Чтение 29–й страницы книги ~Букет прекрасных дам~

- Портфолио? - оскалился мастер. - Ну уж нет. Там работа долгая,
художественная, я всегда предоплату беру, а тут щелкнул два раза, и
всехделов, чтобы не рисковать. И видно, не зря схалтурил, никто за снимками
не явился...

- Продайте их мне - Зачем? - удивился Павел.

Потом окинул меня взглядом и, понизив голос, сообщил:

- Ежели желаете на красивых девчонок полюбоваться, такие кадры есть!
Клубника со сливками! Ну, хотите?

- Спасибо, меня не интересует порнография, просто я хочу сделать приятное
Кате.

- Понял, - кивнул фотограф, - пятьдесят баксов. На мой взгляд, два
протянутых снимка не стоили и пяти рублей. На одном девушка в черненьких
брючках и свитерочке стояла возле псевдостаринного кресла. Одна рука с
чересчур красными ногтями покоилась на спинке, другая упиралась в бедро. На
втором фото Рая сидела в том же кресле, закинув ногу на ногу, старательно
улыбаясь в объектив. Я полез в портмоне за деньгами и вновь выронил карточку
Риты. Павел наклонился и, с интересом разглядывая изображение, протянул:

- Надо же, все-таки похожа на Катьку эту до жути.

- Нет, это, - ответил я, протягивая купюру, - она и есть.

- Кто? - удивился Павел.

- Катя Кисина.

Круглов хмыкнул.

- Нет, они разные. Вот там, - и он ткнул пальцем в свою работу, - Кисина,
а тут - совсем другая девушка.

- Почему вы так решили? - осторожно спросил я. - Из-за дорогого платья?

- Тряпку можно любую нацепить, - отмахнулся Павел, - черты лица и впрямь
похожи, цвет волос, прическа. Только у одной огонь в глазах горит, бесенята
прыгают, сразу видно, яркая личность, непокорная, свободная... А у второй
взгляд недоеной коровы и улыбочка жалкая.

Он помолчал немного, потом помахал фотографией Риты.

- Вот этой мадемуазели я бы посоветовал попробовать себя на ?языке?, а
другой и начинать не надо.

Я молча переводил взгляд с одного улыбающегося личика на другое, но где
он тут увидел яркую, свободную личность? По-моему, девицы похожи, как две
капли воды из одного стакана.

Когда я вышел на улицу, в голове ворочались тяжелые, мрачные мысли.
Наступили ранние сумерки, ветер усиливался, юркая поземка бросалась под
ноги. Я начал прогревать мотор, тупо глядя, как щетки смахивают мгновенно
налетающие снежинки. Вдруг прямо передо мной запарковалась роскошная
иномарка. Из водительской дверцы выскользнула девица в меховом манто, а с
пассажирской стороны вылез мальчик, щуплый подросток. Он повернулся ко мне
лицом, и я узнал... Севу, ?гениального? писателя, страстную любовь Люси.

Я с интересом стал наблюдать за происходящим. Мужик нежно обнял дамочку
за талию, та одарила его страстным поцелуем. Действие происходило прямо
перед моей машиной. Я приспустил окно и спрятал голову под руль. В ?Жигули?
ворвался ледяной ветер, хлопья мокрого снега и голоса.

- Ну дорогой, еще минуточку, давай посидим в машине, - сюсюкала девица.

- Извини, любимая, - щебетал Сева, - я должен бежать, мама ждет.
Понимаешь, она никому не разрешает делать себе инсулиновые уколы, только
мне.

- Ты так о ней заботишься, - с легкой завистью пробормотала женщина.

- Как же иначе! - с жаром воскликнул Сева. - Мать у меня одна.

Потом он обнял девицу за талию и с чувством произнес:

- Жена, надеюсь, тоже одна будет, если, конечно, твои родители изменят
свою позицию насчет бедных женихов, а то не видеть нам друг друга. Я человек
старомодный, не современных взглядов, и без благословения отца с матерью не
пойду в загс.

- Севочка, - затараторила дама, - ей-богу, я их уговорю.

- Впрочем, - неожиданно заявил ?писатель?, - нам и так хорошо!

- Нет, - со слезами в голосе воскликнула партнерша, - я хочу быть всегда
с тобой, мне надоело прятаться и общаться украдкой! Я хочу семью, детей!

- Конечно, милая, - улыбался, словно гиеноподобная собака, Сева, - мне
мечтается о том же, только твой отец против.

- Я его сломаю! - взвизгнула девушка. Сева издал вздох:

- Любимая, через пять минут я должен быть дома, диабетику нельзя
пропускать укол, может начаться кома, уезжай спокойно. Встретимся здесь же
через неделю в шесть вечера.

- Только через семь дней! - недовольно воскликнула женщина.

- Но, дорогая, ты разве забыла, что завтра я улетаю в Питер на съезд
прозаиков? - ласково укорил Сева и поцеловал даму.

