несуществующих ныне ламп. Над печальным запустением раскинулся расписанный
потолок - небесный свод, затянутый тучами, в центре которого было
изображено жертвоприношение Авраама: покрытый трещинами старый патриарх
заносит нож, чтобы заколоть белокурого мальчика, но руку его останавливает
ангел с огромными крыльями. Под фальшивым небесным куполом располагалась
застекленная дверь, она вела на террасу и в заднюю часть сада; стекла были
грязными, а кое-где даже заменены картонками.
дома слишком часто прибегал к ней и в конце концов сам перестал верить в
нужный эффект. По-испански он говорил с сильным португальским акцентом,
двигался Фаргаш очень неспешно, как человек, полагающий, что у него впереди
целая вечность. Хотя, вероятно, причиной тому была больная нога.
обоих сюда привело.
которого Фаргаш не заметил. На другом конце просторной комнаты высился
огромный камин, там лежало несколько поленьев, но огонь не горел. Тут же
стояли два непарных кресла, стол, буфет, керосиновая лампа, два канделябра
со свечами, лежала скрипка в футляре и еще какие-то мелочи. Но на полу, на
старинных коврах, выцветших и обветшавших, подальше от окон и от свинцового
света, который сквозь них пробивался, в строгом порядке выстроились книги -
много книг, томов пятьсот, а может, и больше, прикинул Корсо. Может, даже
целая тысяча.
книги, переплетенные в кожу или пергамен, древние тома с гвоздями на
переплетах, книги формата ин-фолио, эльзевиры, с тиснеными узорами,
металлическими накладками и застежками, с золочеными буквами на корешках, с
буквами, выведенными писцами в скрипториях средневековых монастырей. По
углам комнаты Корсо углядел не менее дюжины ржавых мышеловок.
руках, по пути он рассматривал содержимое бутылки на свет, чтобы убедиться,
что там еще что-то осталось.
дьяволова. - Он улыбнулся одним ртом, при этом усы его перекосились, как у
героя-любовника в старом кинофильме, взгляд же по-прежнему был холодным и
отрешенным. Под глазами у него набрякли мешки, как от бессонницы, которая
длилась бесконечно долго. Корсо обратил внимание на холеные тонкие руки, из
которых принял рюмку с коньяком. Он поднес рюмку к губам, и тонкий хрусталь
колыхнулся бликами.
кивнул, на лице его смешались покорность судьбе и насмешка над собой, как
будто он ненавязчиво приглашал гостя взглянуть на все окружающее иными
глазами - на рюмку, на коньяк в ней, на разоренный дом. Да и на самого
хозяина - на этот элегантный, бледный и одряхлевший призрак.
обстоятельностью, словно раскрывал тайну. - Потому я их так берегу.
обежал взглядом голые стены, потом сосредоточил внимание на книгах.
древними цивилизациями: однажды выясняется, что силы их истощены, и тогда
они умирают. - Он невидящим взором поглядел вокруг, и казалось, в глазах
его отразились давно отсутствующие предметы. - Но сначала приглашают на
службу варваров - для охраны limes{6} Дуная, потом помогают варварам
обогатиться и, наконец, становятся их должниками... И вот в один прекрасный
день варвары восстают, и захватывают все твои владения, и грабят их. - Он
глянул на гостя с внезапной подозрительностью. - Надеюсь, вы понимаете, о
чем я веду речь.
парила в воздухе между ним и хозяином виллы.
фарфор. Так?.. Судомойки в вечерних туалетах. Выскочки ремесленники
подтирают зад страницами из манускриптов с миниатюрами.
буфету, чтобы достать вторую рюмку.
братства, только что обменявшиеся им одним ведомыми знаками. Наконец
библиофил указал на книги и сделал рукой, в которой держал рюмку, жест,
словно после обряда инициации приглашал Корсо перешагнуть невидимую границу
и приблизиться к ним.
