Чтение 29–й страницы книги ~Очень в Сокольниках~

- Кто там? - Голос был приглушен массивностью двери.

- Это я, Борис Львович, Калугин из МУРа.

Опять наступила тишина, и Калугин уже начал злиться.

Вновь сработали задвижки и запоры. Звук их напоминал звук работающих
поршней дизеля, и дверь приоткрылась. Сначала чуть-чуть, потом пошире, и
наконец щель позволила Калугину протиснуться в прихожую. За его спиной
ухнула дверь. Синхронно сработали запоры.

Вспыхнул свет, и Калугин увидел Патрушева. С последней их встречи
прошло около шести лет, но Борис Львович не изменился. Перед Калугиным
стоял моложавый для своих шестидесяти двух лет человек. Одет Патрушев был,
как всегда, в темно-синий двубортный костюм из дорогого материала. Калугин
знал, что Патрушев много лет шьет костюмы у самого дорогого закройщика.
Белая крахмальная сорочка намертво врезалась в могучую шею. Рукопожатие
было коротким и сильным, Патрушев любил демонстрировать свою мощь. Он
принадлежал к категории людей, которых природа наградила силой от
рождения. Ему не надо было искусственно накачивать мышцы.

- Здравствуйте, Игорь Владимирович, - Патрушев улыбнулся, показывая
великолепные зубы, не знающие, что такое врачебное вмешательство. -
Проходите, - продолжал он, - я, как видите, караулом стою.

Сокровища свои охраняю.

- Да, Борис Львович, вам есть, что охранять.

- Не для себя, не для себя старался. Умру, все людям достанется.

- Ну, вам-то о смерти говорить смешно.

- Почему же. Вы не знали моего друга кинорежиссера Садовникова?

- Слышал, конечно.

- Он на двадцать лет моложе меня. К тому же спорт, культуризм всякий,
утренние пробежки. Не пил, не курил. Был у меня в гостях, говорили,
спорили. Вышел, домой пешком пошел и умер. Так-то вот, Игорь Владимирович.
Прошу, прошу.

Калугин вошел в комнату. Одна стена была застекленная, и на ней плотно
висели миниатюры и медальоны, вторую заняли иконы.

- Ничего нового нет, кроме, пожалуй, вот этой, - Патрушев взял Калугина
за локоть и подвел к стене. - Лимарев. Приобрел два года назад, в Туле.

Патрушев отодвинул стекло, снял миниатюру, протянул Калугину.

Игорь долго рассматривал ее и протянул Патрушеву.

- Здорово.

- Прекрасная вещь. У меня был Забродин, перефотографировал ее. Реликт
по нынешним временам. Телефон дымится, мои коллеги предлагают любой обмен.
Но она мне нравится. Не отдам. Знаете, в любой коллекции есть вещи,
которые приобретаешь для собрания как такового, а некоторые для себя. Так
вот Лимарева я приобрел для себя. Вечером сяду, поставлю его рядом с
настольной лампой и смотрю часами. Понимаете?

Калугин понимал его. У него тоже были любимые вещи. У его приятеля
висела картина Нестерова "Соперницы". Игорь, приезжая к нему, мог часами
сидеть и смотреть на нее, находя все новые и новые детали.

- Не желаете ли чаю, Игорь Владимирович?

- Если это вас не затруднит, Борис Львович.

- Тогда прошу на кухню, по-простому.

Они сидели за массивным дубовым столом и пили

чай. Кухня поражала своими размерами. Такие нынче

сохранились не во всех старых домах.

- Гостей принимаю на кухне, - посетовал Патрушев, - коллекция.
Остальные комнаты для меня стали музеем.

"Мне бы его заботы", - подумал Калугин.

- Игорь Владимирович, - продолжал Патрушев, - а я ведь знаю, зачем вы
ко мне пришли.

- Желание посмотреть Лимарева исключаем? - Калугин хитро прищурился.

- Исключаю. Вам его не смотреть, а искать надо.

- Надо, Борис Львович. Информация у вас прекрасная.

- Так мирок-то наш узкий. Сколько в стране серьезных собирателей. Раз,
два и обчелся. Только ко мне вы пришли напрасно. Не ведомо мне об этом
деле ничего.

- А может, Борис Львович, подумаете, вдруг какую зацепочку и найдем?

- Вы мою крепость видели? Так-то. Я ее не так давно соорудил. Лет пять
назад. А почему? Молчите? Так я вам скажу. Именно в это время и появились
люди, которых весьма заинтересовали предметы старины. Их начали скупать.
Более того, начали отправлять за границу...

