Чтение 29–й страницы книги ~Возлюби ближнего своего~

- Как я устала... Я счастлива, немножко боюсь, но больше всего я устала. Помоги мне раздеться и уложи меня в кровать.

- Хорошо.

Через какое-то время они уже лежали рядом в темноте. Рут положила свою голову на плечо Керна, тяжело вздохнула и почти сразу же уснула. Как ребенок. Некоторое время Керн еще лежал, прислушиваясь к ее дыханию, а потом заснул и он.

Что-то заставило его проснуться. Он быстро приподнялся на кровати и прислушался. Откуда-то доносился шум. Сердце Керна учащенно забилось. Он подумал, что в отель нагрянула полиция. Быстро спрыгнув с кровати, он подбежал к двери, приоткрыл ее и осторожно выглянул. Внизу, в отеле, кто-то громко кричал, ему отвечал озлобленный женский голос. Через некоторое время наверх поднялся портье.

- Что случилось? - спросил Керн в дверную щель.

Тот посмотрел на него с вялым удивлением.

- Ничего. Просто какой-то пьяный не хотел рассчитываться.

- И больше ничего?

- А что еще может быть? Но такое бывает... Вам что, больше нечем заняться?

Он открыл дверь в соседнюю комнату и впустил туда мужчину и женщину, шедших вслед за ним. У мужчины были черные как смоль усы, женщина была блондинкой и довольно полной. Керн прикрыл дверь и ощупью стал осторожно пробираться обратно к кровати. Он натолкнулся на нее неожиданно и, ища опоры, ощутил под своей рукой грудь Рут. "Так же, как в Праге", - подумал он и почувствовал жар в своей груди. В тот же момент Рут вздрогнула, приподнялась на локтях и спросила испуганным шепотом:

- Что... Что случилось? О, боже ты мой!

Потом она замолчала, и в темноте снова послышалось ее ровное дыхание.

- Это только я, Рут, - ответил Керн, укладываясь в кровать. - Я тебя напугал?

- Ах, это ты! - сказала она и снова опустилась на подушку.

Она опять быстро заснула, положив разгоряченное лицо на плечо Керна. "Они и тебя превратили в нервную развалину, - подумал тот с горечью. - Тогда, в Праге, ты только спросила: "Кто здесь?", а теперь ты уже дрожишь и боишься..."

- Раздевайся донага! - раздался внезапно из соседней комнаты сочный мужской голос. - Мне страшно нравится твой толстый зад.

Женщина засмеялась.

- В таком случае у меня есть что предложить тебе...

Керн прислушался. Теперь он понял, куда они попали. Это был отель, в который забегали на часок. Он осторожно посмотрел на Рут. Судя по всему, она ничего не слышала.

- Рут, - сказал он почти беззвучно. - Рут, моя любимая, маленькая и усталая козочка. Спи спокойно, спи и не просыпайся. То, что происходит сейчас в соседней комнате, не имеет к нам никакого отношения. Я люблю тебя, ты любишь меня, и мы одни...

- Черт бы тебя побрал! - Сквозь тонкую перегородку раздался звук шлепка. - Вот это класс, черт возьми! Как камень!

- Какая же ты все-таки свинья! - взвыла женщина. - Настоящая свинья!

- Угу... Ты что, думаешь, я - из картона?

- Нас здесь нет, - прошептал Керн. - Нас здесь с тобой нет, Рут. Сейчас мы находимся на лужайке, под солнцем, а вокруг нас цветут ромашки и полевой мак. Мы слышим крики кукушки, а над твоим лицом порхают пестрые бабочки...

- Повернись! И не выключай света... - раздался сдавленный мужской голос из соседней комнаты.

- А что ты собираешься делать?.. Ах, вот что?! - Женщина чуть не задохнулась от смеха.

- Мы живем в маленьком домике в деревне, - продолжал Керн. - Сейчас вечер, мы только что поели простокваши со свежим хлебом. Сумерки ласкают наши лица, вокруг тишина и покой, мы спокойны и знаем, что любим друг друга...