ценность представляет меньше половины. - Он выпил, потом провел пальцем по
влажным усам и покрутил головой. - Жаль, что вы не видали их в лучшие
времена, когда они стояли на стеллажах из красного дерева... Я собрал пять
тысяч томов. А это - те, что выжили.
невольно начало покалывать кончики пальцев. Картина перед ним предстала
роскошная. Он поправил очки и тотчас, с первого же взгляда, обнаружил
Вазари, ин-кварто 1588 года, первое издание, и "Tractatus" Беренгарио да
Капри{7}, переплетенный в пергамен, XVI век.
всех библиографиях, выглядит вот так. Что книги лежат прямо на полу, у
стен, в пустом доме...
книги в безупречном состоянии... Я сам чищу их и осматриваю, стараюсь
проветривать, берегу от насекомых и грызунов, от света, жары и сырости. По
правде говоря, целыми днями я только этим и занимаюсь.
наморщил лоб.
Корсо подумал, что перед ним очень несчастный человек, - кроме виллы,
кое-какой мебели и библиотеки отца, я унаследовал одни лишь долги. Всякий
раз, когда мне удавалось добыть деньги, я вкладывал их в книги, а когда
доходы мои иссякли, продал картины, мебель, посуду. Вы-то, надеюсь,
понимаете, что значит быть страстным библиофилом; так вот, я - библиопат.
Сама мысль о том, что коллекция моя может быть разрознена, доставляла мне
невыносимые страдания.
сомневаюсь, что вы можете даже представить себе такое. Я вставал по ночам
и, словно неприкаянная душа, бродил вдоль стеллажей. Я говорил с книгами.
Говорил, гладил корешки, давал клятвы верности... Но увы! Однажды мне
пришлось принять решение - и пожертвовать большей частью сокровищ, сохранив
только самое любимое и ценное... Никому, даже вам, не понять, что я
испытал, ведь мои книги пошли на корм стервятникам.
душой согласился бы прислуживать на таком скорбном пиру.
ушло на то, чтобы отделить одни от других. Шестьдесят дней агонии, меня все
время колотила лихорадка, я едва не сошел в могилу. Наконец их забрали, и я
думал, что тронусь умом... Помню все так отчетливо, точно это было вчера,
хотя миновало уже двенадцать лет.
самым красноречивым символом:
довольствуюсь малым: раз в неделю приходит домработница, еду мне приносят
из деревни... Почти все деньги пожирают налоги, которые я плачу государству
за виллу.
"грызуны" или "жук-точильщик". Корсо изобразил на лице сочувствие и снова
оглядел голые стены.
понять не дано.
принялся с интересом листать. "De Symmetria" Дюрера, Париж, 1557 год -
перепечатка с первого латинского издания, нюрнбергского{8}. В хорошем
состоянии, с широкими полями. Флавио Ла Понте от такого лишился бы
рассудка. Кто угодно лишился бы рассудка.
выбираю том для продажи. Именно об этой церемонии я упомянул, когда открыл
вам дверь. У меня есть постоянный покупатель, ваш соотечественник, и время
от времени он сюда наезжает.
назвал. - Как раз теперь со дня на день жду его визита, и когда вы пришли,
я собирался приступить к выбору жертвы... - Он рубанул воздух длинной
рукой, изображая движение гильотины, и болезненно улыбнулся. - Книгу, что
должна умереть ради того, чтобы остальные могли жить вместе.
Авраам, чье лицо пересекала глубокая трещина, силился освободить свою
правую руку с зажатым в ней ножом, но ангел держал ее крепко, а другой
рукой сурово грозил патриарху. Под ножом застыл Исаак, склонив голову на
камень и покорно ожидая своей участи. Он был белокурым, розовощеким и
напоминал эфеба - из тех, что никогда не говорят "нет". За их спинами
Лукин Евгений
Контровский Владимир
Лондон Джек
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Акунин Борис