- Борис Львович, - перебил его Калугин, - мне, как никому другому, это
известно.

- Понимаю. Простите, что читаю вам популярную лекцию.

- Борис Львович, я же за другим пришел. Вы в вашем профсоюзе человек
уважаемый и информированный. Есть же какие-то слухи, предположения, мне
интересно все.

- Скажу вам одно, Игорь Владимирович. Я тут встречался с Козловым из
Ленинграда, мы долго говорили. Нам надоело бояться.

- То есть.

- Жить в постоянном ожидании несчастья. Кто мог подумать на тихого
старичка Хомутова, что он мафиози?

- Хомутов, - Калугин достал сигарету. - Вы позволите?

- Ради Бога.

- Хомутов был человек с биографией. Бывший полицай. И не просто
полицай, а начальник криминального отдела полиции в Гродно.

- Да... Божий старичок. Такой тихий, ласковый. А

хватка у него была железная.

Патрушев замолчал, видимо вспоминая что-то.

Калугин молчал. Он знал Патрушева не один год.

Борис Львович славился своей силой и непоколебимой уверенностью. Но
сегодня перед Калугиным сидел совсем другой Патрушев. Напуганный был Борис
Львович, ох напуганный.

- Я нынче всего боюсь, - нарушил Патрушев молчание. - Если уж
квартиру-музей Алексея Толстого ограбили, то нас и подавно не пощадят.

- Вы мрачно настроены, Борис Львович, мы раскрыли это преступление, и
виновные наказаны.

- А особняк Сухотина?

- Работаем.

- Эти люди не побоялись поднять руку на госимущество.

- Найдем.

- Найдите их. Все коллекционеры вам спасибо скажут. Мне говорили, что
Хомутов так ничего и не сказал. И денег вы его не нашли. Так это или
сплетни? Я не из праздного любопытства спрашиваю.

- В какой-то степени ваша информация верна.

- У Хомутова был помощник. Я о нем ничего не знаю. Слышал только кличку
- Каин.

- Кто вам сказал об этом?

- Козлов.

- А он знает этого Каина?

- Нет.

- Так откуда ему все это известно?

- Вы же знаете, что Козлов три месяца был под следствием.

- Слышал что-то.

Калугин прекрасно знал историю Козлова, работавшего начальником
реставрационного цеха. Его запутали ушлые дельцы. Три месяца Козлов
отсидел в Крестах и вышел оттуда полностью оправданным. Так иногда
оборачивается чрезмерная доверчивость, Козлов сам наказал себя на эти три
месяца.

- Так вот, - продолжал Патрушев, - эту кличку ему назвал один из
уголовников.

- Доверчивый вы человек, Борис Львович, кличкато прямо из авантюрного
романа.

- Смотрите, смотрите. Я все рассказал, что знал.

Ленинградский уголовный розыск Спецтелеграмма

В связи с делом убийства Киреева и ограблением музея просим срочно
допросить гр. Козлова Н.В. Нас интересует:

1. Кто из уголовников сообщил ему кличку Каин.

2. Проходила ли данная кличка по вашим разработкам.

Начальник отдела МУРа Орлов

- Каин, - сказал Вадим удивленно, - из какого нафталина они вытащили
эту кличку. Вот уже подлинно - у страха глаза велики. Вы, Игорь,
когда-нибудь слушали нечто подобное?

- За всю свою сыскную практику - впервые. Это напоминает мне рассказы
наших ветеранов.

- А что, может быть, так оно и есть. Может, этот Каин - гость из
далекого уголовного прошлого. Игорь, не сочтите за труд, пройдитесь по
этой кличке. Чем черт не шутит.

На столе зазвонил телефон.

- Орлов... А, Павел Степанович! Ну как? Ждите. - Вадим положил трубку.

- Объявился Алимов. Фомин его караулит. Я сейчас поеду к Гринину.

- К кому? - спросил Калугин.

- К Гринину. фотографу этому. Хочу поговорить с ним.

- Я вам нужен?

- Нет. Игорь, вы займетесь этим Каином, Чертовщина какая-то. Сыскной
анахронизм. Каин. Прямо роман о великом сыщике Путилине. Боюсь, что скоро
пояьится некая "Красная маска"!

- Я думаю, Патрушев чего-то недоговаривает. Но уже то, что он назвал
Козлова и Каина, - это много.

Он боится.

- Чего?