Из соседней комнаты послышались шум, треск и вскрики.

- Я уткнулся головой в твои колени, а руки твои перебирают мои волосы. Ты никого не боишься, у тебя есть паспорт, и все полицейские здороваются с нами. Вокруг - тишина, мы ждем ночи, мы спокойны и знаем, что любим друг друга...

В коридоре послышались шаги. В двери комнаты с противоположной стороны, где до сих пор было тихо, щелкнул ключ.

- Спасибо, - послышался голос портье. - Большое спасибо.

- А что ты мне подаришь, дорогой? - спросил через какое-то время женский скучающий голос.

- Много я тебе дать не смогу, - ответил мужчина. - Как ты смотришь на пятьдесят?

- Ты с ума сошел! Меньше чем за сто я не расстегну ни одной пуговицы!

- Но, крошка... - Голос перешел в гортанный шепот.

- У нас сейчас каникулы и мы отдыхаем на озере, - тихо и настойчиво продолжал Керн. - Ты только что выкупалась и заснула на горячем песке. Море отливает синевой, а на горизонте виднеется белый парус. Кричат чайки и слышится дыхание ветра...

В стену что-то стукнуло. Рут вздрогнула.

- Что это? - спросила она в полусне.

- Ничего, ничего, спи спокойно, Рут.

- Ты здесь, да?

- Я все время здесь... И я люблю тебя.

- Да, да, люби... - В следующее мгновение она снова уснула.

- Ты со мной, а я рядом с тобой, и вся эта грязь, вся эта грязь, по которой они гоняют нас, не сможет к нам прилипнуть, - прошептал Керн. - Мы - одни, мы молоды, и сон наш чист. Спи спокойно, Рут, моя любимая...

Керн вышел из комитета помощи беженцам. Другого ответа он и не ожидал там услышать. О том, чтобы получить вид на жительство, нечего было и думать. На материальную поддержку можно было надеяться только в крайнем случае. Работать вообще было запрещено, даже если у тебя и был вид на жительство. Тем не менее Керн не особенно огорчился. Такая картина - во всех странах, однако тысячи эмигрантов, которые по всем законам должны были умереть с голода, продолжали существовать.

Какое-то время Керн постоял в вестибюле. В помещении было очень много людей. Керн внимательно рассматривал их, всех по очереди. А потом подошел к мужчине, который сидел немного в сторонке и производил впечатление человека спокойного и рассудительного.

- Извините, - сказал Керн. - Но мне хотелось бы у вас спросить кое о чем. Вы не можете мне сказать, где я бы мог ночевать нелегальным путем? Я только вчера приехал в Париж.

- У вас есть деньги? - спросил человек, нисколько не удивившись вопросу Керна.

- Немного.

- Вы можете платить за комнату шесть франков в день?

- Сейчас - да.

- В таком случае отправляйтесь в отель "Верден", что на улице Тюренн. Хозяйке скажете, что вас прислал я. Моя фамилия Классман. Доктор Классман, - добавил мужчина с угрюмой усмешкой.

- А "Верден" надежен в отношении полиции?

- Надежного нет ничего. Там заполняют формуляр, не проставляя даты; эти формуляры должны сдаваться в полицию. Если нагрянет полиция, надо сказать, что вы прибыли только сегодня, поскольку хозяйка должна сдавать формуляры на следующий день, понимаете? Самое главное - не попасться им прямо в лапы. А для этого там имеется чудесный подземный ход. Вы его увидите. "Верден" - это не отель, а нечто, будто бы предназначенное для эмигрантов и созданное полвека назад по мудрому предвидению бога. Вы уже прочли газету?

- Да.

- Тогда отдайте ее мне, и мы будем квиты.

- Пожалуйста. И большое спасибо за совет.

Керн зашел за Рут, которая ждала его в кафе на ближайшем углу. Перед ней на столе лежали план города и грамматика французского языка.

- Вот, - сказала она. - Пока ты бегал, я купила это в книжном магазине. Дешево. У букиниста. Я думаю, что только эти две вещи нам и нужны для того, чтобы завоевать Париж.

