Чтение 29–й страницы книги ~Мизери~

меняться и к страху примешивалась растущая надежда.

Глядя широко раскрытыми глазами на миссис Ремидж, он произнес едва
шевеля губами:

- Я уверен, она жива! О, миссис Ремидж...

Внезапно он проворно перевернулся на живот и закричал в землю (при
других обстоятельствах это выглядело бы комично):

- МИЗЕРИ! МИЗЕРИ! МЫ ЗДЕСЬ! МЫ ЗНАЕМ! ДЕРЖИСЬ!

ДЕРЖИСЬ, МОЯ ДОРОГАЯ!

Через секунду он вскочил на ноги и помчался назад к коляске, где
остались инструменты, его ноги, обутые в домашние туфли, разрывали
стелющуюся дымку.

Колени у миссис Ремидж подкосились и она подалась вперед, почти теряя
сознание. Она сама подумала, что с виду - голова повернута и ухо прижато к
земле - она похожа на детей, которые слушают на путях, не идет ли поезд.

И она услышала - низкие, мучительно скребущие звуки в земле - не звук
зверюшки, прорывающей себе нору - нет, это были звуки пальцев, беспомощно
скребущих по дереву.

Она сделала вдох, глубокий, конвульсивный вдох, от которого, казалось,
остановится сердце и завопила:

- МЫ ИДЕМ, ХОЗЯЙКА! МОЛИТЕСЬ

БОГУ И БЛАГОДАРИТЕ

ИИСУСА, ЧТО МЫ НЕ ОПОЗДАЛИ - МЫ ИДЕМ!

Дрожащими пальцами она начала срывать уже наполовину сросшиеся дерн и
пока Джеффри вернулся с инструментами, она уже прорыла дюймов восемь в
глубину.

Он уже был на седьмой странице главы, миссис Ремидж и Джеффри
умудрились вытащить Мизери из могилы и как раз в тот самый момент, когда
обнаружилось, что женщина не имеет ни малейшего понятия о том, кто они такие
и кто она сама - Энни вошла в комнату. Теперь Пол услышал ее. Он перестал
стучать и с сожалением оторвался от своих грез.

Она держала первые шесть глав, прихватив их полой юбки. Чтобы прочитать
первую пробу, ей хватило бы двадцати минут и даже меньше, но прошел уже час
с тех пор, как она взяла эту пачку листов. Он задумчиво посмотрел на нее, со
слабым интересом заметил, что Энни Уилкз бледна.

- Ну? - спросил он - это честно?

- Да, - сказала она отсутствующе, словно собиралась продолжать. - Пол
подумал, что так оно и будет. - Это честно. И это хорошо. Это великолепно!
Но и ужасно в то же время!. Совсем не похоже на остальные книги о Мизери.
Эта несчастная женщина, которая содрала мясо с кончиков пальцев, выбираясь
из могилы... - она потрясла головой и повторила, - непохоже, совсем
непохоже... ужасно!

"Человек, писавший это, тоже был не в лучшем расположении духа,
милочка", - подумал Пол.

- Мне продолжать? - спросил он.

- Попробуй только не продолжать, я просто убью тебя, - откликнулась
она, слегка улыбаясь. Пол не улыбнулся в ответ. Это замечание, которое в
другое время показалось бы ему банальностью типа "Ты так классно выглядишь,
ну прямо взял и съел бы тебя", сейчас совсем не казалось ему банальным.

Было еще в ее позе, в том, как стояла она на пороге, что-то поразившее
его. Словно она боялась приблизиться - подойдя к нему она могла загореться.
Нет, это не преждевременные похороны навели на нее такой ужас, он был
достаточно мудр, чтобы понять это. Не повествование, а разница между тем,
что он написал в первый раз, и вот этим. То первое было просто сочинением
восьмиклассника на тему "Как я провел летние каникулы". Это же нечто
совершенно иное. Раскаленное горнило.

Не то, чтобы он так хорошо писал, или история была такой великолепной,
да и герои были весьма просты и стереотипны, нет. Но время - само время
вырабатывало энергию, выпускало жар между строчек.

Забавно, - подумал он. - Она почувствовала этот жар. Думаю, она боится
приближаться ко мне, чтобы не загореться.

- Ну, - сказал он мягко, - тебе не придется убивать меня, Энни. Я ХОЧУ
продолжать. Так почему бы мне не взяться за это дело.

- Хорошо, - сказала она. Она поднесла ему страницы, положила их на стол
и быстро отступила назад.

- Может, тебе хочется читать по мере того, как я буду продвигаться
вперед? - спросил он.

Энни улыбнулась.

- Да! Это будет совсем как сериалы, которые я смотрела в детстве!

- Но я не могу обещать тебе супербоевик в конце каждой главы, - сказал
он. - Так не делается.

