Чтение 29–й страницы книги ~Дженни Герхард~

всего ее волновало.

- Отец болен, - сказала она.

- А что с ним?

- Ему обожгло руки на фабрике. Мы ужасно перепугались. Наверно, он уже
никогда не будет свободно владеть руками.

Дженни замолчала, и лицо ее выразило всю глубину ее отчаяния; Лестер
понял, что она в безвыходном положении.

- Мне очень жаль, - сказал он. - Право, жаль. Когда это случилось?

- Почти три недели назад.

- Да, плохо. А все-таки давай позавтракаем. Я хочу с тобой поговорить.
С тех пор как я уехал, мне все хотелось узнать, как живет твоя семья.

Он повел Дженни в ресторан и выбрал там уединенный столик. Стараясь
развлечь ее, он предложил ей заказать завтрак, но Дженни была слишком
озабочена и застенчиво, и ему пришлось самому заняться меню. Покончив с
этим, он весело повернулся к ней.

- Ну, Дженни, я хочу, чтоб ты рассказала мне все о своей семье. Я
кое-что понял в прошлый раз, а теперь мне надо как следует во всем
разобраться. Ты говоришь, твой отец стеклодув. Теперь ему придется бросить
свою профессию, это ясно.

- Да, - сказала Дженни.

- Сколько в семье детей, кроме тебя?

- Пятеро.

- Ты старшая?

- Нет, старший Себастьян. Ему двадцать два года.

- Чем он занимается?

- Он продавец в табачном магазине.

- Не знаешь сколько он зарабатывает?

- Кажется, двенадцать долларов, - додумав, ответила Дженни.

- А другие дети?

- Марта и Вероника не работают, они еще маленькие. Джордж работает
посыльным в магазине Уилсона. Он получает три с половиной доллара.

- А ты сколько получаешь?

- Я - четыре.

Лестер помолчал, подсчитал в уме, сколько же у них есть на жизнь.

- Сколько вы платите за квартиру? - спросил он.

- Двенадцать долларов.

- Мать, наверно, уже не молода?

- Ей скоро пятьдесят.

Он задумчиво вертел вилку.

- Сказать по правде, Дженни, я примерно так себе это и представлял, -
произнес он наконец. - Я много думал о тебе. Теперь мне все ясно. У тебя
есть только один выход, и он не так уж плох, если только ты доверишься
мне.

Он помолчал, ожидая вопроса, но Дженни ни о чем не спросила. Она была
поглощена своими заботами.

- Ты не хочешь знать, какой выход? - спросил он.

- Хочу, - машинально ответила она.

- Это я, - сказал Лестер. - Позволь мне помочь вам. Я хотел сделать это
в прошлый раз. Но теперь ты должна принять мою помощь, слышишь?

- Я думала, что до этого не дойдет, - просто сказала Дженни.

- Я знаю, что ты думала, - возразил он. - Забудь об этом. Я позабочусь
о твоей семье. И сделаю это сейчас же, не откладывая.

Он вытащил кошелек и достал несколько десяти- и двадцатидолларовых
бумажек - всего двести пятьдесят долларов.

- Возьми, - сказал он. - Это только начало. Я буду заботиться о том,
чтобы и впредь твоя семья была обеспечена. Дай-ка руку.

- Нет, нет! - воскликнула Дженни. - Не надо так много. Не давайте мне
столько.

- Не спорь, - сказал Лестер. - Ну-ка, давай руку. Покоряясь его
взгляду, Дженни протянула руку, он вложил в нее деньги и слегка сжал ее
пальцы.

- Держи, детка. Я люблю тебя, моя прелесть. Я не желаю, чтобы ты
нуждалась и твои родные тоже.

Дженни закусила губу и с немой благодарностью смотрела на Кейна.

- Не знаю, как вас благодарить, - наконец сказала она.

- И не надо, - ответил Лестер. - Поверь, это я должен благодарить тебя.

Он замолчал и посмотрел на нее, очарованный ее красотой. Она не
поднимала глаз, ожидая, что же будет дальше.

- Почему бы тебе не бросить работу? - спросил Лестер. - Ты была бы весь
день свободна.

- Я не могу, - ответила она. - Папа не разрешит. Он ведь знает, что я
должна зарабатывать.

- Это, пожалуй, верно, - сказал Лестер. - Но что толку в твоей работе?
Господи? Четыре доллара в неделю. Я с радостью давал бы тебе в пятьдесят
раз больше, если б думал, что ты сумеешь воспользоваться этими деньгами.

Он рассеянно барабанил пальцами по столу.

- Не могу, - сказала Дженни. - Я и с этими-то деньгами не знаю, как
быть. Мои догадаются. Придется все рассказать маме.

