ухаживать сердобольные родственники.

- Может, есть какие-то лекарства от напасти? - с робкой надеждой в голосе поинтересовалась Ася.

Врач вздохнул и выписал кучу рецептов.

- Это поможет? - вопрошала Ася, изучая покрытые каракулями бумажки.

Доктор опустил глаза:

- Ну, если честно, обратной дороги нет. Процесс запущен, остановить его никто не в силах, можно лишь слегка притормозить развитие болезни.

- А работать он сможет?

Эскулап покачал головой:

- Нет, конечно.

Ни одной книги под именем "Льва Глоткина" более не вышло. Несчастный ученый по-прежнему каждый день садился за письменный стол и водил ручкой по бумаге, но связного текста не получалось. В научных кругах начали поговаривать о том, что блестяще талантливый, чудаковатый профессор исписался.

Ася подсуетилась и распространила слух о том, что Лев Яковлевич задумал монументальный многотомный труд, который должен произвести настоящий взрыв в науке. Книг будет несколько, но пока Лев не завершит написание последней, он ничего не сдаст в издательство.

Петя ходил чернее тучи. Однажды Ася заглянула к мужу в кабинет и была немало удивлена. Супруг не лежал, как всегда, на диване, он сидел у письменного стола и сосредоточенно водил ручкой по бумаге.

- Чем ты занят? - Ася не сумела скрыть изумления.

Супруг отложил перо и рявкнул:

- Кретинский вопрос! Я, как всегда, работаю.

Пишу очередной научный трактат.

- Ты? - вытращила глаза жена. - Работаешь?!

- Идиотка! - вдруг заорал Петр. - Тля убогая!

Будто первый раз увидела меня над рукописью! Кто, по-твоему, создал эти великие труды?

Ася попятилась, а Петя встал и широким жестом указал на книжные полки, уставленные томами, принадлежащими перу Левы.

- Не пойму, - вдруг мирно заявил он, - чему ты удивляешься? Ступай, завари мне чаю!

Потрясенная Ася пошла на кухню. Похоже, Петя заигрался, он на самом деле уверовал в то, что является гениальным ученым. Впрочем, Петя и раньше с успехом исполнял эту роль перед детьми. Вася и Оля были уверены, что папа выдает на-гора великие научные труды. Дети в кабинет к отцу не входили, Петя категорически им это запрещал. Но перед Асей он никогда не ломал комедию.

Дальше - больше. Петя и впрямь что-то писал, медленно, по строчке в день. Стопка исчерканных листов на его столе практически не росла, но каждый день во время ужина Глоткин заводил речь о том, какой великий труд выходит из-под его пера, насколько глубоки и оригинальны мысли, запечатленные в слова... Заканчивался монолог всегда одинаково.

- То, что создано до сих пор, в подметки не годится воистину гениальной книге, над которой я тружусь сейчас, - патетически восклицал Петя, - весь мир поймет мое величие!

Ася не знала, как поступить. Позвать психиатра?

Но что ему сказать: мой супруг, известный ученый, вместо того чтобы читать детективы, работает над монографией? Да после подобного заявления врач усомнится в психическом здоровье жены Глоткина.

Нельзя же рассказать постороннему человеку про Леву, Петю, наследство и вообще про все?

Летом ситуация достигла критической точки. Воспользовавшись хорошей погодой, семья решила ужинать на террасе, Петю, как обычно, понесло, и тут Ася, утомленная духотой, неожиданно брякнула:

- Кушай лучше молча, Левушка! Вот напишешь книгу, тогда и...

Договорить она не успела. Муж встал, швырнул о пол тарелку и удалился в кабинет. Ася кинулась за супругом. Здесь уместно заметить, что ее любовь к Пете с годами не стала меньше, и это был единственный случай за их долгую совместную жизнь, когда она посмела заявить нечто, не пришедшееся ее повелителю по вкусу.

- Милый, - бормотала Ася, входя в комнату, - боюсь, ты не правильно меня понял...

Петр поднял голову и очень спокойно заявил жене:

- Если не нравлюсь - уходи, я тебя не держу, сомневаться в своей гениальности никому не позволю, если супруга не понимает, с кем живет, то это ее беда.

Я велик, - вещал Петя, - а мой новый труд нечто экстраординарное.