- А для меня будет! - пылко сказала она. - Я хочу знать, что
происходило в главе восемнадцать, даже если предыдущая заканчивалась на том,
что Мизери, Ян и Джеффри сидят на веранде и читают газету. Я просто дико
хочу знать, что происходило дальше - не говори мне! -

Добавила она быстро, словно он собирался сказать ей, что там
происходило дальше.

- Знаешь ли, вообще-то я никому никогда не показываю свою работу, пока
не закончу ее, - сказал он и затем улыбнулся. - Но так как сейчас ситуация
не такая, как всегда, то я буду давать тебе читать главу за главой.

"И так началась тысяча и одна ночь Пола Шелдона" - подумал он.

- Но я хочу знать, сделаешь ли ты кое-что для меня?

- Что?

- Впиши эти чертовы "н", - сказал он.

Она просияла и улыбнулась.

- Сочту за честь. А теперь я оставлю тебя одного.

Она отошла обратно к двери, помялась и повернула назад. Потом с
глубокой, болезненной даже робостью, сделала единственное за все время
редакторское замечание.

- Может, это была пчела.

Он уже уставился на лист в машинке. Ему хотелось вернуться назад в
коттедж миссис Ремидж, прежде чем начать стучать, и он посмотрел на Энни с
плохо скрываемым недовольством.

- Прости, я не расслышал, ты что-то сказала?

- Пчела, - сказала она и он увидел, как краска медленно заливает ей
лицо и щеки. Вскоре даже уши у нее запылали.

- Примерно у каждого десятого человека аллергия на пчелиный яд. Мне
много встречалось таких случаев, пока... ну пока я не ушла в запас. Аллергия
может по всякому проявляться. Иногда жало является причиной коматозного
состояния, которое очень похоже на то, что люди обычно называют каталепсией.

Теперь она была уже не просто красной, а пурпурной.

Пол быстро прокрутил мысль в уме и тут же выкинул ее на помойку. Укус
пчелы мог быть причиной преждевременных похорон бедняжки ЭвелинХайт; это
было правдоподобно, поскольку все случилось в разгаре весны, в саду. Но он
тут же решил, что правдоподобность этих двух похорон зависит от того, как
они связаны между собой. Дело даже не в том, что поздней осенью пчел почти
не бывает, а в том, что каталептическая реакция очень редкая штука. Он
подумал, что постоянный читатель не потерпел бы, чтобы за полгода в одном
городе две совершенно разные женщины были похоронены заживо в коматозном
состоянии, наступившем в результате пчелиного укуса.

Он не мог пока сказать этого Энни, не только потому, что это могло
рассердить ее. Он не мог сказать этого потому, что это обидело бы ее, и
несмотря на всю боль, которую она ему причинила, он понял, что он не может
обидеть ее, потому, что его самого так обижали.

И он ответил ей обычным писательским эвфемизмом:

- Это вполне возможно, я, пожалуй, придержу эту мысль про запас, но,
Энни, я тут уже кое-что придумал. Так что это может и не подойти.

- О, я знаю - писатель ты, а не я. Забудь, что я говорила. Извини.

- Не болтай ер...

Но она уже ушла, ее тяжелые шаги торопились вниз, в прихожую.

Он смотрел в пустое пространство. Глаза его опустились, а затем
расширились. По обеим сторонам Дверного проема, примерно в восьми дюймах от
пола он увидел черные отметины - они были оставлены, он сразу понял это,
ступицами кресла каталки, когда он пытался выдавить дверь.

Издалека она не заметила их. То, что целую неделю она не замечала их,
казалось маленьким чудом. Но скоро - завтра, а может быть и сегодня вечером
- она придет, чтобы пропылесосить комнату, и тогда увидит их.

Она увидит.

В тот день Пол совсем не отдыхал.

Дырка в обоях исчезла.

На следующее утро он сидел, обложенный кучей подушек, пил кофе и
виновато глазел на эти отметины, как убийца, увидевший на своей одежде
кровь, которую он забыл смыть. Внезапно в комнату, вытаращив глаза,
ворвалась Энни. В одной руке она держала тряпку для пыли, в другой -
невероятно, но в другой она держала пару наручников.

- Что...

Это все, что он успел произнести. С панической силой она схватила его и
усадила прямо. Боль - впервые за последние дни с демонической силой пронзила
его - и он закричал. Кофейная чашка выскользнула у него из рук и раскололась
на полу.

"В этом доме еще что-то может разбиться, - подумал он, и затем. - Она
увидела их. Конечно. И наверное, давно увидела".

Это единственное, чем он мог объяснить ее странное поведение. Она
увидела отметины, и теперь она начинает новую, весьма эффективную экзекуцию.

- Заткнись, - прошипела она, и руки его мгновенно были защелкнуты за
спиной, одновременно со щелканьем замка он услышал звук машины,
направляющейся по подъездной аллее.

Он открыл рот, намереваясь закричать снова, но она ловко засунула туда
тряпку прежде, чем он успел что-либо сделать. Тряпка имела какой-то
отвратительный вкус мертвечины.

Заложник, предположил он, или еще что-нибудь в этом роде.