Чтение 29–й страницы книги ~Из Америки

- Кейт, - поинтересовался он вместо ответа, - почему вы не сказали, что сенатор - член Комитета?

- А кто сейчас не член? - отбрыкнулась американка. - Каждый третий - озабоченный. Аттенборо у них, кажется, штатный координатор.

Я сообразил, что она хотела сказать "в пределах штата".

- А как вы узнали, Андрей? - полюбопытствовал я.

- У него из-за фоток обоев не видно, вы не заметили? - отозвался Заброцкий. - А зрение у меня хорошее. На каждом втором снимке он с товарищами из Комитета. Я это к чему говорю - мне было не разглядеть, а подойти поближе неловко, но в одной грамоте под именем сенатора стояло еще одно. Какой-то Дональд Эберхарт.

Я покачал головой. Имя мне ничего не говорило.

Андрей вытащил свой затертый блокнотик.

- Это имя было на одной из визиток, которые я стащил у детектива Спарроу, - сообщил он. - Ну да вот оно. В голове у меня со щелчком сомкнулись контакты.

- Знаете что, коллеги, - проговорил я, - пойдемте обедать. А там и поговорим. Кажется, мы нашли недостающее звено.

Вашингтон, округ Колумбия,

28 сентября 1979 года, пятница.

Кейтлин Тернер

Настроение у меня было премерзопакостное. А как еще может себя чувствовать женщина, чья карьера погублена навеки, а доброе имя будет вываляно в грязи надежнее, чем если бы она переспала со всеми постояльцами Алькатраса? Еще попомнит мне сенатор Аттенборо эту беседу. До русских ему не дотянуться, ну так сорвет зло на том, кто поближе Чтоб неповадно. В том, что дело обстоит именно так, я не сомневалась, и намекни мне кто в тот момент, что я неадекватно оцениваю ситуацию, - обиделась бы страшно. Растерзала бы попросту.

Щербаков решительно отклонил все мои попытки двинуться в отель (там я планировала оставить своих русских на милость портье и отправиться сначала на исповедь, а потом, с чистой совестью, повторять алкогольные подвиги Заброцкого; ну и черт с ней, с печенью!). Мы поехали в тот самый "Мэйфлауэр", где обедали в понедельник. Как объяснил немногословный агент охранки, "там очень тихо".

Тихо - это правда. Просто могильная стояла тишина. Еще бы, середина дня перед уикендом. Правда, на сервисе это, слава богу, не отражалось - сколько в прошлый раз ждали, столько и в этот, не дольше.

- Так и ждешь, что сейчас выйдет из дальней двери толстый негр во фраке, сядет за рояль и изобразит что-нибудь тихое и джазовое, - пробормотал Анджей.

- Лучше, если это будет негр с саксофоном, - горько выдавила я. - Выйдет и сыграет блюз.

- А что такое "блюз"? - тут же поинтересовался Заброцкий.

- Блюз - это когда хорошему человеку плохо, - объяснила я. - Мне сейчас очень плохо.

- Почему? - не понял Анджей.

- Я предвкушаю завершение своей беспорочной службы, - ответила я. Передо мной стоял бокал вина - красного, такого темного, что цвет его просто не воспринимался, с непроизносимым французским названием, которое Щербаков выговорил, не споткнувшись. Но я бы с удовольствием обменяла этот напиток богов на нечто менее культурное, но быстрее вводящее в забытье.

- Почему? Я объяснила.

- Ой, - суммировал мой рассказ Заброцкий.

- Три раза "ой", - парировала я.

- Выходит, Кейт, мы вас сильно подставили, - проговорил Щербаков раздумчиво. - Прощения просить не стану. Но мы постараемся, чтобы все оказалось не так мрачно.

- И что вы намерены делать? - собрав остатки желчи, процедила я. - Пригрозите сенатору поставить его в угол?

- Кстати, Кейт, я не совсем понял, - Щербаков потер переносицу. - Мистер Аттенборо действительно обладает властью выслать нас из страны? Или это было...

- Сам сенатор, конечно, не обладает, - ответила я, машинально впадая в режим "учительницы". - Он вообще не обладает исполнительной властью. Но он - законодатель от своего штата. От его поддержки может зависеть, пройдет тот или иной федеральный закон. Голосуя, как ему выгодно, он может заручиться поддержкой очень влиятельных лиц, которые обладают реальной властью.