- Да, - кивала Ася, - конечно, любимый. Именно так и есть. Они еще поймут, с кем имеют дело, ты в сто раз талантливее Левы! В двести! В тысячу!

Петя моргнул и вдруг ернически произнес:

- Ты, милая, похоже, перегрелась на солнце. А я кто, по-твоему? Лева и есть! Неужели забыла имя собственного мужа? Позволь напомнить: я Лев Яковлевич Глоткин, а ты... Марфа.

- Марфа? - ужаснулась Ася.

- Ага, - ухмыльнулся Петя, - ты забыла мое имя, а я твое. Вот так-то, любезная!

После этого разговора Ася начала и наедине величать мужа Львом Яковлевичем и приобрела привычку несколько раз в день без всякого повода восклицать:

"Когда будет закончена твоя книга, она перевернет весь научный мир".

В общем, семейная лодка благополучно миновала острый риф и поплыла себе дальше.

Но не успела Ася перевести дух, как случилась новая беда. Вася женился на Нине, дочери домработницы Надежды, совершенно не подходящей парню ни по образованию, ни по социальному положению, ни по возрасту, ни по воспитанию.

Мать схватилась за голову, и тут...

- Ей на помощь пришла Оля, - перебила я Вовку. - Девушка очень импульсивна, даже психопатична, избалованна, капризна. Она привыкла получать все, что хочет, по первому требованию. Еще Оле претила мысль о том, что ей придется теперь во время семейных праздников сидеть вместе с Надеждой Петровной, домработницей, к которой Ольга иначе как "эй, ты" или "поди сюда", пошла вон" не обращалась. Она и отравила Нину и Надежду Петровну.

- И как она это проделала? - с интересом спросил Вовка. - Ты знаешь?

- Могу предположить!

- Валяй!

- Оля приехала к Надежде домой. Скорей всего, она прикинулась дружелюбной и ласковой. Предложила помириться, забыть старое, а в честь примирения вместе выпить.

- И женщины ей поверили?

- А почему бы нет? - пожала я плечами. - Думаю, Ольга принесла бутылку или, что вероятнее всего, дала Нине денег и попросила ту сходить в магазин. Надежда, естественно, поставила на стол закуску. Оля знала, что их бывшая домработница любит готовить домашние консервы и, наверное, украсит стол чем-то из запасов. Так и вышло. Оля изловчилась и сыпанула в еду яд.

- Где же она его достала? - прищурился Вовка.

Я усмехнулась:

- Разве ты не знаешь биографию Оли? Она химик по образованию, работала в лаборатории, где полно всяких реактивов. Думаю, девица великолепно разбирается в отравляющих веществах.

- Ага, - кивнул Вовка, - в принципе верно, за исключением маленькой, ну просто крохотной детальки.

- Думаю, и Свету она убрала! - несло меня дальше.

- А причина?

Пришлось рассказать обо всем, что я узнала: о докторе с необычным именем Аркадия, о Жоре, который стал отцом столь необходимого Светлане ребенка, о сделанном после смерти мужа аборте, о все той же Аркадии, наивно поверившей рассказу об изнасиловании.

- Оля ненавидела Светлану, считала, что та отбирает у нее любовь матери и вытягивает из семьи немалые материальные средства, вот и решила избавиться от нее. Подлила что-то Свете в чай, и все!

Вовка открыл было рот, но тут в кабинет заглянул неизвестный мне светловолосый парень и бодро отрапортовал:

- Готово. Привезли.

- Хорошо, - кивнул Костин, потом повернулся ко мне и предложил:

- Пошли.

- Куда? - удивилась я.

- Тут рядом, - обтекаемо ответил приятель.

Мы спустились по лестнице на этаж ниже. Вовка притормозил у какой-то двери, открыл ее и сказал:

- Ну вот!

Я вошла в кабинет и вздрогнула. На стуле, спиной ко мне сидела женщина, одетая в темно-синий пуловер. Что-то знакомое было в ее фигуре, внезапно до меня долетел запах пряных духов, и я невольно воскликнула:

- Оля!

Женщина повернула голову. Я схватила молча стоявшего рядом Вовку за крепкую ладонь. Я перепутала. Оля крупнее, вернее, полнее той особы, которая сейчас тоскливым взглядом смотрит на меня.