- Согласен! Сейчас мы их и используем. Давай посмотрим по карте, где находится улица Тюренн.

Отель "Верден" оказался старым, полуразрушившимся домом с выщербленной штукатуркой. За маленькой входной дверью находилось бюро, в котором сидела хозяйка - худощавая женщина, одетая в черное. Керн, запинаясь, изложил ей по-французски свою просьбу. Хозяйка смерила обоих сверху донизу своими блестящими черными птичьими глазками.

- С питанием или без питания? - спросила она.

- А сколько будет стоить с питанием?

- Двадцать франков с человека. Питание трехразовое. Завтрак - у себя в комнате, остальное - в столовой.

- Я думаю, что на первый день мы возьмем с питанием, - сказал Керн по-немецки, обращаясь к Рут. - Потом мы всегда сможем переиграть. Сейчас самое важное для нас - найти где-нибудь прибежище.

Рут кивнула.

- Пока с питанием, - сказал Керн хозяйке. - А разница в оплате будет, если мы возьмем одну комнату?

Та покачала головой.

- Остались смежные комнаты. У вас будут номера 141 и 142. - Она бросила на стол два ключа. - Платить за день вперед.

- Хорошо. - Керн заполнил формуляр, не проставив в нем даты. Затем заплатил, взял ключи с привешенными к ним деревянными бирками, на которых были выжжены номера комнат.

Комнаты находились рядом - маленькие узкие клетушки с окнами, выходящими во двор. В каждой из них стояло только по одной кровати. Комнаты в отеле "Гавана" казались настоящими хоромами по сравнению с этими.

Керн огляделся.

- Настоящие клоповники для эмигрантов, - наконец сказал он. - Печальные, но уютные. Но они на большее и не претендуют, не так ли?

- А я нахожу их великолепными, - ответила Рут. - У каждого из нас будет комната и кровать. Вспомни, как было в Праге! Там в каждой комнате жили по три-четыре человека.

- Да, ты права. Я совсем забыл об этом. Зато я вспомнил квартиру семьи Нойман в Цюрихе.

Рут рассмеялась.

- А я - о сарае, где мы спали, промокшие до нитки.

- Твои мысли умнее моих. Но ты, наверное, понимал ешь, почему я об этом вспомнил?

- Да, - ответила Рут, - понимаю. Но это все не так, и ты оскорбляешь меня этим. Мы купим немного шелковистой бумаги и сделаем из нее прекрасные абажуры. Вот за этим столом мы будем заниматься французским языком и любоваться кусочком неба над крышами. Мы будем спать и встречать рассветы на этих кроватях, лучших в мире. Мы будем стоять у окна и любоваться этим грязным двором, полным романтики, так как двор этот - парижский двор!

- Хорошо, - согласился Керн. - Ну, а сейчас пойдем в столовую. Там нас накормят французским обедом. Он тоже наверняка лучший в мире.

Столовая отеля "Верден" размещалась в подвальном помещении, и постояльцы называли ее "катакомбой". Чтобы добраться до нее, нужно было пройти длинный и извилистый путь: по каким-то лестницам, переходам и странным, уже десятилетиями пустующим комнатам, в которых воздух был неподвижен, как вода в заросшем пруду.

Столовая оказалась довольно большой: она одновременно была и столовой отеля "Интернасьональ", который принадлежал сестре хозяйки отеля "Верден".

Эта общая столовая стала магнитом обоих полуразвалившихся отелей. Для эмигрантов она означала то же самое, что и катакомбы древнего Рима для христиан. Если полиция появлялась в отеле "Интернасьональ", все убегали через столовую в отель "Верден", и наоборот. Такая общая столовая была спасением для всех.

На мгновение Керн и Рут остановились перед дверью в нерешительности. Дело было днем, но столовая, не имеющая окон, была освещена. Электрический свет в этот час казался тусклым и каким-то неуместным - казалось, что здесь еще господствует вчерашний вечер.

- Да ведь это же Марилл! - внезапно воскликнул Керн.

- Где?