- Иными словами, он покупает власть за совесть? - уточнил Заброцкий.

- Почему? - удивилась я

- Ну, если я не путаю, парламентариям положено голосовать по своим убеждениям, - неуверенно проговорил Анджей.

- Есть и такие, но их очень мало, - ответила я устало. - Кроме того, страна у нас большая. Всегда можно найти кого-то, кто готов заплатить, чтобы ты голосовал так, как и без него собирался.

- Потрясающе, - усмехнулся Щербаков. - Но мы отвлеклись. Значит, мистер Аттенборо, - он упорно отказывался именовать сенатора по должности, как, впрочем, и меня, - может нас выслать. Так что действовать надо быстро.

- О нет! - простонала я. - Что вы еще задумали?! Имей те в виду - я против! Все, что бы вы ни делали, каким-то об разом кончается плохо!

- Не сказал бы, - ответил Щербаков. - Но речь даже не о том. Видите ли, всем уже понятно, кто убийца.

- Что?! - воскликнул Анджей в то асе время, как я фыркнула:

- Меня не прочитывайте!

Щербаков обвел нас изумленным взглядом.

- Неужели вы не догадались? "Стадлер", конечно. Все сходится. Убийца-одиночка, явно скорее преступник, чем тайный агент. Уже одно то, что мы так легко его вычислили. Это не стиль работы, который я бы приписал Комитету. Потом, этот набор химиков-исследователей - спасибо доктору Дженнингсу! На мой неискушенный взгляд, дело было так. Норман сделал какое-то открытие в области химических технологий. Судя по закупленным материалам, это метод связывания азота при низких давлениях. Договорился со "Стадлер кемиклз" - тайно, разумеется, чтобы не делиться ни славой, ни деньгами с жадным британским правительством. По его наводке одного потенциального конкурента устранили бескровно, а второго - попросту убрали. Теперь ученых, способных повторить его открытие в ближайшее время, не осталось. "Стадлер" выходит на рынок и снимает сливки на протяжении нескольких лет. "Дюпон" идет по миру, фонд Нобеля перестает раздавать премии. Очень простой сценарий.

- Очень! - не выдержала я. - А доказательства у вас есть?

- А зачем они нам? - непритворно удивился Щербаков. - Я же не собираюсь привлекать их к ответу. Время терпит, да и... бог им судья, в самом деле. Меня гораздо больше пугает Комитет.

Вашингтон, округ Колумбия,

28 сентября 1979 года, пятница.

Сергей Щербаков

На лицах моих товарищей отразилось почти комическое удивление.

- Ну думайте, думайте, - подбодрил я их. - Чем занимается "Стадлер", мы знаем. Хотя бы приблизительно. А Комитет в лице Арлингтонской лаборатории закупил добрых шестьдесят килограмм рутений-родиевого сплава плюс огромное количество той разной техники, не подходящей по профилю ни к одной из известных областей исследования. Неужели вы не задали себе вопроса - чем они там занимаются.

Над столом повисло молчание.

- Исследованиями... - пробормотала Кейт неубедительно.

- Сколько у Комитета таких лабораторий? - гнул я свою линию.

- Не знаю, - созналась Кейт. - Даже боюсь представить.

- Одна, - ответил я. - Я проверял. Основана пять лет назад, еще до Трехдневной войны. Очень нетипичное поведение для агрессивной организации вроде Комитета, не находите? Лаборатории, ученые... Кстати, мне так и не удалось выяснить, какого профиля эта лаборатория. Физическая, и все.

- Значит, Садовиц тут ни при чем, - пробормотал Андрей. - А что же они так всполошились?

- На воре, - я улыбнулся, - шапка горит. Их проект входит в завершающую фазу - об этом говорит и закупка рутения, раньше за ними такого не замечалось. А тут приезжаем мы, начинаем что-то совершенно нагло вынюхивать... Понятно, что господин Аттенборо всполошился. Сейчас его беспокоит гораздо больше вопросов, чем нас, потому что перед нами вопрос всего один - что делать?

- "Кто виноват?" отложим на потом, - хихикнул Андрей. - А что тут думать? Передать все наверх, побултыхаться еще недельку для виду, просто чтобы сенатора язва замучила, и отбыть домой.

- Мы не можем, Андрей, - проговорил я раздельно.

- Почему? - удивился мой товарищ.

- Мисс... офицер Тернер, вы не оскорбитесь, если мы с коллегой перейдем на французский? - обратился я к Кейт. - Нам надо кое-что обсудить в приватном порядке.