По тому, как она это сказала, Лестер заключил, что мать и дочь очень
близки, раз Дженни может сделать матери такое признание. Он отнюдь не был
черствым человеком, и это его тронуло. Но он вовсе не собирался отказаться
от своих намерений.

- Насколько я понимаю, есть только один выход, - мягко продолжал он. -
Тебе не пристало быть горничной. Это недостойно тебя. Я против этого.
Брось все, и поедем со мной в Нью-Йорк; я о тебе позабочусь. Я люблю тебя
и хочу, чтоб ты была моей. И тебе не придется больше тревожиться о родных.
Ты сможешь купить им славный домик и обставить его по своему вкусу. Разве
тебе этого не хочется?

Он замолчал, и Дженни сразу подумала о матери, о своей милой маме. Всю
жизнь миссис Герхардт только и говорила об этом - о таком вот славном
домике. Как она была бы счастлива, будь у них дом побольше, хорошая
мебель, сад. В таком доме она будет избавлена от забот о квартирной плате,
от неудобной ветхой мебели, от унизительной бедности, - она будет так
счастлива! Пока Дженни раздумывала об этом, Лестер, зорко следивший за
нею, понял, что задел в ней самую чувствительную струну. Это была удачная
мысль - предложить ей купить приличный дом для родных. Он подождал еще
несколько минут, потом сказал:

- Так ты разрешишь мне это сделать?

- Это было бы очень хорошо, - сказала Дженни. - Но сейчас это
невозможно. Я не могу уехать из дому. Папа захочет точно знать, куда я
еду. Что я ему скажу?

- Почему бы не сказать, что ты едешь в Нью-Йорк с миссис Брейсбридж? -
предложил Лестер. - Против этого никто не может возразить, верно?

- Да, если дома не узнают правду, - удивленно глядя на него, сказала
Дженни. - А вдруг узнают?

- Не узнают, - спокойно ответил Лестер. - Они не в курсе дел миссис
Брейсбридж. Мало ли хозяек, уезжая надолго, берут с собой горничных.
Просто скажи, что тебе предложили поехать, что ты должна ехать, - и мы
уедем.

- Вы думаете, это можно? - спросила он.

- Конечно, - ответил Лестер. - А что тут такого?

Поразмыслив, Дженни решила, что это, пожалуй, выполнимо. А потом ей
пришло в голову; вдруг близость с этим человеком снова кончится для нее
материнством? Какая это трагедия - дать жизнь ребенку... Нет, она не может
пойти на это снова, во всяком случае не так опрометчиво, как в первый раз.
Она не могла заставить себя рассказать ему о Весте, но она должна сообщить
ему об этом неодолимом препятствии.

- Я... - начала она и остановилась, не в силах продолжать.

- Ты?.. - повторил Лестер. - А дальше что?

- Я... - И Дженни снова умолкла.

Лестера восхищала ее застенчивость, ее нежные, робкие губы, не
решавшиеся выговорить нужное слово.

- Ну что ж? - спросил он ободряюще. - Ты просто прелесть. Ты боишься
мне сказать?

Рука Дженни лежала на столе. Лестер наклонился и положил на нее свою
сильную смуглую руку.

- Мне никак нельзя иметь ребенка, - вымолвила наконец Дженни, опустив
глаза.

Он пристально смотрел на нее и чувствовал, что ее подкупающая
искренность, достоинство, которое она сохраняла даже в столь трудных,
неестественных условиях, ее умение просто, непосредственно принимать
важнейшие жизненные явления необычайно возвышают ее в его глазах.

- Ты необыкновенная девушка, Дженни, - сказал он. - Ты просто чудо. Но
не беспокойся. Это можно уладить. Тебе незачем иметь ребенка, раз ты не
хочешь, да и я тоже этого не хочу.

На смущенном, покрасневшем лице Дженни отразилось недоумение.

- Да, да, - сказал Лестер. - Ведь ты мне веришь? Я знаю, что говорю,
понятно тебе?

- Д-да, - с запинкой ответила она.

- Ну вот. Во всяком случае я не допущу, чтобы с тобой произошло
что-нибудь плохое. Я увезу тебя отсюда. И потом я вовсе не желаю никаких
детей. Сейчас они мне не доставили бы ни малейшего удовольствия.
Предпочитаю с этим подождать. Но ничего такого и не будет, пускай это тебя
не тревожит.

- Хорошо, - чуть слышно ответила она.

Ни за что на свете не решилась бы она сейчас встретиться с ним
взглядом.

- Послушай, Дженни, - сказал Лестер немного погодя. - Ведь ты меня
любишь, верно? Неужели я стал бы тебя упрашивать, если бы не любил, как
по-твоему? Я из-за тебя прямо голову потерял, это чистая правда. Просто