Бибиков нагрузил на него работу по приведению в порядок дневников,
называемых так: "Дневные записи поисков над самозванцем Пугачевым".
ворохе исписанной бумаги.
все более молчаливой и опасливой. Здоровье сына волновало ее особенно. Раз
она ходила даже к какому-то чудотворцу вынимать просфору за здравие воина
Гавриила. Но спросить сына, где он засиживается по ночам, не смела и даже
плакала только ночью, украдкой от домашних.
же проходил в свою комнату.
замочной скважине, ей был слышен голос сына, произносящий какие-то
непонятные для нее, диковинные слова. Собственно не голос даже, а пение.
Мальчик пел.
победе русского оружия, о славе, о божестве, о смерти, о жизни. Мать не
разбиралась в этих словах, - слишком кудрявых и громких, чтобы быть
понятными, но уходила от двери она с чувством, похожим на то, с каким
недавно стояла на обедне чудотворца.
странного гостя. Положив на стол какой-то пестрый узелок и прислонив к стене
посох, сидел у стола, дожидаясь его, Серебряков.
поверил своим глазам.
вплотную.
Серебряков широко махнул рукой.
он, улыбаясь.
степу. Либо смерть, либо воля.
Бибикову большую помощь оказать, дабы того вора и обманщика Емельку живьем
взять и ее императорскому величеству доставить в клетке.
откашлялся.
под его расписку...
высокопревосходительству, - прикрикнул Державин.
Максимову, - спокойно докончил Серебряков.
начал рассказывать.
даже, привез он Державину, а общие соображения насчет поимки Пугачева. Все
основывалось на успешном действии правительственной армии, которая в
последнее время стала теснить дерзкого самозванца.
раскольникам, ибо всему свету известно, что он и сам раскольник. И конечно,
он придет к иргизским пустосвятам, тем воровским старцам, которые до сей
поры его скрывали. И прежде всего на память ему придет - в дворцовое село
Малыковку, где он уже раз был. - Вот тут и начинаются соображения его,
Серебрякова.
слабые силы для оного славного дела и использовал.
Больше ничего не скажешь?
самозванца и плута Емельку Пугачева.
Фадеевым, ездившим на Иргиз в раскольничью Мечетную слободу для покупки
рыбы. Сей Фадеев рассказал ему, что он был в доме у жителя той слободы
Степана Косых и видел там некоего проезжего человека. Оный человек, собрав
всех в горницу, а допрежь баб и ребят выслав вон, говорил о том, что хорошо
бы предаться туркам, а военачальников перевешать. Говорил приезжий о том,
что на Яике казаку оное дело уж накрепко решили и ждут только удобного
момента. Яицкие-де казаки, говорил человек, согласились идти в турецкую
область под его началом. Только-де, говорил приезжий, они допрежь всего
военных людей всех перебьют. Он же, проезжий, много раз в той Туретчине был,
все места там знает и уверить может, что турки их примут как своих родных
братьев. Живи себе, как хочешь. Здесь же свои люди жить не дают. Говорят,
что турки люты. А как они ни люты, свои военачальники еще их лютее. Из
турков, говорил человек, кто вам что худого сделал, а военачальник каждого
из вас утеснил да обидел.
речи и будучи сам болен, призвал я к себе надежного приятеля, дворцового
крестьянина Герасимова, и просил его съездить в Мечетную слободу и от друзей
разведать - от кого пронеслись такие возмутительные речи и кто сей человек,
к бунту, неповиновению и смертоубийству призывающий.
Серебрякова. - Узнал он что-нибудь?
приязни к нему той же слободы житель Семен Филиппов сказал, что тот проезжий
человек - вышедший с польской границы раскольник, и называется он Емельяном
Ивановым Пугачевым. Сей человек, по разрешению дворцового управителя
Позднякова, ездит и осматривает, есть ли для селитьбы место, а также он,
Филиппов, подтвердил Герасимову вышепомянутые дурные разглашения.
поехал он в село Малыковку, на базар, то Герасимов бросился туда и нашел его
квартиру у экономического крестьянина Максима Васильева. И здесь велел за
ним посмотреть. А сам подал через крестьянина Ивана Вавилова сына
Расторгуева рапорт к властям. И вследствие оного Герасимов был доставлен в
Симбирск, а оттуда в Казань для допросов и розыску.
места. - Но все сие является делом давно прошедшим, о чем же можно говорить
сейчас?
же он, Серебряков, думает сейчас? Ведь ни в Малыковке, ни в Мечетной
слободе, ни в каких других местах Пугачева давно нету.
свои соображения. Не торопясь, он стал их выкладывать.
ее императорского величества для истребления сего изверга пошли, то и должно
надеяться, что вскорости злодейская толпа будет разбита наголову.
высокоблагородие не знают, что сей вор, сей изверг, сей зверь бесчеловечный
не кто иной, как раскольник?
предложение вытекает. Куда сему вору, раскольнику податься после того, как
его сила будет наголову разбита? Ясное дело - только к раскольникам. Он,
злодей, принужден будет искать там убежища, как некая до своего объявления,
а для сего лучшего места и найти невозможно, как на Иргизе или на узенях, у
его друзей-раскольников.