Чтение 29–й страницы книги ~Ловушка для олигарха~

Голубые тех времен поголовно стучали в КГБ. Статья, по которой голубым
полагалась решетка, сильно подстегивала стремление к сотрудничеству. А для
госбезопасности интерес тут был прямой, поскольку голубые во всем мире - это
сила. Среди них и власть имущие, и крупные бизнесмены. Ну, а уж советских
диссидентов тех времен взять - так из них половина особей мужского пола
наедине с собой перед зеркалом сарафанчики примеряли.

С приходом гласности Вовчик написал несколько статей - воспоминания, как
его заставляли стучать, забыв упомянуть, в какой среде. Он хотел слезть с
крючка, а засел на него еще глубже. Только работал он сегодня не на
спецслужбы, а на меня,

Сейчас Вовчик заведует отделом морали и нравственности в популярном
еженедельнике.

- Давай прогуляемся, - я покрепче взял его под локоть. - Покажешь князей.

- Каких князей?

- У кого кровя голубые.

- А тебе зачем? Решил тоже...

- А в пятак?

- Ладно, понял... Вон, содержательница сети бутиков... Розовая насквозь.

- Ясно.

- Вон адвокат, Из конторы, что расположена у Кремля. У него в конторе
даже потолки голубые. Вон известный киноартист, ты его знаешь. Играет
героев-любовников, а на деле - сам любовница... Танцор... - представлял он,
кивая,

Знал он абсолютно всех.

- Танцор? - заинтересовался я. - Бландинц?

- Нет. Чапчиков.

- А Бландинц? Его на такие тусовки не допускают?

- Уж его не допустишь, - засмеялся Вовчик. - Нет его сегодня... Вон его
последний любовничек - художник Ростик Кадлюгин. Хмурый, как туча. Я к нему
подошел, насчет Бландинца спросил - чего в последнее время тот нигде не
появляется. А Ростик, ох, что он мне сказал, - журналист зарделся.

- Что?

- Обругал. За ним не водится. Ростик - мальчик впечатлительный, но не
грубый.

- А чего нервничает?

- Я думаю, что-то разладилось. И Бландинц от него свинтил.

- Куда?

- В загул. У него бывает. Погода скачет и скачет. В такую погоду танцора
тянет на романтику. Представляешь, встречи при Луне. Дрожащий голос
любимого. Сеновал, - расписывал Вовчик, заводясь.

- Значит, Бландинц и раньше пропадал?

- Бывало пару раз.

- Познакомь меня с Ростиком.

- Зачем?

- Делай, что говорят, - я незаметно вытащил стодолларовую бумажку и сунул
в карман Вовчику. Он ощупал, ощущая достоинство купюры кончиками пальцев, и
довольно улыбнулся. И мы отправились к Ростику - рослому, красивому, в
желтом пиджаке и зеленых брюках молодому человеку.

- Я поклонник вашего искусства. У вас такие чувственные картины. Ну
такие, - от избытка чувств я с трудом подбирал слова.

- Не колышит, - коротко ответил Ростик.

- Что? - удивился я.

- Не колышит, что они вам нравятся. Они всем нравятся, - он начал
отворачиваться.

- Вы не пробовали писать портреты? Вам бы удался портрет Бландинца. Какой
прыжок. Какая динамика.

Он резко обернулся.

- Чего?

- Того, - буркнул я. - Это тоже мой кумир... Вы его знаете?

- Отстаньте от меня! - завопил Ростик. Проняло... В этот момент я понял,
что дело не в загуле любовника. У Бландинца неприятности. И Ростик в курсе.
Возможно, он знает, куда делась его беззаветная любовь.

- Вот, пожалуйста... Здесь две тысячи в капусте, - я протянул Ростику
конверт. Он взял его. - Еще пятьдесят тысяч - Бландинцу. Восемь - вам за
посредничество.

- За что? - он вперился глазами в конверт.

- Фильм - невинный ролик для одной западной компании. На пятнадцать
минут. Танец. Немножко чувств. Немножко эротики.

- Ничего не понимаю.

- Западная фирма осваивает новый рынок - покупателей с другой сексуальной
ориентацией.

- Какая фирма?

- "Турбо-индастрит", - брякнул я название фирмы, которая занимается
изготовлением рекламных роликов. - У меня с ней давние контакты.

- Вы кто? - Ростик недоверчиво смотрел на меня.

- Режиссер.

- Я вас не знаю.

- Я закончил ВГИК, Рекламный факультет. Там за бабки бумажку дают. Но я
талантливый.

