дать отпор. Но Герострат проводит ладонью над доской, а когда
я поднимаю глаза, чтобы посмотреть на него, подносит указательный
палец к губам, приказывая молчать.
подобно доске, разделено на две половины. При виде этого я
начинаю понимать, почему глаза Герострата так часто смотрят
в разные стороны. Потому что они - глаза двух разных существ.
Здесь не один человек (враг!) Сидит за столом - их двое, и в
одном из этих двоих я с ужасом узнаю самого себя.
руку, показывая пальцем куда-то в сторону. Я перевожу взгляд
и вижу тот самый угол, в котором живет паук, только под колыхающейся
от неощутимого сквозняка паутиной разбросаны не белые
и черные фигурки, а люди - снова люди - и уже не живые,
недоумевающие, как нас сюда занесло, а мертвые, для которых
вопросов больше не осталось.
пропахшей медикаментами палате; там на грязном асфальте
распластался Венька Скоблин с разнесенной в кровавые брызги
головой, там лежит Андрей Кириченко, у него просто остановилось
сердцеи, там же рядом - Эдик Смирнов. Под ними растекается
кровь, и пыль, смачиваемая ее медленным, но непрерывным
потоком, собирается в темные мокрые комки.
"конем - интересной фигурой", но не успеваю, не успеваю,
потому что двуликий хозяин комнаты тихо, но отчетливо
произносит:
Е-мое, подумал я. Проспал!
армии, чтобы я проспал почти до одиннадцати. С ума сойдешь
с вами.
блекли.
Как? Что ты говоришь?.. ДА КАК ЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКОЕ?!
на своем месте, вскочил и устремился в прихожую.
начинает трясти от готовности услышать самое плохое.
трудом шевеля побелевшими губами, - полчаса назад... убили.
Прямо на лекции... Там еще кто-то из студентов пострадал.
Что такое делается, Боря?!
корточки прямо здесь, в прихожей. Я не знал, то ли истерично
расхохочусь сейчас, то ли истерично же разрыдаюсь. В
один момент я оказался на грани срыва, и куда бы меня повело,
в какую форму истерии, не мог анализировать ни тогда, ни
теперь. Помню только, как пульсировала перед глазами багровой
надписью поперек всего мира нелепая неправильная фраза из сна:
"НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ!", и еще скороговоркой по периферии сознания
проскальзывало: "Конь - интересная фигура. Фигура интересная - конь."
и как он мог там быть?! Я же зациклился на том, что Герострат
угрожает моим БЛИЖАЙШИМ друзьям, моим ровесникам. И если теперь
составлять новый список, то можно будет включить туда
полгорода, и все равно нельзя будет сказать, кого Герострат
выберет новой жертвой. Дьявол, дьявол, а не человек!
прозвучал, как из другой вселенной.
да и истерика тебе ничего не даст...
чужими губами.
о происходившем в "горячих точках", старался свести
все к фразам типа: "Да ничего особенного", "Постреляли - разбежались",
"Пугали больше", "Нет, для нас никакой опасности
не было" - она все-таки сознавала, что это даже не полправды,
и то, что происходило ТАМ на самом деле, отпечаталось где-то
во мне и не оставит уж до гробовой доски, но лучше не бередить,
не тревожить старые раны. И конечно, мое состояние в
тот момент прекрасно укладывалось в схему простейшего психологического
этюда: убийство Гуздева - стрельба в "горячих точках" - жестокий
приступ воспоминаний.
меня до кресла в гостиной, усадила, побежала к аптечке за валерьянкой.
Но когда вернулась, я уже прочухался, встал, отрицательно
покачал головой при виде пахучего лекарства и начал
собираться.
теперь имеет цену крови. Равновесие на доске шаткое; если
Герострат разглядит замысел моей комбинации, пойдут косяком
обмены, и чтобы не допустить еще одного жертвоприношения,
моя задача - отыскать этого маньяка за сегодняшний день.
До полуночи. И ты его найдешь и уничтожишь! И пусть попробует
кто-нибудь меня остановить...
телефонный звонок.
конце хорошо знакомый ему голос произнес длинную очень странно
прозвучавшую фразу на очень странном языке. Взгляд Арутюнова
остекленел. Разгладились морщинки на коже лица; оно приняло
отчужденное выражение.
звук коротких гудков, Юра пересек комнату. Свою трубку он
оставил на столике, аккуратно положив ее рядом с аппаратом.
и несколько минут с тупым недоумением изучал его содержимое.
Там было два десятка прекрасно заточенных столовых ножей. Ими
удобно резать, но не колоть: концы их были затуплены. А это
не устраивало Юру.
там - все с тем же тупым недоумением - долго разглядывал безопасную
бритву. Потом выронил ее - бритва громко цокнула о
кафель.
стола. Рассматривая его в лучах майского солнца, проникавших
в гостиную комнату через широкое окно, удовлетворенно
кивал, что-то бормоча себе под нос. Окажись в комнате посторонний,
он вряд ли понял бы хоть слово из этого бормотания:
бессвязный набор звуков, странно искаженных слов, подобно
тому, что бессвязно бормочет во сне легко возбудимый
человек.
ждать.
задания по английскому. Фраза, произнесенная на том конце
провода, несколько отличалась от той, которую услышал Юра
десять минут тому назад. И последующие действия ее поэтому
тоже отличались.
задвижке шифоньерки у нее была спрятана коробка с гигиеническими