Чтение 29–й страницы книги ~Вынос дела~

нарушила!

- Зачем же вам красная "десятка"? - между делом поинтересовалась девушка,
вертя в руках техпаспорт.

Решив не открывать правду, я вдохновенно соврала:

- Да мужик у меня жуткий бабник. Чуть что, сразу налево линяет. Вот и
хотела его сегодня прищучить, да, видно, не судьба!

Девушка схватила рацию и забормотала:

- Седьмой, седьмой, как слышишь, прием!

Раздался треск и бодрый мужской голос:

- Ну, говори.

- Красная "десятка", - начала было девушка и повернулась ко мне, - номер
машины супруга подскажите.

- Не знаю, - растерялась я и, поняв глупость ситуации, быстренько
добавила:

- Он в целях конспирации у кого-то из коллег автомобиль одолжил.

Начавшее хмуриться лицо девчонки разгладилось, и она сказала:

- Красная "десятка", за рулем мужчина. Тормозни его, пока мы не подъедем.
Хотя нет. Она снова глянула на меня:

- Муж, конечно, знает, какой у вас "Вольво"? Я кивнула.

- Вот что, - вынесла решение неожиданная помощница, - тормозни да
расспроси, куда едет.

Она ткнула пальцем в кнопку, бросила мне в окошко документы и сообщила:

- Хорошо, просто очень хорошо вас понимаю. Сама позавчера с таким же
кобелем развелась. Ну трахал все, что шевелится, сколько подруг из-за него
потеряла. А уж когда к младшей сестре подобрался, тут, извините, пинка под
жопу дала. И вы ему не спускайте, все мужики - говно и дрянь.

Выпалив эту фразу, она села в милицейский

"Форд" и велела:

- Ехай за мной.

Я выполнила приказ с радостью. Женская солидарность - страшная сила.

Веселый, улыбающийся во весь рот постовой бодро доложил моей провожатой:

- Федотов Артем Владимирович, врач, направляется в Ромашине. Говорит, в
больницу.

- Чего еще говорил? - поинтересовалась дама-начальница.

- Да ничего, - пожал плечами постовой, - только пошутил, неужели на лицо
кавказской национальности похож? Вроде ничего не нарушил, а тормознул и...

- Шутник, - вздохнула гаишница и велела:

- Обстановку поняла? Действуй, Дарья Ивановна.

- Спасибо, - пробормотала я.

- Первый поворот налево, потом направо и вновь налево, - не успокаивалась
добрая самаритянка, - там и Ромашине.

- Спасибо, - вновь сказала я и захлопнула дверцу.

- Слышь, Васильева, - окликнула меня девушка, - вломи там своему
благоверному от нас всех, чтоб мало не показалось!

- Ладно, - пообещала я.

Ромашине оказалось самой обычной деревней. Три колдобистых улочки.
Покосившиеся деревянные домишки, несколько довольно приличных кирпичных
коттеджей, магазинчик и огромная помойка, в которой с карканьем рылась туча
взъерошенных ворон, благополучно переживших зиму. Ничего даже близко
похожего на больницу тут не наблюдалось. Возле одной из убогих избушек
топтался мужичонка в драном ватнике и валенках. Немного странный наряд для
теплого апрельского вечера.

- Здесь есть больница, не знаете где? Селянин задумчиво поскреб черными
ногтями давно не чесанную голову и пробормотал:

- Нам это без надобности, живем тихо, туды не ходим...

- Тетенька, - раздался за спиной бойкий детский голосок, - а машина
ваша?

- Моя, - ответила я, разглядывая тощенькую девочку, на вид лет пяти,
одетую в теплую куртку и войлочные сапожки. Наверное, в Ромашине модно
упаковываться в апреле как в декабре. Девчоночка помолчала секунду и
добавила:

- Дадите двадцать рублей, скажу, как проехать в санаторию.

- Куда? - удивилась я.

Нет, скорей всего, ребенку больше пяти лет.

- Больницу спрашивали? - улыбнулась деньголюбивая аборигенка. - Так тут
санатория, для психов богатых. У меня мама там коридоры моет. Ей на кухне
вкусного дают! Лучше всех в деревне едим! Туда многие хотели на работу
пойти, а взяли лишь мою мамоньку, потому что она не пьет и не курит, во всех
смыслах положительная...

Весь этот монолог ребенок выпалил на одном дыхании, с серьезной миной. Я
вытащила из кошелька пятьдесят рублей. Мельче бумажки не было. Девочка
ухватила крошечной, совершенно кукольной ручкой банкноту и предложила:

- Откройте дверь, сяду и покажу, раз такие деньжищи не пожалели.

