портфелем, и некоторые, завидев его, зааплодировали. Он направился к
трибуне. Как и полагалось, он уже имел кличку: звали его за глаза
"портфельчик". Колонисты говорили: "Портфельчик шмон в спальне устроил!"
Теперь кто-то из них вслух прокомментировал:
известны.
Говорил он без бумажки. Он поздравил новоселов-колхозников с первым нелегким
годом пребывания на освобожденной от врага земле. И пожелал успехов в уборке
урожая и начале новой жизни. Тем более что немецко-фашистские захватчики
разбиты, бегут и скоро, очень скоро, должен наступить час окончательной
расплаты. Как и предсказывал вождь мирового пролетариата, "наше дело правое,
враг будет разбит, победа будет за нами".
осваивать эти плодородные земли и после голодной бесприютной жизни начать
новую трудовую созидательную жизнь, как и живут все советские трудящиеся
люди... Ребята скоро начнут учиться, но они же будут помогать сельским
труженикам убирать урожай...
в колхоз или на консервный завод, - продолжал директор, постаравшись не
услышать реплику. - Так что жить нам с вами по соседству придется долго. Я
так думаю: сегодняшняя встреча поможет нам лучше понять друг друга и
подружиться... Вот для начала колхоз выделил нам подсобное хозяйство,
правда, далековато... Но ничего. У наших братцев ноги молодые, добегут...
Так вот... Есть теперь база для пропитания, там посевы, телята и козы... И
прочее... Спасибо!
колонистами энтузиазма не вызвали. Тем более, и кусок поля со скотиной
пришлось отрезать! Но все оживились, когда директор, уже сойдя с трибуны,
добавил, что колонисты народ, безусловно, способный, артистический, и они
приготовили для колхозников свой первый самодеятельный концерт.
Васильевна объявила песню о Сталине. Директор одобрительно кивнул. Хор
грянул:
изображая колхозников, кружиться, и всем стало весело. Зал великодушно
зааплодировал, а хор стал неловко кланяться. Но так как аплодисменты не
кончались, а петь по списку было нечего, мытищинские стояли и ждали. Потом
они, как по команде, выкинули правую ногу вперед и запели: "Тум-та, тум-та,
тум-та, тум-та..."
одобренную им песню. Но причина была не в этом. Или - не только в этом.
колонии и принять участие в обыске, по некоторым предположениям именно на
территории колонии были запрятаны банки с джемом, уворованные с завода.
техникума, чтобы провести такой обыск. Провести и успеть вернуться. По
завершении концерта предполагалось, что колхозники в знак той же дружбы
пригласят колонистов к себе на ужин.
Даже прозорливый Сашка был беспечен, его волновало лишь, когда им дадут
выйти на сцену.
воспитательница Евгения Васильевна со списком выкликала очередных
выступающих.
семейный дуэт? Ждите.
ни за что ни про что обозвали! А вообще с Евгенией Васильевной - Евгешей -
они встречались, да, видать, та забыла. Случилось как-то, к Регине Петровне
пришли, а там чай пьют втроем, Евгеша эта и еще директор. Повернулись,
смотрят, а Кузьменыши, как напоказ выставленные, торчат посреди комнаты, а
сразу уйти неудобно.
мои дружки, отличить, кто есть кто, нельзя; и зовут их Кузьменыши. А по
отдельности запоминать не надо, все равно заморочат. - Ведь заморочите? -
спросила она братьев. Те кивнули. Все охотно засмеялись, а Регина Петровна
тоже засмеялась, но не как остальные, которые развлекались, а
по-родственному, как своя.
и солдат с миноискателем, обшаривали техникумовский двор. Попадались
железки, детали от каких-то старых машин, но того, что искали, не было.
все было перевернуто вверх дном.
уходить, но тут в наушниках у солдата запищало, указывая на малое
присутствие металла.
наушники и показал на дальний угол.
часы. Спросил солдата:
происходит! Ну как они, скажите, могли что-то сюда спрятать! У них ни
инструмента... Ничего...
последнее. Не найдем, закончим. Значит, твои молодцы ловчей нас!
великий, значит, на горе и один... И орел, видишь, не выше его, боится
выше-то, а наравне! А он, значит, стоит, и на Советский Союз смотрит, чтобы
всех-всех видно было! Понял?
Впрочем, увлеченный чтец этого не замечал, он выкрикивал бойко знакомые
стихи:
передаваться слова, но смысл их трудно было уловить. Понятно было одно:
"Стихи-то про чеч-ню! Про них! Про гадов!"Так возбудились, что забыли и
поаплодировать. Колонисты аплодировали сами себе.