- Помнишь, - вздохнул Костин, - я сказал, что все твои рассуждения в общем-то верны, кроме одной крохотной детальки? Вот она, деталька, перед тобой. Лампа Романова, нарыв кучу интересных фактов, фатально ошиблась в самом главном: личности убийцы. Знакомься, Лампудель, это "автор" трагедии. Ей удивительно не повезло: если бы наша семья не оказалась в коттеджном поселке, никто бы никогда ни о чем не догадался. Ну, узнаешь убийцу?

Я молча кивнула, не в силах произнести ни слова из-за потрясения. Ладно, наконец-то я узнаю, почему и как она извела столько народу. Но основная задача-то осталась нерешенной! Я так и не выяснила, кто убил Василия Курочкорябского. Женщина, находящаяся передо мной, не способна на такой поступок! Ведь в кабинете сейчас с обреченным видом сидит... Ася Курочкорябская.

Глава 34

Прошло почти три недели, прежде чем мы с Вовкой сумели продолжить наш разговор. Костин пропадал на работе, у него, как всегда, случился аврал, и майор практически не бывал дома. Мы же с Катей, Юлей и Лизой, быстро сложив вещи, переехали назад, на городскую квартиру. Еще хорошо, что наша семья, поверив приятной во всех отношениях Асе Курочкорябской, не успела пройти все формальности и оформить дом на себя. Впрочем, деньги я отдала хозяйке сразу. Та самая железная коробка из-под печенья, которую Ася вытащила из пожара, была набита банкнотами, переданными мной Курочкорябской.

Ася вернула все без малейшего сопротивления.

- Доллары в моей спальне, в тумбочке у кровати, - сразу сообщила она.

Так что можно считать, что мы выскочили из этой истории, не прищемив хвост, получили назад почти все деньги, в коробке не хватало пары тысяч долларов, которые успела потратить Ася, но это было сущей ерундой.

Когда мы вернулись в родные пенаты, в столицу неожиданно пришла жара, настоящее лето, наступившее намного раньше календарного срока. В субботу мы отмечали день рождения Кирюшки. После того как тридцать детей - а на торжество был зван целый класс, - едва не разгромив квартиру, наконец-то разбрелись по домам, а счастливый новорожденный отправился разбирать гору подарков, явился Вовка. Не успел майор налить себе чашечку чая, как мы наскочили на него с вопросами.

- Кто убил Василия Курочкорябского? - твердила Юля.

- По какой причине Ася довела Свету до смерти? - недоумевала Катя.

- Это ерунда! - закричала я. - Надо узнать, кто тот человек, который приказал мне расследовать смерть Васи! Он для нас очень опасен! Вспомните историю с автокатастрофой!

- Какой? - хором спросили все.

Сережка быстро показал мне кулак, а Костин откровенно засмеялся.

- Нечего хихикать, - налетела на него я, - ведь ты знаешь все, вот и рассказывай.

Костин неожиданно кивнул:

- Ладно. Слушайте. Нину и Надежду Петровну отравила Ася. Лампа правильно рассудила. Курочкорябская на самом деле сделала вид, что пришла помириться, предложила бывшим врагам вместе выпить, дала денег Нине на покупку водки, а потом ухитрилась подсыпать в закуску отраву.

- Где она ее взяла? - воскликнула я.

Костин хмыкнул:

- Ты знаешь, кто Ася по профессии?

- Переводчик.

- Верно, но не совсем.

- Как это? Она же много работает, мы сами видели, - вскинулась Катя, - и потом, я уезжала из дома рано и всегда поражалась: спускаюсь вниз, а Ася уже встала и трудится! Оно и понятно! Ей деньги были нужны! Такая огромная семья!

- Дуры вы, - ласково сказал Вовка, - за переводы платят совсем даже немного. Жила их семья за счет денег, полученных от Миано, но Ася не собиралась никому об этом рассказывать. Она всем вокруг твердила, что Лев Яковлевич получает средства из-за границы, гонорары за свои труды, ну и еще она зарабатывает переводами. Ася и в самом деле переводит книги, вопрос: какие?

- Ну.., детективы, фантастику, - предположила Юля.