квартира - на нижнем этаже, через коридор от меня.
худ, как стебелек травы, выросший под кадкой. У него были сутулые плечи, а
шея, не выдерживавшая тяжести головы, была согнута под прямым углом.
Висевшие на нем пиджак и брюки пестрели затеками от пятновыводителей;
ботинки его, хоть и сильно потрескавшиеся, были начищены до блеска.
своей работе. Охотнее всего он говорил о своей жене, о ее слабом здоровье и
о неизбежности ее ранней смерти, а также о том, как тяжело ему сознавать все
это.
стоя около жардиньерки, сделанной в виде витого столбика из черного дерева,
поддерживавшего окованный медью ящик для растений, в который мистер Скрабс
осторожно стряхивал пепел своей сигареты. - У нее язва желудка...
молчания. Выждав положенное время, он продолжал:
мистер Маршалл.
меня возлагается некая ответственность, заставило меня задуматься.
человека, готового защитить слабое существо, однако быстрый взгляд,
брошенный на меня мистером Скрабсом, свидетельствовал, что он сомневается -
так ли это.
сохранить простодушно-наивное выражение, с которым задал свой вопрос, хотя
это было нелегко.
быстро разошлись в разные стороны: он - в свое окруженное печальной тайной
жилище, а я - в кухню, где довольно долго стоял перед шкафчиком и,
уставившись на треснутую чашку, размышлял о язвах желудка.
оказался в поле наблюдения одного ее глаза. Глаз этот смотрел на меня в
щелку приотворенной двери ее квартиры, за которой смутно намечалась половина
лица. Я невольно обернулся, успев поймать ее взгляд прежде, чем она
отскочила от двери.
просвете между матовыми розами парадной двери, когда я шел провожать домой
кого-нибудь из своих знакомых девушек и железная калитка с грохотом
захлопывалась за нами. Глаз миссис Скрабс с самых выгодных позиций наблюдал
за моими уходами и возвращениями, прикидывал, что и как, делал определенные
выводы и своим заключениям явно радовался.
ничуть не интересовали людское благородство и великодушие, она старательно
выискивала в жизни окружающих все скандальное, порочное, неприятное, это
было ее утешением и духовной пищей. Когда она говорила об "интрижках"
жильцов, в ней с новой силой разгоралось желание жить. Миссис Скрабс,
вероятно, зачахла и умерла бы в атмосфере благопристойности.
трудом спускался, неся щетку и банки "Изиуорк" - коричневой мастики для
пола, которой я обычно натирал деревянные ступеньки лестницы по обе стороны
ковровой дорожки.
времена мастикой "Изиуорк". После многолетнего наслоения мастика лежала
пластами; случалось, я ножом отковыривал кусочек такого пласта - он был
похож на плитку шоколада.
язва желудка.
Надеюсь, вы скоро поправитесь.
себе миссис Скрабс ночью, когда жильцы безгрешно спят, и тишину не нарушают
крадущиеся шаги, которые могли бы питать лихорадочное воображение этой дамы
и не дать ей впасть в отчаяние и зачахнуть.
похожая на насторожившуюся птицу. Одевалась она во все черное и выглядела
старше своих лет, - как мне кажется, ей было лет сорок.
ему доверительно про кого-нибудь разные гадости, в надежде встретить
понимание и сочувствие. Она пригревала единомышленников, - возмущалась
вместе с ними вероломством других и возбуждала в них подозрительность по
отношению к окружающим.
взгляд ее неизменно обращался на тех, кто только что поддерживал ее и
разделял ее возмущение, и тогда они, в свою очередь, переходили на положение
обвиняемых.
это знают все. Я всегда держусь в стороне. Перси, мой муж, постоянно
повторяет: "Не сиди ты все время дома, гуляй, побольше встречайся с людьми".
Ему легко говорить, мистер Маршалл, у него нет язвы желудка. А у меня есть,
и мне приходится быть осторожной. Да, я держусь в стороне от всех и не
вмешиваюсь в чужие дела, но чего только я не насмотрелась в этом доме,
мистер Маршалл. Уму непостижимо! Я видела замужних женщин, подумайте только
- замужних! Правда, мужья их... не буду договаривать, сами понимаете! Но я
сама видела, как эти женщины по ночам приводили мужчин в свои спальни. И,
боже мой! - что они только не выделывали! - пьянствовали, хохотали,
развратничали - отвратительно, позор, вот что это такое! Да, да, да,
отвратительно!
вам обо всем, что делается тут, это слишком неприлично. Но предупредить вас
я считаю себя обязанной: вам следует быть очень осторожным в выборе жильцов.
Ведь люди просто приходят, спрашивают - не сдается ли комната, а вы даже не
знаете, что они собой представляют.
когда я утром спросила у нее, кто они такие, она сказала, что это ее дяди.
Дяди! Слышали вы что-нибудь подобное? И один из них выскочил без штанов! Я
это собственными глазами видела, и мой муж - тоже. Выскочил на площадку
второго этажа. Перси втащил меня в кухню. Мне стало плохо от этого зрелища,
а ведь мне никак, никак нельзя волноваться. Доктор не раз предупреждал: ни в
коем случае не волнуйтесь, с такой язвой желудка надо всегда сохранять
полное спокойствие.
волновалась, просто мне было противно. Этот человек был ужасен. Он все
горланил:
Шотландии, ну а я тут же заявила, что раз там живут такие люди, то я ни за
что, никогда в жизни туда не поеду.
рассказывать вам про ужасы, которые творились в этом доме. Вы молоды и не
знаете людей - приходите ко мне всякий раз, когда захотите что-нибудь узнать
про жильцов, не обращайтесь ни к кому другому, от меня ничего не укроется.
работе. Висевшее на крыльце объявление "Сдаются комнаты" привлекало внимание
людей, ищущих жилье; кто-то должен был показывать им комнаты и убеждать, что
за такую цену лучшего не найти.
не мог заставить себя сообщить им что-нибудь помимо основных сведений о
квартирах, которые хотел сдать. Меня не покидала мысль о единственной
уборной в доме, о скверной ванной комнате, где к газовой горелке было
прикреплено объявление: "Каждая ванна стоит три пенса".
не делал никаких попыток уговорить их, что эти безличные комнаты лучше, чем
сотни других, сдававшихся в районе Альберт-парк.
решению снять у меня квартиру, брал с них плату за неделю вперед и уходил к
себе.
было отвечать на звонки приходящих, и мне поневоле пришлось просить миссис
Скрабс принимать посетителей в мое отсутствие.
если она согласится заменять меня. Миссис Скрабс такая перспектива
улыбалась: отныне она сама могла выбирать угодных ей жильцов, и это давало
ей ощущение собственной важности и власти.
сданы. Я почувствовал почву под ногами и, чистя по утрам ванну и уборную,
уже не думал о бессмысленности этого занятия.
покрывать стоимость газа, который расходовался для согревания воды. Но ни
один из моих жильцов не обращал на объявление ни малейшего внимания.