пред израильским народом в пустыне, так пред ними вслед за дивным мерцанием
опустился столп света, за которым остался след, видом точь-в-точь как дочь
Фавманта. Едва столп опустился, как Амето отвел взгляд от семи лебедей, не в
силах вынести блеска, подобно Фаэтону, когда тот, явившись впервые пред очи
отца, оглушенный и чуть не ослепший от грома и блеска, перепугался и прянул
назад; что означал этот слепящий столп света, Амето был не в силах
уразуметь. Но недолго он ждал, ибо его ушей вдруг достиг нежный голос,
промолвивший:
XLI
XLII
призывают в разнузданном любострастии, а та, что одаряет смертных истинной,
праведной и святой любовью. И нимфы показались ему еще прекрасней, чем
прежде, их проясненные лики обращены были к свету и озарялись им так, что
порой он опасался, как бы они не воспламенились, особенно Агапея и его Лия.
Но радость на их лицах прогнала от него спасенья, и, напрягая взор, он
вместе с ними силился проникнуть зреньем столп света. Но как ни трудно ему
было, все же, подобно тому как в пламени вдруг удается различить горящие
уголья, так он увидел наконец светящееся тело, затмевающее разлитый кругом
блеск. Как раскаленное железо, выхваченное из горнила, оно рассыпало вокруг
себя множество искр, и от них вся окрестность сияла светом. Но сам
божественный образ ее и очи он так и не мог разглядеть; и вдруг, покуда он
напрягал зренье, богиня возговорила:
ХLIII
ХLIV
он же, ошеломленный явленьем Венеры, и не почувствовал, как его схватила за
руку Лия; в тот же миг она совлекла с него убогое платье и окунула в
прозрачный источник, в котором он весь омылся. А когда скверна сошла с него,
Лия чистым передала его в рули Агапеи, и та вернула его на место, где он
стоял пред очами богини; там Мопса краем одежды отерла ему глаза и сняла с
них пелену, скрывавшую Венеру от его зренья. А Эмилия радостно и заботливо
доброй рукой обратила его взгляд к лику богини; тотчас Акримония наделила
силой проясненное зрение; Адиона набросила сверху драгоценные покровы;
Агапея дохнула ему в уста и зажгла неизведанной силы огонь. Убранный,
прекрасный, сияющий ясным светом, он радостно обратил взор к священному лику
и, дивясь несказанной его красоте, испытал то, что ахейцы при виде волопаса,
обернувшегося Язоном. Созерцая богиню, он говорил про себя: "О богиня
Пегасова, о высокие Музы, укрепите мой слабый ум, изощрите меня в лицезренье
богини так, чтоб я мог выразить словами эту божественную красоту, если
смертному языку дано об этом поведать, хоть и боюсь я, что напрасно тщусь
удержать в душе зримый образ".
прекраснее которого не видел, тем более прозревал; но какой срок отпущен ему
для блаженства, он не ведал, хотя желал бы, чтобы оно длилось вечность, и
потому взмолился:
мольбам, взгляни на меня и ради твоего святого и невыразимого тройственного
имени не откажи мне в помощи: бессмертной рукой даруй то, о чем я молю. Вот
пред тобой душа, которая великодушно с горних высот сведена тобой в эту
бренную оболочку, откуда она пламенно желает к тебе вернуться; до этого
самого дня, памятного навеки, душа моя вся пылала огнем, превыше всего радуя
и услаждая Лию, а сегодня, предвестьем сего благого мгновенья, семь раз душа
моя была охвачена пламенем так, как вяз охвачен цепким плющом. Но это пламя
не сушит жизненных соков и не лишает силы, поэтому я не чувствую боли и не
хотел бы его погасить водой; напротив, оно нудит меня раствориться в тебе и
быть вечно с тобой. Дай же мне силу выдержать это пламя; пусть любовь моя
станет неотделимой от меня и долговечной, пусть пощадят ее судьба и небо, и
пусть их лики всегда предстают мне такими, какими они сегодня меня пленили,
чтобы я, угождая прекрасным, мог в остаток дней моих помечать каждый белым
камешком; а когда Атропос, по общему закону, отторгнет меня от них, пусть
моей душе беспрепятственно будет указан путь в горние выси, откуда она
сошла, дабы за все тяготы я удостоился чаемой награды в твоих вышних
владеньях.
благо, и да исполнятся твои упованья. - И с этими словами богиня исчезла в
небе, и сиянье померкло. А блистающий новым убранством Амето, обретя
признание покоривших его красавиц, увидел себя сидящим в их кругу и,
принимая от них почести, гордился собой. Только богиня пропала, как все,
радостно окружив Амето, ангельскими голосами запели:
ХLV