Устало в синий устремлен простор.
Лишь муха то и дело выдает
Жизнь впалых век, свершая к ним полет 39.
дружба могла бы породить великие свершения, если бы в течение последующей
недели ей не был грубо положен конец.
любой солидной географической карте) устраивали танцы, и я договорился
как-то сводить туда мою подружку. Внезапная летняя гроза, разразившаяся в
пятницу вечером, как раз накануне танцев, не огорчила меня; я продолжал
возлежать в постели, погруженный в мечты. Однако эта гроза сыграла в моей
жизни роковую роль.
старую сосну, простоявшую две сотни лет недалеко от нашего дома. Своим
падением старый исполин лишил крова семейку скунсов, которые выкопали нору в
корнях дерева. Скунсы бросились искать другое убежище и нашли его под полом
хижины, там, где для вентиляции была прорыта щель. К несчастью, Матт,
который все еще панически боялся грозы, уже давно занял этот укромный
уголок, и для всех новоприбывших там едва ли оставалось достаточно места.
камина. Бабушка, всегда воспринимавшая акты "божественного промысла" как
личное оскорбление, вышла из себя. Она шагала из угла в угол; проходя мимо
окна, бросала взгляд на поверженного великана, и из ее уст вылетали гневные
слова.
другое дерево! Какой смысл стараться, когда их снова повалит ветер?
родители, как всегда, пытались осознать услышанное и поспорить; но тут все
четверо услышали новые звуки, которые должны были стать поводом для нового
разногласия. Из-под пола донесся очень странный, приглушенный шум: топанье,
пофыркивание, глухое рычание и какое-то таинственное бормотание. Бабушка,
которая редко, как она утверждала, чего-нибудь не понимала, на этот раз была
озадачена. Она топнула ногой и крикнула:
обоняние помогло ей найти ответ. С черствым безразличием, которое я до сих
пор считаю непростительным, мои дорогие четверо взрослых быстро освободили
дом, чтобы обрести укрытие в хижине-спальне у озера. Меня они предоставили
своей собственной судьбе.
становилась все интенсивнее, и от вони перехватывало дыхание. Схватив
стеганое пуховое одеяло и уткнувшись в него носом, я мотнулся вон из дома и
заскользил по крутой тропинке к берегу озера. Над головой рокотал гром,
дождь лил как из ведра. Вспышка молнии осветила мой путь, и в двух-трех
шагах перед собой я увидел испуганную мордочку скунса, очевидно
улепетывавшего от шума сражения, из-под дома.
тропинку, пытаясь зацепиться, но все было напрасно. И я и скунс катились по
хорошо смазанной катальной горке и остановились только внизу -- почти
неразъединимый клубок из двух тел, закрученных в одеяло.
тоне старухи прозвучала непривычная язвительность.
куском карболового мыла. В тот ужасный день я перепробовал все возможные
очистительные средства: томатный сок, керосин, скипидар и пемзу, и, хотя ни
одно из этих средств не привело к желательному эффекту, к вечеру мне
показалось, что я избавился от запаха скунса. По крайней мере, я сам его
больше не улавливал. С этой необоснованной уверенностью в отсутствии запаха
я отправился сопровождать свою даму на танцы.
вечерний бриз, так что с помощью ветра, который дул с ее стороны, я избежал
немедленного разоблачения. Но что-то ее, видимо, тревожило.
поблизости скунс.
всегда казалась такой бесстрашной.
только освещали помещение, но и повышали температуру воздуха, которая и без
того была невыносимой, как па пышущем вулкане. Еце до окончания первого
танца я мог надеяться, что мне удастся остаться необнаруженным. Я избрал
тактику не пропускать ни одного танца и двигаться очень быстро в самой
толкучке танцующих -- не рисковать, чтобы подозрение пало именно на меня. Я
почувствовал огромное облегчение, когда после получаса непрерывного танца
моя девушка взяла меня за руку и сдавленным шепотом стала умолять немедленно
отвести ее домой. Она продолжала вглядываться в других танцующих, и лицо ее
выражало панический ужас.
всегда обладала чувством юмора, и я был уверен, что это происшествие ее
только позабавит. Мы остановились на тропинке у ее коттеджа, и я рассказал
ей все.
от меня так, как если бы за ней гнались все черти ада. И с того часа я
больше никогда ее не видел.
сказать мне, почему его сестра больше не хочет меня видеть.
откуда же мне было знать? -- О, это поразительно! Все из-за запаха скунса,
-- заговорил он, когда наконец смог подавить приступ своей неуместной
веселости. -- У Джейн на него аллергия... ее начинает сильно тошнить и рвать
от него... где угодно... и эти приступы, как правило, длятся целый месяц.
На плаву и на берегу
Онтарио, это осуществил свою десятилетнюю мечту: он купил судно, и не каноэ,
а настоящее судно -- судно, которым мог гордиться любой моряк.
носа и кормы, принадлежащее к типу, впервые спроектированному в Норвегии для
плавания в Северной Атлантике и зарегистрированному как "спасательное
судно". Оно было черного цвета, крупное и такое прочное, с такими красивыми
формами, как "ширококостные, с крупным бюстом, пышущие здоровьем женщины
Запада", о которых папа любил помечтать вслух.
паруса ярко-красного цвета изготовили в Люненберге. Все было надежным и
мореходным.
лакированных, из красного дерева, на которых вместо вымпела иногда
развевался кусок тиккерной ленты 41, судно
выделялось, словно корова породы Абердин-Ангус 42 в стаде ланей. Пижоны в шерстяных
фланелевых костюмах кремового цвета и яхтсменских фуражках были склонны
позубоскалить насчет папиного судна, а когда они прочитали его название,
раздался громкий смех.
-- Что за название для судна? Почему вы не назвали его "Рей-Мар", или
"Билл-Джин", или "Соуси-Сью VIII", как это делаем мы?
импортированные прямо из Кейтнесс, -- то поняли, что мы люди совершенно не
их круга, и с тех пор игнорировали нас полностью.
имя, и гордилось им. Черная гранитная скала, которая выступает из вод озера
Онтарио южнее графства Принс-Эдвард, называется Скотч-Боннет-Рок; она в свое
время тревожила умы настоящих мореходов, служивших на шхунах, перевозивших
зерно; им принадлежали Великие озера еще задолго до того, как пар обрек эти
суда на забвение.
у своего экипажа, и даже Матт не остался слеп к его привлекательности. Он
пришел на парусник не новичком в морском деле, так как уже ходил под
парусом, на "Концепции". Однако его первое плавание на борту "Скотч-Боннет"
могло бы у собаки, менее мужественной, чем Матт, навсегда отбить охоту
выходить в море.
пройдет по озеру до залива Куинт. Мы подъехали на автомобиле к якорной
стоянке под защитой волнореза гавани Торонто, и, когда прибыли, нас
приветствовал штормовой ветер.
сорока милях открытой воды, громыхали о бетонные ограждения берега.
выгребали к месту стоянки нашего судна, но Матту, по-видимому, все это
доставляло удовольствие, и он был полон энтузиазма, когда наконец прыгнул на
прочную палубу "Скотч-Боннет".
направился полицейский катер. Это было крупное судно с мощным двигателем,
но, как все ему подобные, рассчитанное на стоячие мельничные пруды. Я с
благоговейным страхом наблюдал, как его швыряло и кренило на волнах все-таки
защищенной от ветра гавани, и был почти готов учесть предостережения,