Чтение 29–й страницы книги ~Наше дело

- Гражданин начальник, я же честно...

- Ладно. Ты мне скажи, где Бульбаш.

- Так я ж не в курсах.

- Ну как, не знаешь, где пахан главный?

- Какой пахан? Ну вы скажете, гражданин начальник... Ну, Бульбаш -
авторитетный человек. А то получается, что...

- Что получается - ты мне не гони... В общем, я его через час в отделе
жду.

- Так он же...

- Тяпа, я все сказал. - Ушаков повернулся и направился к выходу с рынка.

Тяпа пожал плечами, вздохнул, кивнул "синяку", стоявшему за прилавком:

- Я тут отлучусь на полчасика. И двинул прочь.

...В РОВД Ушаков и Гринев прилежно глушили чай в кабинете начальника
райотдела, когда позвонил дежурный и сказал, что начальника областного
розыска спрашивают.

- Кто? - поинтересовался Ушаков.

- Местный наш вор, товарищ полковник, - доложил дежурный. - Тяпа.

- Пусть ждет на улице.

Тяпа стоял, прислонившись к дереву, и чувствовал себя рядом с райотделом
неуютно. Порядочному вору лучше не бывать вблизи таких заведений. Мало ли
что братва подумает.

- Ну? - Ушаков подошел к нему.

- Эта... Ему западло сюда идти.

- Где он?

- Тут недалеко. В парке... Я провожу... Только с глазу на глаз.

- Пошли, Тяпа. Что с тобой поделаешь.

Лебежский пахан ждал начальника уголовного розыска на скамейке около
огороженного высоким забором летнего театра - за воротами были видны ряды
скамеек, спускавшиеся амфитеатром вниз, и желтая деревянная раковина,
накрывавшая сцену, - она осталась еще с немецких времен, как и сам парк, но
сегодня тут уже год никто не выступал.

- Здравствуйте, Лев Васильевич, - сказал Бульбаш - тучный, татуированный
мужчина лет сорока с землистым лицом, цепкими, злыми, всевидящими глазами -
такие бывают у ушлых зэков, которые привыкли всю жизнь отовсюду ждать
подвоха и делать подвохи другим.

- Запустили городишко-то. - Ушаков присел на скамейку, с которой Тяпа
предупредительно смахнул мусор.

- Я, что ли, запустил? - пожал плечами Бульбаш. - Я вам, Лев Васильевич,
что скажу... Вот на этой зоне, - он обвел рукой окрест себя, - бардак
невиданный. Все тащат и тащат, гады. Всю страну растащили, а все мало...

- Красиво выступаешь. В тебе политик пропал.

- А что? И пропал, - кивнул Бульбаш, любивший и умевший
поразглагольствовать на отвлеченные темы. - Скоро все развалится. Все в
труху обратится. Хозяина-то нет.

Раньше городской парк, а не рынок, был центром цивилизации, где собирался
весь Лебежск. Весело крутилась карусель, работали аттракционы, цвели клумбы.
В пруду плавали утки. Пруд сначала зарос, а потом высох. Утки улетели. Весь
парк теперь засыпан мусором. На памятнике Тургеневу чья-то рука прилежно
вывела несколько матерных слов. На месте бывшей карусели, радовавшей детей,
зияло черное обугленное пятно, как после приземления летающей тарелки. А у
изящных чугунных фонарей, сохранившихся еще с довоенного времени, сначала
вывернули лампочки, а потом кто-то стянул и сами столбы.

Воровской авторитет был прав - хозяина в городе не было. Мэром Лебежска
избрали редактора "прогрессивной" молодежной газеты, прославившейся в свое
время бойкими антикоммунистическими репортажами и обвинениями тогдашних
отцов города. Обещаний редактор надавал много, вот только вопреки народным
ожиданиям с его приходом к власти города-сада не получилось. Новый мэр
оказался человеком, в принципе, не способным на какую-либо общественно
полезную деятельность да еще болезненно вороватым, так что город приобрел
вид населенного пункта, который только что взяли с боем войска противника и
успели уже немножко пограбить по праву победителей. Впрочем, Лебежск
исключением не был. Вся область приобретала запущенный, нежилой вид. Народ
пер все, что плохо лежит, обезображивая свою среду обитания, сея разруху -
глохли телефоны, потому что. умельцы спиливали кабели и продавали их в
пункты приема металла, по той же причине все время вырубалось электричество.
А тут еще бескорыстно старались воспрявшие духом вандалы, которые ломали и
гадили не выгоды ради, а из каких-то своих глубоко личных потребностей. И,
что самое интересное, этот бардак люди в последнее время уже стали принимать
за должное. Привыкли!

- Страшен русский человек, которому дали волю переть все, - усмехнулся
Ушаков, оглядываясь на вмятину, где недавно еще был чугунный столб фонаря.

- Ох, бардак вокруг.