- Вон на той стороне, неподалеку от лампы! Чудесно! Теперь мы не будем чувствовать себя такими одинокими в Париже.

Марилл в свою очередь тоже их увидел. Минуту он недоверчиво поправлял свои очки, потом поднялся, подошел к ним и пожал им руки.

- Что я вижу! Ребятки - в Париже! Как же вы обнаружили этот старый "Верден"?

- Нам о нем рассказал доктор Классман.

- Ах, Классман! Ну, хорошо, что вы здесь. "Верден" отличный отель. Вы - с содержанием?

- Да. Но только на один день.

- Правильно. Завтра измените условия. Платите только за комнату, а остальное покупайте. Будет намного дешевле. Изредка питайтесь и здесь, чтобы не обижать хозяйку... И вы правильно сделали, что смылись из Вены. Там сейчас происходит что-то непонятное...

- Ну, а здесь?

- Здесь, мой мальчик?.. Австрия, Чехословакия, Швейцария были для эмигрантов полем для маневренной войны, а в Париже - война позиционная. Передний край. Каждая волна эмигрантов докатывается сюда. Видите на той стороне мужчину с густыми черными волосами? Это итальянец. А рядом с ним, с бородой? Это русский. Через два места от них - испанец. Еще через два - поляк и двое армян. Рядом с ними - четыре немца. Париж для всех - последняя надежда и спасение. - Он взглянул на часы. - Пойдемте, ребятки! Сейчас около двух. Если хотите пообедать, сейчас как раз время. Французы - пунктуальный народ в отношении еды. После двух вы ничего не получите.

Они сели за столик Марилла.

- Если вы будете столоваться здесь, то порекомендую вам вон ту полную официантку, - сказал он. - Ее зовут Ивонна, она родом из Эльзаса. Не знаю, как ей удается, но у нее порции всегда больше.

Ивонна поставила перед ними по тарелке супа и улыбнулась.

- У вас есть деньги, ребятки? - спросил Марилл.

- Недели на две хватит, - ответил Керн.

Марилл кивнул.

- Это хорошо. Вы уже обдумали, чем будете заниматься?

- Пока нет. Мы только вчера приехали. А на что вообще здесь люди живут?

- Дельный вопрос, Керн. Начнем с меня. Я живу на статьи, которые пишу для нескольких эмигрантских листков. Люди их покупают, поскольку я когда-то был депутатом рейхстага. У всех русских имеются нансеновские паспорта и разрешение на работу. Они были первым потоком эмигрантов. С тех пор прошло двадцать лет. Они работают официантами, поварами, массажистами, портье, сапожниками, шоферами и так далее. Итальянцы тоже большей частью устроились - они были вторым потоком. У нас, немцев, кое у кого есть паспорта, срок которых еще не истек, но разрешение на работу - только у очень немногих. Кое у кого еще есть деньги, которые расходуются с большой осторожностью. Но у большинства денег уже нет. Они нелегально работают за одно лишь питание и несколько франков и продают все, что еще могут продать. Вон тот адвокат делает переводы и печатает на машинке. Молодой человек, что рядом с ним, ловит немцев с деньгами и отводит их в ночной клуб. За это получает комиссионные от клуба. Актриса напротив него гадает и занимается астрологией. Некоторые преподают язык. Другие стали учителями физкультуры. Несколько человек ходят по утрам на рынок и перетаскивают там корзины. Часть людей живет только на помощь комитета. Одни торгуют, другие просят милостыню... А некоторые вообще уходят и не возвращаются. Вы уже были в комитете?

- Был, - ответил Керн. - Сегодня утром.

- Ничего не получили?

- Ничего.

- Не огорчайтесь. Вам нужно будет пойти еще раз. Рут должна сходить в еврейский отдел, вы - в смешанный. Я отношусь к арийскому. - Марилл рассмеялся. - Как видите, у нищеты тоже существует своя бюрократия. Вы встали на учет?

- Еще нет.

- Сделайте это завтра же. Классман вам поможет. Он специалист по этой части. Для Рут он даже может попытаться получить временное разрешение. У нее же есть паспорт.

