корабля на другой.
Понятно, почему дядюшку Антифера соблазнило предложение капитана Сипа.
Запереться на долгое время в душном вагоне- нет, это не в его вкусе! Не
лучше ли провести две недели на хорошем корабле, наслаждаясь свежим морским
ветром, чем в продолжение шести дней задыхаться от дыма и пыли в ящике на
колесах?
Такого же мнения был и Жюэль, но иных взглядов придерживался Трегомен,
которому приходилось до сих пор плавать только вдоль берегов Ранса. Зная о
железных дорогах Западной и Восточной Европы, он надеялся провести в поезде
большую часть пути; но друг его решил иначе. Днем раньше, днем позже - не
имеет значения; приедут ли они через месяц или через два - остров всегда
будет там, где он должен быть. За исключением дядюшки Антифера, Жюэля и
Жильдаса Трегомена, ни один человек не знает, где он находится. Сокровищам,
которые вот уже тридцать один год, как покоятся в тайнике, помеченном
двойным "К", ничего не сделается, если они полежат в том же месте еще
несколько недель...
Вот почему Пьер-Серван-Мало, как он ни торопился, ответил согласием на
предложение капитана Сипа - не только от своего имени, но и от имени своих
спутников,- вследствие чего мы и обратили внимание читателей на угольщик
"Стирсмен".
И вот дядюшка Антифер, его племянник Жюэль и друг Трегомен поднялись на
борт угольщика, захватив с собой солидную сумму золота, зашитого в широком
поясе бывшего хозяина "Прекрасной Амелии", великолепный хронометр, секстант
искусной работы, старинную книгу "Таблицы исчисления времени[94]", то есть
все, что могло понадобиться для будущих наблюдений, и, наконец, кирку и
заступ, предназначенные для рытья земли на "острове сокровищ".
Теперь мы можем сказать, что это был великолепный пароход, управляемый
опытным командиром, с экипажем, состоящим из двух механиков, четырех
кочегаров и двенадцати матросов. Жильдасу Трегомену, привыкшему отвечать
только на обольстительные улыбки речных нимф, пришлось совершить над собой
усилие, прежде чем он отважился пуститься в открытое море и бросить вызов
гневу Нептуна[95]. Но, получив приказание дядюшки Антифера собраться в
дорогу и сдать чемоданы на борт "Стирсмена", Трегомен выполнил это без
всяких возражений.
Уезжающие и провожающие обменялись последними трогательными словами. Жюэль
нежно прижал к себе Эногат, Нанон разрывалась между племянником и братом,
Жильдаса Трегомена мучила забота - как бы не сжать слишком сильно тех, у
кого хватит мужества броситься в его объятия... Наконец последовали
обещания, что разлука будет недолгой, что не пройдет и шести недель, как
вся семья снова соберется в доме на улице От-Салль... И тогда-то уж они
сумеют заставить дядюшку Антифера - вернется он с миллионами или без них -
отпраздновать так некстати отложенную свадьбу...
Корабль взял курс на запад. Молодая девушка провожала его взглядом до тех
пор, пока мачты не скрылись за горизонтом...
Позвольте! Но почему же в числе пассажиров на "Стирсмене" не оказалось двух
лиц, отнюдь не маловажных, которые должны были сопровождать наследника
Камильк-паши?
В самом деле, ни нотариуса Бен-Омара, ни Саука (выдававшего себя за Назима)
не было на борту парохода. Неужели они забыли о дне отъезда?..
Нет! Дело в том, что от египетского нотариуса невозможно было добиться
согласия сесть на пароход. Во время своего путешествия из Александрии в
Марсель он так сильно страдал от морской болезни, что это недопустимо даже
для нотариуса. Поэтому сейчас, когда злая судьба заставляла его ехать в
Суэц, а оттуда - неизвестно куда, он дал себе торжественную клятву
пользоваться только сухопутными дорогами, если будет хоть малейшая
возможность избежать морских путей. Впрочем, Саук против этого не возражал,
а дядюшка Антифер отнюдь не жаждал общества Бен-Омара. Он ограничился лишь
тем, что назначил нотариусу в конце месяца свидание в Суэце, не сообщив,
что из Суэца они двинутся дальше в Маскат... Вот когда бедняге придется
испытать на себе гнев и коварство морской стихии!
