Вяжу по их глазам, что не они.
последствия этого поступка?
49. С ДВАДЦАТОГО ПО ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ ЯНВАРЯ
почти не страдали: ведь они насытились и утолили жажду.
дошли ли мы до того, что сожалеем об исчезновении останков? Если
кто-нибудь из нас умрет, устоим ли мы?..
смотрят на нас безумными глазами. Неужели мы для них - верная добыча?
нам предложили на выбор несколько капель воды и несколько крошек сухаря,
ни один из нас не колебался бы! Это говорят все те, кто потерпел крушение
и бедствовал, как мы. И говорят правильно! От жажды страдают сильнее, чем
от голода, да и умирают от нее скорее.
Ужасная пытка! Я не раз пробовал проглотить несколько капель этой воды, но
она вызывала во мне неодолимую тошноту и еще более жгучую жажду, чем
прежде.
"Ченслером". Ни у кого из нас не осталось ни проблеска надежды. Разве нам
не суждено умереть - и худшей из всех смертей?
лихорадочный бред. Борюсь, стараясь удержать разбредающиеся мысли. Этот
бред пугает меня! Куда он меня заведет? Буду ли я достаточно силен, чтобы
вернуться к сознанию действительности?
покрыта компрессами, пропитанными морской водой; за мной ходит мисс Херби,
но я чувствую, что мне недолго осталось жить!
внезапно впавший в буйное помешательство, рыча бегает по плоту. Роберт
Кертис хочет его успокоить, но напрасно! Он кидается на окружающих,
очевидно, с намерением проглотить их. Приходится защищаться от него, как
от хищного зверя. Джинкстроп схватил аншпуг, и увертываться от его ударов
очень трудно.
ярость Джинкстропа обращается на него самого. Он рвет свое тело зубами,
ногтями, кровь брызжет нам в лицо.
воплями:
это тело, но на поверхности моря уже не видно ничего, кроме большого
красного круга, посредине которого бьются чудовищные акулы!
50. ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ - ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ ЯНВАРЯ
днем будут новые жертвы. Развязка драмы приближается. Если на этой неделе
мы не достигнем земли или нас не подберет какое-нибудь судно, потерпевшие
крушение погибнут все до единого.
потянул с северо-востока. Парус надулся, и отчетливый след, остающийся за
плотом, показывает, что мы идем довольно быстро. Со скоростью трех миль в
час, как говорит капитан.
ужаснейшую худобу, они удивительно стойко выносят все лишения. Я не в
силах описать, до какого состояния дошла бедная мисс Херби. От нее
осталась одна лишь душа, но душа мужественная! Вся жизнь ее как будто
сосредоточилась в глазах, необыкновенно блестящих. Кажется, что она не от
мира сего!
изнемогает. Он неузнаваем. Голова падает на грудь, длинные костлявые руки
лежат на острых коленях, резко обозначившихся под изношенными панталонами.
Он неизменно сидит в углу плота, не поднимая глаз. В отличие от мисс Херби
боцман человек вполне земной; он до того неподвижен, что порою я опасаюсь,
не умер ли он.
день не услышишь и десяти слов. Впрочем, если бы мы произнесли нашими
опухшими и потрескавшимися губами несколько слов, их нельзя было бы
разобрать. На плоту остались только привидения, бескровные, безжизненные,
- в них уже нет ничего человеческого!
51. ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ ЯНВАРЯ
я спрашивал об этом Роберта Кертиса, но он не мог сказать ничего
определенного. Однако капитан, все время следивший за направлением течений
и ветров, полагает, что нас, по-видимому, относит к западу, то есть к
земле.
волны, указывающие, что на востоке водная стихия взбунтовалась. Без
сомнения, в той части Атлантического океана ее всколыхнула буря. Плот
очень обветшал. Роберт Кертис, Фолстен в плотник - все из последних сил
стараются укрепить те части, которые грозят оторваться.
нас поглотит океан! Стоит ли бороться с ним за свою жалкую жизнь!
может вынести. Нет, не может! Жара невыносима. Небо поливает нас
расплавленным свинцом. Сквозь наши лохмотья проступает пот, и это еще
усиливает жажду. Я не могу описать свои ощущения! Нет слов, чтобы
изобразить такие сверхчеловеческие страдания!
теперь нам недоступен. Больше нельзя и думать о купанье, так как после
смерти Джинкстропа акулы приплывают стаями и окружают наш плот.
морскую воду, но, несмотря на все мое упорство, мне с трудом удается
смочить кусочек тряпки. К тому же чайник так стар, что стал протекать, и
мне пришлось отказаться от этой затеи.
лишь на несколько дней. Поднимая голову, я даже не вижу его. Лежит ли он
под парусами, или уже умер? Один только энергичный капитан Кертис стоит на
краю плота и смотрит! Подумать только: этот человек... еще надеется!
раньше она придет, тем лучше.
Однако до меня долетают какие-то бессвязные слова.
Водки, джина, воды! За каждую каплю даю гинею! Я заплачу! У меня есть
золото! Золото!
получишь теперь ни капли воды...
намека на землю! Флейпол расхаживает по плоту, смеется, поет и подает
сигналы в сторону воображаемого берега... У него, конечно, нет
непосредственных восприятий слуха, зрения, вкуса, но их заменяют чисто
мозговые явления. Он разговаривает с отсутствующими приятелями и зовет их
с собой в кардифский кабачок "Под сенью королевского герба". Здесь он
предлагает им джину, виски, воды - особенно воды, которой он упивается!
Ходит среди распростертых тел и, на каждом шагу спотыкаясь, падая и
поднимаясь, распевает хриплым голосом. Можно подумать, что он мертвецки
пьян. Отдавшись во власть безумия, он уже не страдает, не испытывает
жажды. Ах! хотелось бы и мне так помешаться...
бросится в море?
если Флейпол захочет покончить с собой, они не допустят, чтобы это было
сделано "без пользы для них"! И вот они поднимаются, ходят за ним по
пятам, сторожат его! Если Флейпол бросится в море, они на этот раз
выхватят его из пасти акул!