- Помню, конечно, - вздохнула та, - и приеду тебя проводить.

- Что ты, - замахал руками кавалер, - самолет в четыре утра! Чартер,
страшно неудобный, даже не думай, слышишь? Я запрещаю тебе мотаться по
ночам, мало ли что! Нет и нет, ясно?

Девушка кивнула:

- Хорошо, мой повелитель.

- Вот и молодец, а теперь уезжай.

- Нет, ты первый уходи.

- Дорогая, - прочирикал Сева, вновь целуя девушку, - моя душа будет
спокойна, когда провожу тебя.

Пару минут они обжимались, почти навалившись на мою машину. Потом девушка
скользнула внутрь роскошной тачки и укатила.

Я, вынырнув из-под руля, наблюдал за ?гением?. Однако, кто бы мог
подумать! С виду, кажется, его можно плевком убить, а какой ловелас! Значит,
одновременно с Люси он крутит роман еще с этой пигалицей. Занимается
рыболовством во всех водах. Ждет, на какой из крючков попадется особо жирная
добыча. Внезапно мне стало жаль Люси. Надо же, с каким подлецом связалась.
Однако он почтительный сын... Сквозь боковое стекло я увидел, как Сева,
подойдя к ларьку, купил большой букет роз, надо же, хочет отнести больной
матери цветы. Но, взяв в руки веник. Сева не стал удаляться от проспекта. К
моему огромному удивлению, он встал у обочины, нетерпеливо поглядывая на
часы. Интересно, боится опоздать к больной диабетом и отчего-то замер тут...

Не успел я додумать мысль до конца, как прямо передо мной вновь
запарковался автомобиль, на этот раз отечественный, но дорогой, ?десятка?.
Сева юркнул в салон. Я изо всех сил пытался разглядеть шофера, но
сгущавшиеся сумерки не позволили этого сделать. Единственное, что было
понятно: за рулем женщина в чем-то белом. И это ей, а вовсе не бедной
больной маме, предназначался шикарный букет. Кстати, о несчастной
родительнице, готовой в каждую минуту оказаться в коматозном состоянии,
Севочка благополучно забыл. ?Десятка?, подняв фонтан грязи, исчезла за
поворотом.

Глава 17

До трех утра я опять читал Рекса Стаута. Только не подумайте, что
детективы стали мне нравиться, нет, книги про Ниро Вульфа я использую как
учебное пособие, хотя одна история оказалась довольно забавной, и я даже
увлекся, следя за перипетиями.

Упав в кровать почти на рассвете, я забыл завести будильник и проснулся
от телефонного звонка.

- Вава, - закричала Николетта, - нет, какой ужас! Вспомнив череду
странных смертей, произошедших за последние дни, я напрягся.

- Что случилось? Кто умер?

- Типун тебе на язык, - взвизгнула матушка, - слава богу, все пока живы!
Дело еще хуже. Что может быть неприятней смерти?

- Тебя разыскивает милиция, - тарахтела Николетта. - Позвонили сюда, но я
дала телефон Норы, естественно. Говори немедленно, что ты сделал?

- Ничего, - удивился я, - ровным счетом ничего.

- Порядочному человеку следователь просто так не звонит, - отозвалась
Николетта.

Потом она помолчала и прибавила:

- Но имей в виду, я - твоя мать и останусь ею всегда. Пойду за тобой,
босая, голодная, по этапу в Сибирь. Пусть бьют плетьми, лишают еды и одежды,
пусть! Мать никогда не бросит своего птенца.

Ясненько, Николетта примеряет на себя роль страдалицы, женщины, чей сын
осужден за преступление.

- Ты помнишь, что у меня сегодня званый обед? - неожиданно спросила она
совсем другим тоном.

- Забыл, - признался я.

- Чтобы был в пять часов без опозданий, в смокинге. Ну уж нет.

- Извини, Николетта, в прошлый раз я накапал майонезом на сюртук и сдал
его в химчистку.

- Ладно, - смилостивилась матушка, - приходи в чем хочешь.

- Не знаю, успею ли...

- Вава, - взвилась Николетта, - ты белены объелся? У меня тогда будет
тринадцать человек за столом.

- Но я обещал Люси сводить ее вечером в Большой!

- Вот после обеда и двинетесь.

- Я должен еще сделать кое-какие дела, Нора в больнице, у меня куча
хлопот.

- Как она? - перешла на светский тон маменька.

- Вчера вечером сказали, что еще лежит в реанимации, инсульт - это
серьезно.

- Хорошо, - резюмировала Николетта и отсоединилась.

Я сунул трубку в базу. Интересно, что хорошего увидела матушка в моем
последнем заявлении? И тут вновь зазвонил телефон. Официальный голос сухо
потребовал:

- Позовите Ивана Павловича Подушкина.

- Слушаю.

- Майор Воронов.