Условившись с ним о встрече, дядюшка Антифер прибавил:
- Так как ваш клиент уполномочил вас присутствовать в качестве
душеприказчика при извлечении клада, присутствуйте. Но, если обстоятельства
заставят нас путешествовать вместе, постараемся держаться в стороне друг от
друга, ибо я не испытываю ни малейшего желания завязывать более близкое
знакомство ни с вами, ни с вашим клерком!
Столь любезно сформулированное заявление как нельзя лучше характеризует
нашего неисправимого малуинца.
После этого разговора Саук и Бен-Омар покинули Сен-Мало еще до ухода
"Стирсмена". Вот почему их не оказалось среди пассажиров капитана Сипа,
что, впрочем, ни у кого не вызывало чувства сожаления. Можно не
сомневаться, что нотариус, движимый страхом потерять свой процент, если он
не будет присутствовать при вскрытии клада, с одной стороны, и полностью
подчиненный неумолимой воле Саука - с другой, постарается прибыть вовремя
на свидание с дядюшкой Антифером!
Между тем "Стирсмен" шел на всех парах вдоль французских берегов,
защищавших его от порывов южного ветра. Благодаря этому не было сильной
качки, и Жильдасу Трегомену оставалось только поздравить себя с такой
удачей. Он решил использовать путешествие для изучения нравов и обычаев
различных стран, в которых, по воле судьбы, ему придется побывать. Но так
как он впервые в жизни очутился в открытом море, то больше всего боялся
стать жертвой морской болезни. Поэтому он с робостью и любопытством
оглядывал линию горизонта, где вода сливается с небом. Этот достойный
человек даже не пытался разыгрывать из себя бывалого моряка и не решался
ходить по палубе во время боковой или килевой качки. Что и говорить, его
ноги, привыкшие к неподвижному настилу габары, быстро потеряли бы точку
опоры. Он сидел на юте, уцепившись за бортовую сетку, с видом человека,
покорившегося неизбежности, и это вызывало по его адресу оскорбительные
шутки безжалостного Пьера-Сервана-Мало.
- Ну, лодочник, как твое здоровье?
- Пока не жалуюсь...
- Э! Э!.. Это еще тихие воды, и, пока мы идем вдоль берега, ты можешь
воображать, будто плывешь на своей "Прекрасной Амелии", среди узких берегов
Ранса! А вот как задует норд, как море начнет вытряхивать своих блох, вряд
ли у тебя появится охота взяться за собственных.
- У меня нет никаких блох, старина.
- Да так только говорится!.. Я представляю себе, каков ты будешь в океане,
когда мы выедем из Ла-Манша!..
- Ты думаешь, меня укачает?..
- Могу в этом дать расписку!..
Как видно, у дядюшки Антифера была своеобразная манера успокаивать людей. А
потому Жюэль, чтобы исправить плохое впечатление от этого прогноза, сказал:
- Дядя все преувеличивает, господин Трегомен, вы будете чувствовать себя не
хуже, чем...
- Чем дельфин?.. Это все, чего я желаю, - ответил Жильдас Трегомен,
указывая на этих морских клоунов, резвившихся за кормой "Стирсмена".
К вечеру пароход уже обогнул крайние выступы побережья Бретани. Когда
пароход вошел в пролив Фур, защищенный возвышенностями Уэссана, на море не
было волнения, хотя и дул встречный ветер. Между восемью и девятью часами
вечера пассажиры ушли спать; пароход должен был миновать за ночь мыс
Сен-Матьђ, Брест, бухту Дуарнене, каменную гряду Сен и повернуть на
юго-запад на траверсе[96] Ируаз.
Трегомену приснилось, что он болен, что он при смерти...К счастью, это был
только сон. Наступило утро. Хотя корабль и качался с борта на борт,
переваливался с носа на корму, то погружаясь в глубокие волны, то вздымаясь
на гребень валов, чтобы снова низвергнуться в бездну, Трегомен, не
колеблясь, поднялся на палубу. Так как прихотливый случай заставил речного
капитана закончить карьеру морским путешествием, он хотел по крайней мере
запечатлеть в своей памяти все, что может встретиться на пути.
И вот он показался на последних ступеньках лестницы, ведущей из люка, потом
наполовину высунулся оттуда. И кого же он увидел распростертым на
решетчатом настиле? Бледного, обессиленного, издающего какие-то странные
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Емилина Ника
Глуховский Дмитрий
Андреев Николай