- Я не знаю, где он! Понимаешь?

- Ладно, - я потянулся за конвертом. Хватательный рефлекс - он сжал руку,
мне пришлось потянуть на себя конверт.

- Хорошо, - воскликнул Ростик, окатывая меня презрительным взором - мол,
если у тебя берут деньги, это еще не значит, что с тобой обязаны быть
вежливыми. - Я попытаюсь найти его. Но не гарантирую.

- Попытайтесь, - я счастливо улыбнулся. - У нас все получится! Я знаю! -
я неожиданно бросился ему на шею и порывисто обнял.

Инстинктивно он тоже обнял меня. Потом попытался оттолкнуть.

- Держите себя в рамках! - прикрикнул он,

- Спасибо, спасибо... Я восхищен. Я поражен, - неся околесицу я
раскланялся и потянул Вовчика в толпу фуршетнйков.

На меня попер с безумными глазами телевизионщик, спешивший к приехавшему
из-за бугра пианисту, в свое время сбежавшему из страны. Он настиг пианиста
со словами:

- Несколько слов, как вас угнетали в СССР.

- Это без проблем, - кивнул беглый пианист...

Мне больше делать здесь было нечего.

- Пока, Вовчик, - я взял за плечо Вовчика. - Не говори, что я здесь был.
Не стоит.

- Да я... - он поперхнулся шампанским, которое успел схватить со стола. -
Конечно.

- Пока...

Глава тринадцатая

Я положил руку на обернутое мягкой кожей рулевое колесо и расслабленно
развалился на сиденье. Еще одно преимущество небольших габаритов - можно
спокойно развалиться в "Жигулях" - это моя вторая разъездная машина, такая
же потертая и так же хорошо рвущая с места, как и первая.

Ждать мне пришлось где-то с час. В машине было куда приятнее, чем в фойе
театра юмора. Такое количество голубых и им сочувствующих в одном помещении
- это опасно для психики и здоровья, как скопление ядовитого газа.

За этот час я наслушался столько всяких благоглупостей, похабщины,
недвусмысленных предложений, которые говорили моему новому "клиенту" и
которые говорил он. Микрофон работал исправно и, как настоящий труженик,
перекидывал слова и звуки мне на приемник.

Наконец, тусовка в театре начала выдыхаться вместе с разлитым по
стеклянным бокалам шампанским, и тусовщики начали двигать по домам.

- Вы подумайте о моем предложении, - проворковал "клиенту" продюсер
женского трио "Роза любви". Еще сидя в зале театра, я обратил на него
внимание. Он весь сиял, как вывеска на соседнем гастрономе - неоновой
голубизной.

Продюсер договорился с "клиентом" о взаимовыгодном сотрудничестве и о
том, как бы закрепить знакомство в баньке за городом.

- Скромная мужская компания, - настаивал продюсер. - И никаких женщин!

Художник был в принципе не против, однако чувствовалось, что настроение у
него просто отвратительное.

Шестисотые "мерсы" и "бентли" стали отчаливать от стоянки перед .театром.

Вот и "клиент". Сел в свою розовую (выбрал же цвет!) "Мазду-626". Тронул
машину вперед.

- Ох, - покачал я головой. - Вот чудило.

Через некоторое время он выдал:

- Черт возьми, ну что за жизнь?

Его вздохи и ругань предназначались только для его собственного
употребления. И он представить не мог, что я их прекрасно слышу из наушника.

Хорошо все-таки быть многогранной личностью и иметь самые разнообразные
таланты. Один из них - умение виртоузно владеть руками. Я вполне мог бы
подрабатывать фокусами, вытаскивать тузы из колод или кроликов из цилиндров.
Но еще лучше у меня получалось незаметно вытаскивать документы и кошельки из
нагрудных карманов, а то и часы с руки - понятное дело, этим умением я не
злоупотреблял. А уж обнимаясь с человеком, прилепить на его кожаный пояс
булавочку с микрофоном - легче легкого.

Такая изящная крошечная штуковина. Сделано в России. Пашет не хуже и
дольше американских, только в двадцать раз дешевле. Звук передает отлично. И
бьет на двести метров, что для устройства такого размера - просто чудо.
Технологии двадцать первого века, которые вдруг оказались никому не нужными,
кроме меня,

При выезде на Садовое кольцо сотрудники автоинспекции проверяли машины. Я
видел, как розовая "Мазда" затормозила. Художник продемонстрировал
инспектору какую-то бумажку, и инспектор отошел, явно недовольный.