Чтение 29–й страницы книги ~На острие меча~

берегу, а вздумай он пробиваться силой -- как пить дать напорешься на
телохранителей. Дэмура принялся медленно и методично обшаривать биноклем
дорогостоящие ряды трибуны. Вот уж поистине мир тесен! Сыщик наткнулся на
господина, который не далее как вчера обозвал его, Дэмуру, "бродягой". Ну
конечно, тот самый господин, кто так бойко торговал помещениями пустующего
дома, будучи абсолютно уверен, что -- в отличие от фирмы "Хишикава" --
преимущества на его стороне. Кстати, Дэмура еще вчера вспомнил, откуда ему
знакома эта фамилия... Судя по всему, в энергичном господине сыщик встретил
родственную душу. Вместо того чтобы любоваться великолепием парада, тот
приставил бинокль к глазам и воззрился куда-то вправо, где в отдалении
маячили складские и подсобные помещения. Дэмура постарался мысленно отметить
на трибуне место, где можно будет снова отыскать вчерашнего знакомца, а
затем перевел бинокль вправо.

Белый прямоугольник склада находился километрах в двух, не меньше, и
слабые линзы бинокля не могли преодолеть такое расстояние. Дэмура различил
контуры подъемных кранов, крошечные фигурки людей, сновавших туда-сюда,
видел, что с грузовика сгружают какой-то тяжелый предмет, но что именно --
разобрать не удалось. Он снова перевел бинокль на трибуну. Деловой господин
тоже отвернулся и теперь наблюдал за парадом катеров. Малое расстояние
оказалось биноклю под силу. Дэмура видел мужчину отчетливо, точно сидел с
ним рядом; видел редеющие волосы, висячую родинку на шее, массивный перстень
на пальце, и, хотя поднесенная к глазам рука с биноклем наполовину закрывала
лицо, Дэмура явственно различил усмешку, недобро скривившую рот
респектабельного господина.

Сыщик -- на сей раз невооруженным глазом -- вновь прочесал ряды.
Зрители терпеливо дожидались начала гонок, в проходах между секторами
выстроились разносчики, чтобы в считанные минуты перед началом соревнований
предложить публике свой товар: пиво, освежающие напитки, рыбу, тушенную с
рисом. Телохранители со скучающим видом взирали на ажиотаж публики. Нет, на
трибуне ничего не должно случиться.

Катера закончили парад и, описав широкую дугу, повернули к месту
старта. Ревели моторы, резко увеличивая число оборотов, вспенивалась
гребешками водная гладь, потревоженная ходкими катерами. Дэмура внезапно
оцепенел. Не столько от того, что наконец-то разгадал преступный замысел
якудза, сколько от сознания собственного бессилия. Как большинство японцев,
он считал абсолютно недопустимым кричать во весь голос при большом стечении
народа. Ну а даже если бы и отважился... Ведь его бы приняли за
сумасшедшего! Кто поверит, заяви он, что какой-то из катеров бу-

дет взорван. Дэмура снова навел бинокль и явственно увидел волосы с
проседью, родинку на шее, злобную усмешку... Но вот мужчина опустил бинокль,
и усмешка исчезла с его лица.

Дэмура поднялся и стал пробираться к выходу. С какой стороны ни
подступись, все равно упрешься в тупик. Надо бы разыскать судью, главного
устроителя или как там его называют... словом, распорядителя, кто
поддерживает радиосвязь со стартующими катерами. Ну и что он скажет этому
типу? Ведь он теперь не полицейский, а заурядный пенсионер, который едва
наскреб денег на самый дешевый билет. Дэмура спустился вниз, к самому краю
трибуны, и по мостику дошел до берега. По пути ему не попался никто из
администраторов, к кому можно было бы обратиться за разъяснением, не
встретилось ни одной таблички-указателя. И нигде ни одного полицейского, кто
мог бы вмешаться. Дэмура направился к центральной ложе. Но ведь "гориллы" не
поверят ему. Он замер на полпути. Телохранители предполагают, что в любой
момент может вспыхнуть заварушка, вот и получится, что провоцирует
беспорядки именно он. Охранники -- парни крепкие, к тому же вооружены, и
позиции они заняли с таким расчетом, чтобы держать друг друга в поле зрения.
Мозг Дэмуры работал, как электронный компьютер. Сыщик просчитывал
собственную скорость, предполагаемую реакцию "горилл", общую численность
охраны, расстояние до центральной ложи. Он прикинул, каким образом можно
будет совершить прорыв, еще до того, как решил, стоит ли вообще идти на это.
По его прикидке выходило, что в случае необходимости, пожалуй, справится,
хотя шансов у него немного. У Дэму-ры отлегло с души, когда он решил, что
необходимости в активных действиях нет. Однако не мысль о предстоящей
схватке заставила его отказаться от этой идеи. Просто он на миг представил
себе картину: окровавленный, в изодранной одежде, оставив за собой
искалеченных телохранителей, он врывается в ложу и прерывающимся голосом
сообщает невероятную весть.

Конечно, напрашивался самый соблазнительный вариант: отыскать на
трибуне злодея с кривой усмешкой и выколотить из него подробности адского
замысла. Ясное дело, господин этот тоже не обретается в одиночестве, просто
его телохранители не афишируют свое присутствие, в отличие от "горилл" клана
Ямаоки, поскольку в их задачи не входит демонстрация силы. Однако и эту идею
Дэмура отмел не из-за неизбежности предстоящей схватки, а из-за сложности
осуществления и ненадежности результатов.