- Паспорт-то у нее есть, - ответил Керн, - но срок его истек, и она вынуждена была границу перейти нелегально.

- Ничего не значит. Паспорт есть паспорт. Ценится на вес золота. Классман вам все объяснит.

Ивонна поставила на стол картофель и тарелку с тремя кусками телятины. Керн улыбнулся ей. Ее лицо расплылось в ответной улыбке.

- Большое спасибо, Ивонна, - поблагодарила ее Рут.

Улыбка Ивонны стала еще шире, и она ушла, покачивая бедрами.

- Как было бы хорошо, если бы Рут получила временное разрешение, - мечтательно сказал Керн. - В Швейцарии она уже получала разрешение на три дня.

- Вы забросили химию, Рут? - спросил Марилл.

- Да... То есть и да, и нет. В настоящее время - да.

Марилл кивнул.

- Правильно. - Он показал на молодого человека у окна, перед которым лежала книга. - Вон тот юноша уже два года работает посудомойкой в ночном клубе. Раньше был студентом. В Германии. Две недели назад он получил степень доктора по французской филологии, а недавно узнал, что его здесь не примут на работу. Теперь он изучает английский, чтобы стать специалистом по английскому языку и уехать в Южную Америку. Здесь такое бывает. Вас это утешает?

- Конечно.

- А вас, Керн?

- Меня все утешает. Какая здесь полиция?

- Довольно вялая. Но все равно нужно быть начеку. Правда, здесь не так строго, как в Швейцарии.

- Вот это меня действительно утешает! - ответил Керн.

На следующее утро Керн отправился с Классманом в комитет помощи беженцам, чтобы встать на учет. Оттуда они направились к префектуре.

- Нет никакого смысла заявлять о себе в полицию, - сказал Классман. - Вас просто вышлют. Но вам будет полезно взглянуть, что там творится. Это неопасно. Полиция, церкви и музеи - самые безопасные места для эмигрантов.

- Правильно, - согласился Керн. - Правда, до музеев я еще не додумался.

Префектура занимала целый комплекс зданий, внутри которых находился большой двор. Керн и Классман миновали несколько ворот и дверей и очутились наконец в большом зале, похожем на зал ожидания при вокзале. Вдоль стен тянулся ряд окошечек, за которыми сидели служащие. В центре зала стояли скамейки без спинок. К каждому окошечку тянулись длинные очереди.

- Это - зал для избранных. Почти рай, - пояснил Классман. - Вы видите здесь людей, у которых есть разрешение и которым должны его продлить.

Тем не менее в зале царила атмосфера озабоченности и беспокойства. Она действовала угнетающе.

- И это вы называете раем? - спросил Керн.

- Да, несомненно. Вот, взгляните!

Классман показал на женщину, которая только что отошла от окошечка. Она не могла оторвать взгляда от своего разрешения с печатью, которое только что возвратил ей чиновник. Глаза ее блестели от радости. Она подбежала к группе ожидающих.

- На четыре недели! - выкрикнула она каким-то сдавленным голосом. - Продлили на четыре недели!

Классман обменялся взглядом с Керном.

- Вот видите: четыре недели! На сегодняшний день четыре недели равнозначны целой жизни. Согласны?

Керн кивнул.

Теперь перед окошечком стоял старик.

- Что же мне делать? - растерянно спрашивал он.

Чиновник что-то быстро ответил ему по-французски. Керн не смог разобрать слов. Старик выслушал чиновника и повторил:

- Да, ну а что же мне делать?

Чиновник повторил ему свое объяснение.

- Следующий! - сказал он затем и взял бумаги, которые протянул ему следующий прямо через голову старика.

Тот повернул голову.

- Я же еще не умер, - произнес он. - Но что мне делать, я не знаю. Что делать? Куда идти? - спросил он чиновника.

Чиновник опять что-то быстро ответил ему и занялся бумагами другого. Старик продолжал стоять у окошечка, держась за деревянный выступ, словно утопающий за спасительное бревно.

- Что мне делать, если вы не продлите мне разрешение? - спросил он.