- Беспредел, Бульбаш. Что на воле, что на зоне. Везде. Тебе нравится
беспредел?

- Мне-не особо.

- Тогда давай прикручивать беспредельщиков.

- Вместе? - хмыкнул Бульбаш.

- Иногда и вместе. Греха в этом нет.

- Лев Васильевич, ну зачем вы так? Вы же меня знаете. Я с ментовкой
никогда в паре не работал. И поздно уже начинать. А беспредел мы и сами
прикрутим.

- Он тебя сам прикрутит... В общем, к делу. Пробитого ты знаешь, он из
твоих краев.

- Знаю.

- Сейчас он где-то здесь. Понимаешь, он с катушек сорвался. И людей
кладет, что мишени в тире. Где он хоронится, Бульбаш? Где?

Бульбаш в миг осунулся лицом, отвел глаза и только пожал плечами.

- Бульбаш, - продолжал жать Ушаков, - он же конченый отморозок. И он в
разносе. Его надо брать. Ну...

- Я не знаю.

- Зато я тебя знаю... Бульбаш, тебе что-то известно, - брякнул Ушаков
наугад. И почувствовал, что попал в точку. Хотя Бульбаш ничем не показал
это, но начальник уголовного розыска ощутил, как в душе уголовника что-то
всколыхнулось...

- Да не знаю. Лев Васильевич!

- Бульбаш, ты со мной ссориться решил? Давай. Ты же меня знаешь... Я тебя
тогда прессовать начну. Мне про тебя все известно. И что живешь ты с Лизкой.
И что барыжничает она втихаря...

- Откуда знаете? - насторожился Бульбаш.

- Я все знаю. И обоих вас давить начну... Не выгораживай ты уродов
всяких. Пробитый, если что не по нему, и тебя грохнет и на заслуги твои
перед воровским миром не посмотрит... Кроме того, с тебя еще по зоне должок.
Помнишь, тогда, когда с хачиками разбор на пятерке был, я к тебе как человек
отнесся? Или забыл?

- Ничего я не забыл... Эх, Лев Васильевич, были бы вы обычный мент, язык
бы отрезал, а ничего бы не сказал. А так вроде свой. Вместе одну зону
топтали.

- Правильно...

- У Натахи Вороны он. Девка козырная, ноги из подмышек растут. В
манекенщицы хочет. Пробитый только с такими и водится. Он у нее два дня
хоронился после той стрельбы в Суворовском. Тихо затаился, обещал ее, дуру,
пристрелить, если что. Но она моей проболталась... Так что здесь он.

Так и бывает, что вытаскиваешь счастливый билет. Слишком много в жизни
зависит от везения. Сегодня Ушакову повезло...

- Адрес, - потребовал он.

- Поселок Заречный, сразу за Лебежском.

- Знаю.

- На улице Жукова, за водокачкой, халупа вся покосившаяся. И номер
счастливый - тринадцатый... Рядом еще хачики дом отстроили двухэтажный. И от
бензозаправки эта халупа как на лад они...

- Спасибо, Бульбаш. - Ушаков поднялся со скамейки.

- Не за что... Если только Пробитый еще там. А то он двигать собирался
прочь. Так что торопитесь, Лев Васильевич...

- Поторопимся. - Ушаков вынул из нагрудного кармана просторной белой
рубашки, подходящей для такой погоды, плоскую рацию "Моторола" и произнес
позывные Гринева:

- Ноль-три, подъезжай на машине к парку.

- Принято, - донесся голос Гринева.

Глава 9
ВЕРНУЛСЯ ВСЕРЬЕЗ И НАДОЛГО...

Старый психиатр оказался прав. Получилось именно так, как он говорил.

Арнольд проснулся ночью. В окно светил серп луны, выкарабкавшийся из-за
шпиля дома напротив клиники. Вдалеке шумел мотор куда-то в этот неурочный
час стремящейся машины. Над миром царили тишина и умиротворение.

Он встал, покачнулся. Подошел к окну, повернул раму, вдохнул полной
грудью воздух. Голова шумела от выпитого вчера джина.

Ветерок овевал разгоряченное лицо. Наполнившее все вокруг умиротворение
стало растекаться и внутри Арнольда. Он вновь почувствовал, что живет в этом
мире, а не валяется, придавленный им, как клоп домашней тапочкой.

- Бляха муха, - произнес он.

Он возвращался на грешную землю. Туда, где у него вагон и маленькая
тележка проблем. Где не любят слабых. Где нужно намертво цепляться за место
под солнцем, если хочешь жить хорошо, а не прозябать. И он вдруг поймал
привычную злую волну, ощутил стремление двигаться вперед.

- Нет, гады, не взяли вы меня, - прошептал он, опуская крепкий кулак на
подоконник. - Жив я... Жив!

На следующий день началось возвращение к полноценной жизни. Немецкие
врачи вытащили его из могилы, поставили на ноги, теперь самочувствие у него