медикаментов были незнакомые, никакого анальгина, аспирина или ношпы...
Сплошь длинные наименования, непонятные и от этого жуткие. Но пузырек, по
счастью, был один.
Я отвернула пробочку и потрясла флакончик над приоткрытым ртом гадалки.
Только бы не сделать ей хуже, совершенно не представляю, какую дозу следует
давать.
Внезапно тело Эфигении расслабилось, взгляд перестал казаться пьяным, и она
прошептала:
- Спасибо, хватит.
Еще через минуту она сумела сесть в кресло и затряслась крупной дрожью. Я
быстро захлопнула окно. Тут же стало душно.
- Там, в углу, - пробормотала шаманка, - шкафчик с кофеваркой...
Минут через десять я налила ароматную жидкость в чашки и поинтересовалась:
- Что у тебя за болячка?
Эфигения грустно усмехнулась:
- Моя бабушка была последним ребенком в семье, семнадцатым. У ее родителей
родилось девять мальчиков и семь девочек, а потом, спустя шесть лет,
появилась на свет бабка, когда никто уже и думать не мог о беременности.
Я кивнула. Случается такое.
- У всех девочек оказалась эпилепсия, - пояснила Эфигения, - болезнь по
женской линии передается, мальчикам она не досталась, повезло и бабушке. Ни
у нее, ни у моей матери, ни у меня самой припадков не случалось, хотя мои
кузины все больны. Нас только мучают мигрени, а я, если сильно понервничаю,
впадаю вот в такое состояние. Это конечно, не настоящий эпилептический
припадок, но...
- Чего же ты сейчас так дергаться начала? - нагло спросила я. - По-моему,
следовало биться в корчах после того, как всадила в Эдьку заточку...
Эфигения подняла на меня полные слез глаза:
- Кто вы?
- Сотрудник милиции, которая пришла вас арестовать, - нагло заявила я, -
кстати, дом окружен, сопротивление бесполезно...
- Я не могла убить Эдика, - прошептала Эфигения, - я любила его.
- Мальчик девочку любил, мальчик девочку убил, - вздохнула я, - классика
отечественного рока. Между прочим, все вокруг говорят, что ты безумно
ревновала Эдика, швырялась камнями в стекла конторы кладбища и таскала с
собой кинжал.
Эфигения кивнула:
- Это правда, окна побила, а ножик вот, смотри.
Она медленно расстегнула сумочку и вытащила элегантную вещицу. Лезвие,
украшенное резной рукояткой, по виду острое и опасное.
- Всегда с собой ношу, - пояснила гадалка, - живу в ужасном районе, рабочая
окраина со всеми ее прелестями: пьяными подростками, темными улицами и
полным отсутствием милиции. Поставлю машину в гараж и бегу, дрожа от ужаса,
до подъезда. Понимаю, что глупо, вряд ли смогу кого-нибудь ударить, но
холодное оружие беру с собой, так, на всякий случай. Ну спокойней мне,
когда оно в сумочке лежит. У тебя небось тоже что-нибудь есть из средств
обороны.
Я побарабанила пальцами по столу. Гадалка права, на дне моего ридикюльчика
лежит баллончик с лаком для волос самой сильной фиксации. Володя Костин
как-то прочитал нам с Катей целую лекцию о том, каким образом нужно
обороняться от бандитов.
- Всякие аэрозоли с перцем или слезоточивым газом, конечно, хорошая штука,
- вещал майор, - только, прежде чем нажать на распылитель, следует учесть
направление ветра, а то ядовитое облако отбросит вам же в лицо и свалитесь
к ногам насильника в бессознательном виде, то-то ему радость!
- Надо им пистолеты купить, - заявил Кирюшка.
- Ни боже мой, - замахал руками Володя, - а если она из него выстрелит, да
по случайности попадет в бандита и тяжело ранит его?
- Ну и что? - удивилась Юлечка. - Так и надо, не нападай на улицах!
- Вот тут ты очень ошибаешься, - вздохнул майор, - превышение мер
самообороны! Запросто срок получишь!
- Это что за ерунда? - возмутилась Катя. - На меня напали - и меня же в
тюрьму!
- Именно, - кивнул Вовка, - а ежели бандюган докажет, что ты своими
действиями нанесла ему стойкое расстройство здоровья, то еще и компенсацию
выплатишь!
- Бред, - фыркнула я, - как же обороняться?
Костин усмехнулся:
- Пистолет - оружие, а пакетик молотого перца - ерунда, кулинарная
приправа. Никто на суде не сумеет доказать, что, используя его, ты
превысила допустимую самооборону. Все просто, шла домой из магазина, а
когда напал разбойник, не растерялась и швырнула в него перчик. Даже если
мерзавец задохнулся от кашля, тебе ничего не будет. Или пустила негодяю в
лицо струю дезодоранта...
Вот почему я всегда ношу с собой баллончик с лаком для волос, но у Эфигении
не было друзей в милиции, поэтому она предпочитала нож.
- Я не убивала Эдика, - тихо говорила гадалка, - я не могла этого
сделать...
- Слышала уже, ты его любила.
- Да, очень, но мы не были любовниками!
Я рассмеялась:
- Послушай, глупо отрицать очевидное. Да все сотрудники кладбища видели,
как ты бьешь стекла. Смешно прямо!
- Мы не состояли в половой связи! - торжественно возвестила девушка.
Я вздохнула и пожала плечами:
- Ничего глупее не слышала, ладно, вставай, пошли.
- Куда?
- Естественно, на Петровку, там и расскажешь о платонической любви между
тобой и несчастным Эдиком.
Эфигения секунду не мигая смотрела на меня, потом взяла сумочку, вытащила
паспорт и протянула его мне:
- Смотрите.
Я взяла документ, раскрыла его и с изумлением прочла:
"Ольга Сергеевна Малевич..."
С фотографии на меня смотрела коротко стриженная блондинка с огромными
голубыми глазами. Я перевела взгляд на сидевшую передо мной цыганку и
поинтересовалась:
- Это чье удостоверение личности?
- Мое, - спокойно ответила Эфигения.