Она влезла в "Вольво" и скомандовала:

- Прямо до конца и налево. Мы докатили до леса, и я увидела широкую
дорогу из бетонных плит.

- Давай вперед, - махнул рукой ребенок. Мы запетляли по бетонке. Внезапно
деревья раздвинулись, и между ними мелькнула ярко-красная крыша.

- Тормози, - крикнула девочка, - ну я домой побегла!

- Не боишься одна в лесу?

- Чего я, маленькая?

- Сколько тебе лет?

- Десять, - сообщила провожатая и хлопнула дверью. - Ехайте прямо, в
ворота и упретесь, - сообщила она напоследок.

Я тронулась вперед. Если русский народ не перестанет пить, то у населения
скоро вместо детей будут рождаться мыши. Виданное ли дело - выглядеть в
десять лет на пять! Да она ростом с нашего мопса Хуча, а весит явно меньше.
Покачивая головой, я добралась до ворот и присвистнула. Однако странная
больница! Ни вывески, ни таблички, зато высоченный кирпичный забор с колючей
проволокой поверху, глухие железные ворота, проходная как на предприятии
оборонной промышленности, и парочка телекамер, моментально угрожающе
развернувшихся в мою сторону. Не хватало только зенитной установки и
самонаводящихся крылатых ракет с атомными боеголовками.

Помня о том, что какой-то охранник сейчас наблюдает за мной в телевизор,
я попыталась со всей возможной грацией выпорхнуть из "Вольво". Палец ткнулся
в чернеющую кнопочку, и ухо незамедлительно услышало:

- Вам кого?

- Артема Владимировича.

- Фамилия?

- Федотов.

- Не его, а ваша, - любезно переспросил невидимый секьюрити.

Секунду задумавшись, я прощебетала:

- Таня, Татьяна Иванова.

Воцарилось молчание. Затем ворота мягко, без всякого визга и скрежета
раздвинулись. Полный лысоватый парень в черном комбинезоне, стянутом на
неожиданно тонкой талии ремнем, сообщил:

- Он вас у основного корпуса ждет.

Сказав это, он потянул какой-то рычаг, створки сомкнулись. Я увидела, как
под тонкой тканью забугрились бицепсы, и поняла: он не толстый, а невероятно
накачанный.

Дорога была одна, совершенно прямая, и я издали увидела большое
трехэтажное здание из красного кирпича и стройную фигуру Таниного любовника.
Не успел "Вольво" замереть, как Артем резко наклонился, распахнул дверь и
спросил:

- Что стряслось?

Через секунду он понял, что видит незнакомую женщину, и резко, почти в
полный голос вскрикнул:

- Вы кто?

Его красивое породистое лицо с тонким аристократическим носом и
безупречным по форме ртом было удивительно привлекательно. Свежая, чистая
кожа, щеки покрывал нежный девичий румянец. Только глаза смотрели жестко.
Они были льдисто-голубые, почти прозрачные и походили на леденцьт.

- Кто вы? - повторил парень.

Я решила валять ваньку и ответила:

- Как кто? Таня Иванова, разве вас не предупредил охранник?

Самая лучезарная улыбка заиграла на моем лице. Всем своим видом я
излучала радость и счастье от встречи. Но Артем не пошел на контакт:

- Таня Иванова?

- Что же тут страшного? - продолжала я источать мед. - Имя крайне
распространенное, да и фамилия тоже. Вот назвалась бы Евлампией
Убийветерсморя, тогда бы еще поняла ваше изумление. А так: Таня, просто Таня
Иванова.

Артем хмыкнул:

- И что хотите от меня?

Я оглядела аккуратный домик, окна которого оказались забраны решетками,
тяжелую железную дверь без ручки, с одним отверстием для ключа... Так
выглядят либо тюрьмы, либо сумасшедшие дома. Окончательная ясность возникла,
когда увидела у Артема в левой руке аккуратный железный ключик, похожий на
те, которыми проводник открывает купе. Все сразу встало на свои места.
Психиатрическая лечебница, скорей всего частная, дорогая и тайная. Что ж,
вот и повод поболтать с доктором.

- Меня прислала Таня Иванова, жена депутата Харитонова.

Артем уставился своими "леденцами" в мои глаза.

- Что-то никак в толк не возьму. Вы Таня или вас прислала Таня? Я
радостно рассмеялась:

- Мы обе Тани Ивановы, полные тезки. Только я - бывшая жена редактора
"Желтухи" Никиты Вадимовича Павлова, а Таня - жена, вернее, теперь уже вдова
Олега Андреевича Харитонова. Собственно говоря, я с ней близко не знакома.
Таня училась вместе с моим бывшим супругом в инязе, но все никак не
получалось встретиться... А когда с моей сестрой случилась беда, я