двойственность моего положения? Нет, нет, вы, конечно же, все
понимаете...>
вы работаете в такой обстановке?
озабоченно помрачнел.
с ним заботами лаборатории, не считая для себя возможным что-либо
скрывать. Даже самое неприятное.
таких отдельных частностей, как какой-то там монокристалл. Как будто не
было у него других, куда более важных забот. Мало ли этих кристаллов
выращивают у него в институте! Но непорядок есть непорядок. За него надо
строго взыскивать. - Час от часу не легче!
деловое сообщение его принял как ответ на вопрос об условиях работы в
лаборатории. Никто не может требовать от него, Сударевского, большего. Он
и так выгораживал шефа как мог. Упомянув о цирконе, он подставлял под удар
прежде всего самого себя, поскольку являлся ответственным исполнителем
темы. Фоме Андреевичу это, вероятно, известно. А если нет, то тут он,
Сударевский, тоже не виноват. Не стучать же себя кулаком в грудь: не вели,
мол, казнить, а вели миловать.
бы между прочим, пояснил Сударевский. - В среду я был в Панках, в четверг
и пятницу провел в патентной библиотеке. Дело в том, что Комитет по делам
открытий и изобретений...
- И вообще, почему я должен разговаривать о сложившейся в лаборатории
нездоровой обстановке с вами, а не с заведующим?
- Простите! - Кого и за что надобно было простить, он не уточнял.
раздражением, но вдруг прояснел взором, как будто набрел на интересную
идею.
улыбнулся. - Где Аркадий Викторович, вы, значит, не знаете?.. Так! - Он
отшвырнул призму и поманил Сударевского придвинуться поближе. - Тут вот
какое дело... - понизил голос Фома Андреевич.
неожиданности. - Не может быть!
И, чеканя слова, холодно и сухо пояснил: - Гражданин Ковский исчез при
загадочных обстоятельствах и разыскивается в настоящее время компетентными
органами.
<компетентные органы>, что Сударевский только ахнул. Будь на его месте
какая-нибудь верующая старушка, она бы перекрестилась, но Марк Модестович
смог выразить всю гамму охвативших его чувств лишь болезненным стоном.
Как понимать?
понимаете?.. Одним словом, я отдал распоряжение провести тщательное
расследование. Видимо, уже сегодня к нам приедут наделенные специальными
полномочиями люди... Имейте в виду, Марк Модестович, что я сообщаю вам
информацию совершенно конфиденциального характера, только для личного
сведения.
какие тут могут быть разговоры. Я все понимаю.
другое... В создавшихся условиях, для вас это должно быть очевидным,
лаборатория не может оставаться без руководителя... даже по чисто
формальным соображениям... Мне кажется, что в качестве врио заведующего
лучше всех подходит именно ваша кандидатура.
сердца. Предчувствие явно не обмануло. Но он никак не ожидал, что все
случится так скоро. Не знал, плохо это или хорошо. Шевельнулась
соблазнительная мысль, что чем скорее, тем лучше. Он уже готов был
пробормотать какую-нибудь приличествующую случаю нелепицу.
Смогу ли?.. Спасибо вам за доверие... Постараюсь оправдать... Не знаю
лишь, насколько этично...>
полных ложной скромности слов, не дала ему пробиться наружу.
но пока о судьбе Аркадия Викторовича не станет известно более определенно,
я не смогу, пусть даже временно, занять его место.
прямотой спросил Фома Андреевич.
все прояснится, а я уверен, что так оно и произойдет, мне будет трудно
взглянуть Аркадию Викторовичу в глаза.
недоверчиво.
тяжелым молчанием.
отказом пути назад.
Андреевича сложились в ироническую улыбку, напрочь опровергавшую смысл
произнесенных слов, - но дело есть дело. Оно не располагает к сантиментам.
хватался за ускользающую возможность, но не находил нужных слов. - Вы же
знаете, Фома Андреевич, что значит для меня работа, институт... Вот если
бы неофициально...
народились? Назначение врио заведующим лабораторией проводится приказом,
как положено, с выплатой разницы в зарплате... Думаю, что здесь, как и в
печальной истории с вашим, точнее, Аркадия Викторовича, открытием вы
проявляете ложную принципиальность и, скажу вам прямо, недальновидность...
Но вам виднее, вам виднее. Как говорится, вольному воля.
кинулся, Сударевский.
исподлобья глянул на Сударевского.
директора промелькнуло недоумение. Шевельнулось желание все немедленно
объяснить, откровенно обо всем договориться. Только как? Полностью
открыться Фоме Андреевичу было бы, мягко говоря, опрометчиво, а
половинчатость могла лишь усилить его недоверие.
был настолько силен, что Фома Андреевич решил хотя бы лишь для начала
столковаться там, где это окажется возможным.
и выжидательно замолк.
словно соединил свое и директорское сердца невидимым проводом, - могу
признаться, что всегда недоброжелательно относился к этой затее. Я имею
право так говорить, потому что шел с Аркадием Викторовичем до конца. Это
во-первых... А во-вторых, директору подобных слов обычно не говорят, я в
вас, Фома Андреевич, всегда видел мудрого и снисходительного наставника.
Я, вы же знаете, не карьерист, и мне незачем прибегать к недостойной нас
обоих лести, но против очевидности не попрешь. Я вырос в вашем институте
и, развивая ваши, в конечном счете, идеи, добился кое-каких, пусть
скромных, успехов... Аркадий Викторович человек очень увлекающийся,
безусловно талантливый, но, опять-таки только для вас, абсолютно лишенный
критического начала. Мне, конечно же, следовало уговорить его не
торопиться с оформлением открытия, подождать, лишний раз все
перепроверить, а я вместо этого покорно пошел у него на поводу.
посыпались все шишки, потому что... как бы это поточнее сказать... Аркадий
Викторович несколько оторван... от жизни. Но я не жалуюсь. Кроме себя,
винить мне некого.
нужно вашего шефа. Он достаточно опытный человек, чтобы не понимать, в
какую немыслимую авантюру вас втравил. А ведь пред вами открывались
прекрасные перспективы! Докторская диссертация, самостоятельная работа
большого народнохозяйственного значения. - Директор сделал
многозначительную паузу, давая собеседнику осознать всю глубину
совершенной ошибки, и, как бы невзначай, спросил: - Не пора ли исправить
положение?
нужно открыто и честно сказать Аркадию Викторовичу все, что я думаю по
поводу этого злополучного открытия.
подумайте, чего вы достигли? Поставили под угрозу защиту диссертации,
восстановили против себя отделение, да и в самом институте ваши позиции
оказались заметно подорванными... Разве мало?