- Ради бога, - отмахнулась американка и отпила вина. Однако я заметил, как напряженно она вслушивается в наш разговор - очевидно, пытаясь уловить смысл по немногим знакомым ей словам.

- Андрей, вы помните нашу позавчерашнюю беседу? - произнес я.

- Помню, - ответил тот. - И все равно не понимаю.

- Девять шансов из десяти, что "Арлингтон лэб" - это оружейная мастерская, - объяснил я. - У американцев есть такая милая черта - они любят очень мощное оружие. Почти как немцы.

- Ага, - Андрей усмехнулся. - "Элефанты" на угле.

- Вот-вот, - кивнул я. - Но суть даже не в этом. - Я замялся, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль. - Помните - "praemonitus praemunitus"?

Соображал Андрей быстро.

- Хотите сказать, что когда наши разведчики доберутся наконец до этой лаборатории, то могут не найти концов?

- Или самой лаборатории, - кивнул я. - Нельзя упускать время. Мы спугнули зверя. Остается только идти по следу, иначе он ускользнет от нас.

- Как бы эта зверюга кусаться не начала, - мрачно предсказал Заброцкий. - И что вы предлагаете?

- Вначале - узнать все о лаборатории, - уверенно заявил я. - В том числе то, что мы уже знаем. Плохо, что наши проклятые бумаги не действуют на том берегу Потомака - придется действовать в обход, может, через мадемуазель Кейт.

- Кстати, а как быть с ней? - забеспокоился Андрей. - Вы не думаете, что она станет возражать? Об этом я как-то не подумал.

- Есть только два варианта, - ответил я. - Обмануть или убедить. Не знаю, что лучше. Только, чур, убеждать ее будете вы - у вас, кажется, сложились более дружеские отношения. На меня она до сих пор смотрит, как на какое-то беспозвоночное.

- Ну хорошо, - неохотно согласился Андрей.

- Так о чем вы болтаете? - вмешалась в нашу беседу Кейт, естественно, по-русски.

- О наших дальнейших планах, - отозвался я, а для Андрея добавил по-французски: - Только давайте отложим объяснения на потом. По-моему, мадемуазель Кейт сейчас сильно расстроена, и если мы огорошим ее в такой момент, нам придется платить за битую посуду.

- Уи, монсеньор! - Андрей потешно откозырял.

- И что вы решили? - не отставала Кейт.

- Посвятить ближайшие два дня вдумчивому и деятельному отдыху, - не моргнув глазом соврал я. - Полагаю, никакие учреждения все равно работать не будут - выходные все же. А в понедельник можно будет и решить, чем заняться дальше. Кстати, нам будет до зарезу нужна ваша помощь. Как у вас тут принято развлекаться, мы не имеем понятия, так что вам придется нас учить.

- Боюсь, из меня спутник паршивый, - грустно предупредила Кейт.

- Мы постараемся развеять ваш Weltschmertz, - заверил ее Заброцкий.

Я мысленно ему поаплодировал - пока Кейт выясняла, что это такое, тоскливое выражение с ее лица сошло.

Потом принесли горячее, и за ним мы долго и серьезно обсуждали, как именно мы будем отдыхать на выходных. Кейт почему-то порывалась отвести нас на какой-нибудь спортивный матч. Я был согласен разве что на турнир по боксу или дзит-кун, Андрей настаивал на спортивной стрельбе, утверждая, что лично выйдет на дистанцию и возьмет первый приз, кубок и "большую шоколадную медаль", Кейт поминутно выясняла, что значит то или иное слово - в общем, никого не удивило, что одна бутылка вина превратилась в три.

Когда мы вышли из ресторана, метрдотель проводил нас взглядом, полным сердечной ненависти. Оно и неудивительно - все столики были уже заняты, а последние полчаса мы просто сидели и болтали, отмахиваясь от официанта, поминутно пытавшегося подложить нам счет. Кейт слегка разрозовелась и время от времени теряла туфельку. Андрей каждый раз пытался галантно подхватить ее под локоток, но Кейт возмущенно шарахалась. Я посмотрел на часы - шел седьмой час вечера. Небо, до того удивительно ясное, стремительно заволакивали несущиеся с востока тучи, над асфальтом улиц еще поддувал мягкий осенний ветерок, но там, в вышине, уже неистовствовала буря - так бывает иногда, и всякий раз это зрелище поражает меня. Я решил, что все наши планы на завтра придется перекроить, если пойдет Дождь.