Кадзе молчал всю дорогу, значит, и Куяма не смел рта раскрыть. Вместо
полагающейся шефу длинной черной "тойоты" с автоматическим переключателем
скоростей они воспользовались обычной патрульной машиной, с помощью сирены
прокладывая себе путь в плотном потоке транспорта. Вместо постоянного шофера
Кадзе машину вел какой-то сержант средних лет, вел, по мнению Куямы, крайне
непрофессионально. Запаздывал с переключением скоростей, включал тормоза
тоже с запозданием и совершенно не считался со встречным движением. Он
помнил только, что должен поторопиться. Так распорядился шеф, вот водитель и
гнал вовсю, как видно, полагая, будто этот приказ обязывает всех остальных
водителей к содействию. Возможно, он был прав. Встречные автомобилисты
жались в сторону, мчащиеся наперерез тормозили, уступая дорогу, едущие
впереди с готовностью позволяли себя обгонять.

За окнами машины мелькали улицы Иокогамы и до места водных гонок
оставалось рукой подать, когда Кадзе наконец заговорил.

-- На взгляд Дэмуры, эти стычки с якудза начаты по частной инициативе
Нисиямы и его людей.

Шеф произнес эту фразу в утвердительной форме, однако тотчас умолк и
бросил взгляд на Куяму. Тот поспешно кивнул.

-- Совершенно верно, Кадзе-сан.

-- Возможно, Дэмура прав, -- заметил Кадзе с едва уловимой насмешкой в
голосе. -- Однако благодаря ему вся империя Ямаоки ввязалась в войну. Ведь у
него застряло предложение Камады о перемирии, именно он нанес самый ощутимый
ущерб якудза, и главари банды явно пребывают в уверенности, будто бы он
работает на клан Ямаоки.

Куяма не решился спросить, с чего шеф это взял. Он не мог понять, к
чему Кадзе говорит ему об этом. Желает преподать наглядный урок молодому,
только начинающему карьеру сыщику? Или рассчитывает, что его высказанное
эзоповым языком пожелание будет передано Дэмуре: пусть, мол, старик
продолжает разжигать вражду между бандой якудза и империей Ямаоки? А может,
шеф попросту размышляет вслух, не стесняясь присутствия сына своего лучшего
друга детства? Поди тут разбери.

-- Дэмура полагает, что якудза нанесут ответный удар во время гонок, и
если он окажется прав, то дело действительно выйдет за рамки частной
инициативы Нисиямы.

-- Да, Кадзе-сан, -- Куяма не всецело разделял мнение шефа, но ведь ему
и не предлагалось привести контраргументы. Трудно было представить, чтобы
Нисияма пошел на конфликт с якудза или на частное расследование без согласия
Ямаоки.

-- И скажу тебе еще кое-что, сынок. Дэмура делает это не случайно.
Дэмура намеренно науськивает их друг на друга.

Это приветливое, давно не употребляемое обращение придало храбрости
Куяме.

-- Мне показалось, Дэмура и не помышляет о подобном.

-- А ему и нет нужды обдумывать такие дела. Дэмура действует не
раздумывая, это у него в крови. После войны, когда всяких банд расплодилось
видимо-невидимо, такая тактика была нашим сильнейшим оружием. -- Словно бы
ностальгия прозвучала в его тоне. -- Мечом и ножом бандиты сводили между
собой личные счеты, даже трупы аккуратно подбирали и сами хоронили, а нам
зачастую только и оставалось, что наблюдать за событиями да подогревать
страсти.

Куяме доводилось слышать нечто подобное в Соединенных Штатах, где
фактические свидетельства войны между гангстерскими бандами в период сухого
закона демонстрировали с такой же гордостью, как японцы -- меч сегуна
Хиде-таки. Уже тогда эта история пришлась ему не по душе. В детстве
торжество справедливости Куяма представлял себе приблизительно так: если
двое громко ссорятся или дерутся, то непременно тотчас же вмешается
полицейский и наведет порядок. Провоцировать кровавые стычки полиции не
пристало, ведь тем самым стражи закона косвенно признают собственную
беспомощность и неумение ликвидировать преступные банды каким-либо иным
способом. Во всяком случае, для японской полиции это недопустимо.

-- Метод, разумеется, противозаконный, зато весьма эффективный, --
продолжил Кадзе. -- Никаких тебе судебных проволочек или апелляций защиты...
И улики собирать не надо. Преступление уж как бы и несет в себе наказание.

-- А какова участь победителей? -- вежливо поинтересовался Куяма.

Последовала долгая пауза, прежде чем Кадзе ответил на вопрос.

-- Часть из них была арестована.

Куяма погрузился в размышления. Те времена давным-давно миновали, а
современная полиция обладает достаточной силой, чтобы вступить в открытую
борьбу с бандами якудза. Однако слишком свежи были в памяти слова Дэмуры о
тайной войне, объявленной империей Ямаоки преступному миру.

Кадзе, по всей видимости, не намерен был развивать тему, и Куяма,
ухватясь за поручень, ччтобы не толкнуть шефа при крутом вираже машины,
вдруг подумал: а не с этой ли целью Кадзе привлек Дэмуру к расследованию?

Полицейские приближались к месту катерных гонок. Вот уже показался
вздымающийся над водой изящный обвод трибуны и въезд на подземную
автостоянку, и у обоих полицейских только мелькнула было мысль, что они
вовремя успели, когда раздался взрыв.