про него сказать как про человека. Наверное, ученый он настоящий. А вот
человек? Ничего не разглядеть, слишком застегнут на все пуговицы - вот уж
полная противоположность Мамаю. В присутствии командора чувствуешь себя
такой девчонкой, что душа в пятки уходит. "Почему, собственно, вы решили
остаться в отряде? Вы увлекаетесь археологией? А Гомера вы читали? О чем
говорится в "Илиаде"? Кто и когда раскопал Трою?" Бр-р-р...
начале разговора командор явно не знал, брать ее или не брать, а потом сразу
согласился. Хотя отвечала она далеко не на пятерку, скажем прямо. Может
быть, ему понравилось, что она говорит правду? Тогда это хорошо. Хорошо,
если человек любит, когда говорят правду.
Привет, девочки. Как живете-можете?
сигареты и зажигалку.
Хоть бы вы ее отговорили, что ли...
это ведь действительно интересно. Вы не представляете, сколько молодежи
просится ехать с нами каждую весну...
Самойловна, к вам персональная просьба: не спускайте с нее глаз. В случае
чего надерите хорошенько уши, это иногда помогает.
Присматривать мы, разумеется, будем все, но ваша сестра производит
впечатление достаточно серьезной девушки.
в небо. Она не серьезная, она тихоня, это совсем разные вещи. Никогда не
знаешь, что такая тихоня выкинет в следующую секунду, вот в чем беда. Ты
чего молчишь, лягушонок? Скажешь, я не права?
уже привыкла.
при этом еще глубоко убеждена, что над нею издеваются. Ты отдаешь себе
отчет, какой крюк нам теперь придется делать на обратном пути, чтобы забрать
тебя отсюда? Мы-то обратно думали ехать напрямик - через Ростов и Воронеж!
поезд в Феодосии и приехать в Новороссийск или куда вам удобнее...
носу; я договорилась с Игнатьевым, что тебя из лагеря одну не будут
выпускать никуда и ни под каким предлогом. Так что, милая моя
царевна-лягушка, если вы потихоньку рассчитывали за этот месяц насладиться
свободой, то получили вместо нее блистательную фигу с маком. Ясно?
какое-то время придется ждать парома на керченской переправе, объяснил Юрка,
вот эту вынужденную остановку они и используют на то, чтобы подзаправиться.
Слушая его, Ника опять подумала о том, что человек, садясь за руль,
превращается в психа, одержимого бессмысленной манией торопиться - неважно
зачем и куда, лишь бы скорее, скорее, без задержек!
устраиваясь на заднем сиденье. - Сейчас я тут раскинусь, как царица Савская,
и буду дрыхнуть аж до самой Керчи...
одновременно захлопнулись дверцы, "Волга" мягко заурчала отдохнувшим
двигателем и пошла, плавно покачиваясь, по вьющемуся между холмами проселку.
Когда она, в последний раз блеснув на утреннем солнце стеклами правого
борта, скрылась в ложбине, Игнатьев посмотрел на часы.
день, а уже половина шестого...
вместе с другими к столовой палатке. Огромное алое солнце вставало из моря,
неправдоподобно тихого, словно стеклянного, каким увидеть его можно лишь в
такой ранний час; пахло росистой травой и - уже почти неощутимо - бензиновым
перегаром и пылью, поднятой колесами уехавшей "Волги". Почувствовав на плече
руку, Ника обернулась и снизу вверх глянула на командора.
раскаиваетесь, что не поехали?
Просто мне ужасно почему-то холодно... это сейчас пройдет...
плечо, убрал руку. - А через час вообще будет жарко. Кстати, вы боитесь
скелетов?
никогда... хотя нет, видела! По анатомии. Нет, они не особенно страшные,
по-моему. А что?
собой план третьего раскопа с некрополем!
"лошадиные силы", не выспавшись, пребывали в состоянии полуанабиоза, потом
стали оживать. Ника, съев свою тарелку пшенной каши, с наслаждением тянула
чай из обжигающей руки и губы эмалированной кружки, чувствуя, как с каждым
глотком разливается по телу тепло.
вы с Виктором Николаевичем продолжайте на четвертом, а я сегодня хочу
заняться некрополем. Вы сможете пока обойтись без помощницы на разборке?
Игнатьев.
встали из-за стола.
Рита. - Скукотища - жуть. Раскопаешь его, а потом каждую кость кисточкой
обметай, да еще не дай бог чтобы рассыпалась, а они такие бывают: тронь его
- одна труха остается... Ну, повезло нам с тобой. Дурочка, катила бы сейчас
в своей "Волге", и никаких тебе мертвяков...
ГЛАВА 3
всего, он не попал ни на какую целину; еще в день отправления, в Москве, все
думали, что едут в Кустанайскую область, но затем место назначения было
изменено, и на вторые сутки пути, за Куйбышевом, отряд высадился на
маленькой степной станции, дальше их повезли в машинах куда-то на юг. В
общем-то, конечно, это было не так уж и важно - здесь им предстояло строить
такое же зернохранилище, какое пришлось бы строить в другом месте, и нужда в
их рабочих руках была совершенно одинакова что в Кустанайской области, что в
Куйбышевской. Однако здесь все это представлялось Андрею менее романтичным,
да и к тому же он рассчитывал на более долгий путь, и соответственно,
больший запас новых впечатлений.
внезапно хлынувшим проливным дождем, Андрей поскользнулся на облепленных
глиною досках и всей тяжестью упал на левую руку. В первый момент он даже
ничего не заметил, просто было очень больно; но через полчаса запястье
посинело от глубокого внутреннего кровоподтека и распухло так, что страшно
было смотреть. Пока ребята бегали за машиной, ему показалось, что прошли
целые сутки. В районной больнице рентген показал перелом сустава; словом,
невезение пошло по программе-максимум.
Андрей снова очутился на том же Казанском вокзале - в обмявшейся и уже чуть
повыгоревшей на степном солнце форме строителя, с рукой на перевязи и
висящим на одном плече рюкзаком. Он не сразу направился к подземному
переходу в метро - стоял на тротуаре, с удовольствием оглядываясь вокруг,
словно вернулся из долгого странствия по чужим краям. Москва была хороша
даже в такой знойный июльский день, и хороша была Комсомольская площадь с ее
просторами, многолюдьем, шумом, с ее хаотической застройкой в немыслимом
смешении эпох и стилей: этот вокзал, гигантский караван-сарай, ежедневно
пропускающий через себя полстраны; и строгий фасад Ленинградского напротив -
безликий, холодный, весь в духе казенного николаевского псевдоампира; и
Ярославский, поставленный рядом словно для контраста; и увенчанная шпилем
тридцатиэтажная башня высотной гостиницы по левую руку; и убегающая вдаль
широкая перспектива Стромынки - по правую; и сгрудившееся перед метро стадо
разноцветных такси, и величественно проплывающие туши троллейбусов, и
суматошная толпа на тротуарах - все казалось Андрею родным и праздничным,
хотя это был самый обычный день, четверг, семнадцатое июля.
космодрома на мысе Кеннеди стартовала первая лунная экспедиция.
имя Гагарина. Что тогда делалось на улицах! А сейчас - прошло только восемь
лет - уже отправление человека на Луну кажется чем-то будничным. Пассажиры в
вагоне отнеслись к сообщению довольно спокойно; на многих, пожалуй, большее
впечатление произвел не сам факт первого межпланетного путешествия, а то,
что его совершили не мы, а американцы. Чудаки, как будто это так уж важно...
Афанасьев Роман
Белоусов Валерий
Сертаков Виталий
Дальский Алекс
Андреев Николай
Афанасьев Роман