Глава 22

"ВАШИНГТОН ПОСТ",

28 сентября 1979 года

"В своем сегодняшнем интервью известный врач и автогонщик Эрнесто Че Гевара подтвердил свое намерение передать премию за первое место в гонках на приз Линдберга лепрозорию Манауса. "Если я называю себя американцем, - сказал "Непобедимый Че", - я не имею права делать различия между бразильцем или жителем Соединенных Штатов. Если я называю себя врачом, я не имею права думать о себе, когда страдают люди". Напомним, что Гевара занимает место на пьедестале почета уже шестой раз, и все денежные премии были пожертвованы им различным больницам.

Вашингтон, округ Колумбия,

28 сентября 1979 года, пятница.

Анджей Заброцкий

Однако нашим грандиозным планам на выходные сбыться было не суждено. Их постигла судьба наполеоновских.

Когда наша дружная компания - впереди Кейт, а мы, как истинные джентльмены, следом, - вошла в вестибюль гостиницы, я от самых дверей засек пятерку типов, скучившихся у пресловутой пальмы и, судя по всему, усиленно кого-то дожидавшихся. При виде нашей троицы типы оживились и чуть ли не бегом ринулись нам навстречу Портье нигде видно не было - спрятался, крыса.

- По-моему, - прошептал я Щербакову, - мы скоро узнаем очень много нового.

Щербаков удивленно глянул на меня, но спросить уже ничего не успел.

- Господа Тщербаков и Заброуцки? "Вот сволочи, - подумал я, - даже мою фамилию умудрились исковеркать".

- Да. Это мы.

- Вам придется проехать с нами, - заявил тип, стоящий впереди остальной группы. Про себя я окрестил его "капитаном".

Судя по тому, как выстроилась за его плечами оставшаяся гвардия, он действительно был среди них главным. Остальные так, мелочь, мальчики на побегушках, призванные маячить за спиной и "демонстрировать".

- Па-азвольте! - вклинилась слегка захмелевшая Кейт (на английском, но я в нем уже худо-бедно настропалился и понимал почти все. Что не понял, мне объяснили уже потом). - А вы кто такие? И на каком основании пристаете к иностранным подданным?

Внимание группы поддержки автоматически переключилось на нее. Один "капитан" продолжал фиксировать Сергея, но и он не удержался - стрельнул взглядом куда-то пониже юбки. Меня эти господа игнорировали чуть ли не подчеркнуто.

- Федеральное бюро расследований! - внушительно произнес "капитан" и сделал паузу, видимо, удивленный тем, что мы не падаем в обморок.

Надо же, как интересно! Не далее как три дня назад нас. из этой конторы гнали в шею, а сегодня приглашают через ливрейных лакеев. То ли бюрократия в действии, то ли что-то тут нечисто.

Все это пронеслось у меня в голове за какой-то миг, по истечении которого я решил выйти на сцену.

- Извините, - я скорчил самую что ни на есть наивную рожу, на которую только был способен. - А документы у вас есть?

Как сказать по-аглицки "документики", я не знал, но постарался компенсировать это интонацией.

Вот теперь в обморок едва не свалился сам "капитан". Судя по всему, ему и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится потребовать у него документы. А уж тем более - мальчишка, которого любой из его подручных соплей перешибет.

- В самом деле! - поддержала меня Кейт. - Предъявите ваше удостоверение. А заодно - ордер.

"Капитан" с ненавистью засопел, но извлек на свет божий запаянные в пластик картоночки и предъявил их почему-то Щербакову. Не знаю как Сергей, а я лично смог бы отличить, скажем, удостоверение военной полиции от интендантского пропуска. В американских же гражданских Документах для меня что удостоверение агента ФБР, что врачебная карточка - все едино. Впрочем, даже если они и не те, за кого себя выдают, все равно вряд ли настолько ослы, чтобы засыпаться на такой ерунде.

- Должен заметить, что мы, как уже сказала госпожа Тернер, - граждане другого государства, - заявил Щербаков. - И без представителя нашего посольства никуда не поедем и никаких показаний давать не будем.

Услышав эту новость, "шестерки" за спиной "капитана" набычились и начали расползаться полукругом, намекая на свою готовность выступить очередным убеждающим элементом переговоров. Поскольку они так и не представились, как положено воспитанным людям, а различать их надо было, я решил обозвать их самостоятельно: "белобрысый", "матрос", "вышибала" и "кирпич".

- Я думаю, мы вполне можем поехать с ними, Сергей Александрович, - сказал я, продолжая улыбаться все той же идиотской ухмылкой. - В конце концов, это ведь наши коллеги, и мы приехали сюда именно затем, чтобы сотрудничать. Я думаю, что этот визит был бы для нас также весьма полезен.

В последнюю фразу я вложил столько душевного надрыва, что до Сергея начало доходить.

- А я считаю, - Кейт с "капитаном" старательно испепеляли друг друга взглядами, - вам не следует никуда ехать. Тем более что я до сих пор не увидела ничего похожего на ордер.

- Дорогая Кейт, - пропел я и, опомнившись, отдернул руку, которой уже тянулся к локтевому нервному узлу, - доверьтесь мне. Все будет в порядке.

В этот момент мне пришло в голову, что, возможно, эти ребята умнее, чем выглядят, и в конце пути нас будут поджидать уютная тюрьма и рота автоматчиков. Но вертеть назад было уже поздно.

- Я думаю, нам все же стоит поехать. - Всем своим видом Щербаков показывал, что он лично в этом далеко не уверен. - Надеюсь, это недоразумение разрешится по возможности быстрее.

- Не сомневайтесь, - пообещал "капитан".

Его павианы выстроились у нас по бокам, конвоируя почти что в открытую. Мне вдруг захотелось зевнуть. Какие дилетанты, матерь божья! Если это - уровень здешнего ФБР, то я не удивляюсь, что преступники себя тут чувствуют как дома.

На улице фэбээровцев дожидались две машины. То, как нас погрузили, сообщило мне много интересного. Если Щербакова усадили в первое авто, подперев с обеих сторон двумя самыми здоровенными громилами, то нас с Кейт просто зашвырнули, пардон, вежливо попросили сесть на заднее сиденье второй машины, тогда как двое отпущенных на нашу долю конвоиров развалились на передних. После чего караван двинулся.

- И все же я считаю, нам не следовало ехать, - заявила Кейт, устраиваясь в своем углу сиденья. Наверное, сказано это было специально для ушей охранников, потому что по-английски.

- Ну, что вы, Кейт, - сказал я, пододвигаясь поближе к ней. - Это ведь ваши коллеги. - И тем же тоном, перейдя на русский, добавил: - Подыграйте мне.

Брови Кейт удивленно взлетели вверх.

- На самом деле, - продолжал разглагольствовать я, придвигаясь вплотную к ней и обнимая за плечо. - Я уверен, что отношения между полицией наших стран должны строиться именно на основе дружеских взаимных уступок.

Вышло несколько косноязычно, но большего я из своего английского выжать не смог.

- В конце концов, если преступники договариваются между собой, то уж полиции тем более надо следовать их примеру.

Других дурацких лозунгов я придумать не сумел, поэтому приступил к реализации второй части своего плана - а именно словно бы невзначай положил свободную руку на колено Кейт.

- Да что вы себе позволяете! - яростно прошипела Кейт, сбрасывая руку.

Я облегченно перевел дух - от Кейт вполне можно было ожидать чего-нибудь вроде удара локтем в солнечное сплетение.

- Милая Кейт, - старательно улыбнулся я, наклонился к ней и прошептал: - Говорю вам: подыграйте. Я знаю, что делаю.

- Я вижу, что вы делаете.

Оставшейся на плече рукой я прижал ее к себе и прошептал ей на ухо:

- А куда нас везут, вы тоже видите?

Лично я не имел об этом не малейшего представления. Но если мои расчеты были верны - а покуда им ничто не противоречило, - то везти нас должны были из центра города куда-то на окраину. Возможно, за границы округа.

Кейт удивленно оглянулась назад.

- Проезжаем по улице В, свернули на одиннадцатую... Эй!..

Я сжал ее плечо.

- Тихо. Спокойно. Все идет по плану.

- Чьему плану?

- Моему! - Если конвоиры понимают русский, дело плохо, но я сильно сомневался, что они - кем бы они ни были - успели найти подходящих знатоков.

- Ты уверен?

- Да.

На самом деле я ни в чем не был уверен. Разве что в том, что нас не собираются банально шлепнуть прямо в машине, Впрочем, даже если бы они и попытались, я бы их мигом в откат отправил.

- Окей.